– Я приказываю вам, – жестко сказал Снэйк, – быть умнее, если вы, конечно, на это способны. Отпустить вас «на волю» я согласен, черт с вами, вы слишком играете на моих нервах, и мне это надоело. Но вам придется выполнить еще одно мое поручение. Только одно, даю вам в этом честное слово. И, можете мне поверить, что, если бы я давно не наметил вас для этого дельца, когда вы еще не ставили вопроса о разрыве с нами, я уже сегодня отпустил бы вас на все четыре стороны. Понимаете, Красавин? Выполните еще одно задание, получите вознаграждение и можете жить, как вам заблагорассудится. Идет?
Красавин думал: «Ну, а если не „идет“, тогда что? Можно ли быть уверенным, что тогда „Михаил Иванович“ оставит меня в живых? Стоит ли из-за одного, последнего, задания рисковать жизнью?»
– Что вы от меня хотите? – спросил он.
Снэйк без труда разгадал тот психологический перелом, который произошел в его собеседнике.
– Вы должны сказать своим родным и знакомым, что решили поехать на целину.
– На целину? – почти вскричал Красавин. Снэйк саркастически улыбнулся.
– Что же в этом особенного? Сейчас многие едут на целинные земли. А вам ведь нужно устраивать свою жизнь, и специальность у вас подходящая – электрик.
– Но что же я буду там делать? – спросил Красавин.
– Об этом я скажу позднее, – ответил Снэйк. – А пока вы скажите, что поедете не работать, а только посмотреть, чтобы уже затем решить вопрос окончательно. Вы должны подготовить ваших родных и знакомых к мысли о том, что уедете не менее чем месяца на два, и к тому, что, поскольку вы все время будете разъезжать, они не смогут вам писать. Поняли?
– Та-ак… – произнес Красавин, явно сдаваясь. – А я действительно поеду на целину и куда именно?
– О том, куда и зачем поедете, вы узнаете от меня за час до отхода поезда, когда я вручу вам билет, – резко сказал Снэйк. – Вы поедете через пять – шесть дней, но готовы к отъезду должны быть через три дня. Побольше будьте дома. Я хорошо, очень хорошо заплачу вам за это дело, Красавин! Вы будете обеспечены на всю жизнь, можете мне поверить.
– Хорошо… Но это будет последний раз, – напомнил Красавин.
– Я уже дал вам слово.
Они не спеша вышли на шоссе и разошлись в разные стороны.
Капитан Дуглас Нортон – молодой голубоглазый летчик атлетического телосложения – был явно сильнее нескладного увальня Каррайта. Тот был и значительно старше Нортона. Но Каррайт обладал одним редким качеством: он мог в невероятном количестве поглощать спиртное. При этом, как заметил Нортон, он не пьянел, лишь его квадратное лицо, лишенное какой-либо мысли, все более багровело, а оттопыренные уши странным образом шевелились.
Сегодня с самого утра Каррайт был занят коктейлями: бутылки стояли вдоль полок бара, как войско. Все бы ничего, но он дьявольски надоел летчику. Он надоел ему еще там, в Азии, откуда они вместе недавно прибыли…
…Аэродром, крепость в горах, секретная лаборатория, гитлеровец Краус, таинственные звонки, часовые на каждом углу подземных коридоров, идущих не только горизонтально, но и почти вертикально. Что они делают там: Прайе, Каррайт, Краус? И хотя Нортону никто не говорил, что Краус – фашист, он чувствовал это всем своим существом. Каррайт ездил куда-то в автомобиле, верхом, был подвижен, энергичен… И чем больше суетился этот неприятный человек с хриплым голосом пропойцы, тем более в Нортоне росла уверенность, что по приказу своего шефа, Уильяма Прайса, Каррайт занимается чем-то преступным. Завеса тайны приоткрылась, когда Нортон узнал о научной экспедиции ботаника Смита, прибывшей в глубину Азии из США: в экспедиции были геологи, геофизики, топографы и просто агенты Центрального разведывательного управления. Но в ней не было ни одного ботаника, а под именем Смита фигурировал сам Каррайт. Члены экспедиции поселились в специальном лагере на горном плато, в двух шагах от секретной лаборатории Крауса. Они тренировались в лазании по горам, совершали большие переходы. Зачем все это? К чему они готовились? Чего ждали?
Нортон заметил, что в адрес лаборатории часто приходили грузы. Большие ящики поднимались кранами в расположенные в скалах помещения и исчезали. В ящиках – какое-то оборудование, но какое именно, Нортону так и не удалось выяснить. Потом на базу прибыл профессор Старк. Это озадачило летчика еще больше и заставило его задуматься: вместе с Робертом Оппенгеймером Старк в течение ряда лет трудился над изготовлением атомного оружия в Лос-Аламосе. Что же ему нужно здесь, в горах Азии? Ответить себе на этот вопрос Нортон был не в состоянии. Но он не мог не заметить, что после приезда Старка людей из «экспедиции ботаника Смита» совсем изолировали от лаборатория, а Краус, Старк и Каррайт после нескольких путешествий по подземным помещениям и бесед за закрытой дверью сделались раздражительными и в то же время замкнутыми. Какая кошка пробежала между ними? Что нового в работу лаборатории внесло посещение ее Старком? Что не понравилось в ней известному ученому-атомщику? И зачем он здесь появился? Не свидетельствует ли его визит в Гималаи о том, что Прайс занимается и здесь разработкой все тех же проблем, связанных с использованием чудовищной силы атомного ядра? Дело, по-видимому, обстояло именно так. Этим, кстати, объяснялось и то обстоятельство, что лабораторию создали под видом военной базы, да еще в такой глуши, куда вряд ли мог бы пробраться самый ретивый репортер газеты или радио. К тому же весь обширный район вокруг лаборатории, с ее скрытыми между скал поселком научных работников и мощной электростанцией, находился на особом положении: въезд сюда посторонних, неизвестных местным властям лиц был совершенно исключен.
И чем больше Нортон присматривался к Старку, тем более приходил к уверенности, что ученый чем-то поражен и подавлен, что он растерян и в то же время глубоко озабочен. Чем?
Всю прошлую войну Нортон провел на фронте, боролся с фашизмом. Теперь же он заподозрил себя в том, что является соучастником каких-то грязных дел, и ему стало не по себе.
Однажды он возвращался с прогулки. На окраине селения его догнал автомобиль Старка. Ученый сидел за рулем. Нортон окликнул его, и Старк притормозил.
– Садитесь, – предложил он.
– Как ваше здоровье? – обратился к нему Нортон. Тот с яростью посмотрел на него.
– Черт бы вас побрал! – почти крикнул Старк в гневе. – Не думаете ли вы, что честный человек может здесь хорошо себя чувствовать!
– Сэр, к сожалению, я не знаю назначения лаборатории, я только летчик…
Старк внимательно посмотрел на собеседника.
– Почему «к сожалению»? – спросил он почти миролюбиво.
– Потому что я воевал против Гитлера, мистер Старк, – тихо ответил Нортон.
– И что же вас беспокоит?
– Всё. – Нортон повел рукой перед собой. – Для чего все это? Зачем здесь вы? – Он сказал это зло, с вызовом.
Тормоза резко скрипнули, и машина остановилась. Старк всем телом повернулся к Нортону, и на его лице летчик увидел выражение тревоги.
– Вы понимаете, чего вы хотите? – спросил он. Нортон несколько растерялся, но все же ответил:
– Кажется, понимаю.
– Нет, вы не понимаете! – вскричал Старк. – В тот момент, когда вы станете обладателем тайн Уильяма Прайса, вы можете заказывать по себе панихиду, – и он решительно взялся за руль.
Но Нортон не хотел так легко сдаваться.
– Я должен знать, что делают люди в этой чертовой лаборатории, – упрямо произнес он.
– Почему? – Старк пытливо посмотрел на него.
И тогда Нортон понял, что ученый не доверяет ему, не уверен в том, что его, Нортона, не подослали к нему. И, поняв это, почувствовал свое бессилие. Чем, в самом деле, мог он убедить Старка в своей искренности? Больше он не мог оставаться с ученым. Он пожал плечами и, положив руку на руль машины, попросил остановить ее. Старк усмехнулся:
– Обиделись, капитан Нортон?
– И да, и нет. По-своему вы правы, – ответил летчик. – Но мне от того не легче. Я хочу быть уверен, что дело, которому меня сейчас заставляют служить, не связано с новой мировой войной.
– Вас беспокоит совесть? – почти весело спросил Старк.
– Я не думаю о своей шкуре, – ответил Нортон. Старк задумался.
– Вам не следует знать тайну этой адской лаборатории, – произнес он. – Вы все равно ничего не сможете изменить, Нортон. Да я и ничего не могу вам сообщить, на это потребовалось бы слишком много времени, а за мной здесь следят. Если вы честный человек, уходите от Прайса. Этот человек полон чудовищных замыслов. Сейчас он пытается осуществить свои планы диверсий против Советского Союза и Китая, планы «Бездна», – при этих словах Старк протянул руку в сторону синеющей невдалеке громады гор, где находилась лаборатория Крауса, – и «Космос».
– Стало быть, он пытается развязать новую войну… – сказал Нортон.
– Боюсь, что его замыслы идут дальше. – Лицо профессора стало непроницаемым. – Прощайте, мне пора.
