Мило перевел взгляд на Фицхью, испрашивая разрешения у него, и тот хмуро кивнул.
— Да, Трипплхорн был Туристом.
— Хорошо, продолжайте.
Мило рассказал, что закопал тело в лесу, около озера Хопатконг, но где именно, не помнит. Потом вернулся в город и отправил из интернет-кафе зашифрованное сообщение Тине.
— Да-да, насчет барбекю, — усмехнулась Симмонс. — Ловкий ход. Мы бы и не догадались, если бы Тина не рассказала.
— Если вы с ней разговаривали, то знаете, что ничего не получилось. Уезжать со мной она не согласилась.
— Не принимайте это на свой счет, — улыбнулась Симмонс, — женщине трудно вот так бросить все и отказаться от прежней жизни.
— В общем, я понял, что загнал себя в тупик. Уезжать без семьи не хотел, а семья уезжать не соглашалась.
— И ты подался в Альбукерк, — вставил Фицхью. — Остановился в отеле «Ред руф».
— Да.
— Проверили? — спросила Симмонс.
Фицхью кивнул и тут же обернулся — в дверь постучали.
— Что там?
— Пакет для специального агента Джанет Симмонс.
— От кого? — спросил Фицхью, но Симмонс уже вскочила, открыла дверь и взяла у охранника большой конверт.
— Секундочку, ребята! — Она вышла в коридор.
Фицхью тяжело вздохнул и посмотрел на Мило.
— Дрянь дело.
— Какое?
— Да все это. Том Грейнджер… Кто бы мог подумать, что он плясал под чью-то дудку.
— Я и сейчас не верю.
Симмонс вернулась с конвертом под мышкой. Щеки ее заметно порозовели.
— Какие новости? — поинтересовался Фицхью, но она, сделав вид, что не слышит, села на место и в упор посмотрела на Мило. Потом положила конверт на стол и накрыла его ладонью.
— Мило, объясните, откуда взялся русский паспорт.
Глядя на конверт, гадая, что там может быть, он пожал плечами.
— Теренс мне уже говорил. Либо подделка, либо какой-то трюк. У меня нет российского гражданства.
— Ваш отец — гражданин России.
— Мой отец умер.
— Тогда как получилось, что две недели назад он приезжал в «Дисней уорлд», где и встречался с вами?
— Что? — Фицхью приподнялся со стула.
Симмонс даже бровью не повела в его сторону.
— Отвечайте, Мило. Пусть ваша жена и не захотела уехать с вами, она человек, как и все мы. Вы представили Тину Евгению Примакову, однако не сказали, кем он приходится вам. А два дня назад мы летали к вашему деду по материнской линии. Уильям Перкинс. Помните такого?
Мило беззвучно открыл рот — воздух не шел в легкие. В ушах загудело. Как она узнала? От кого? Положись на меня, велел ему отец, но это… это не могло быть частью плана. Он повернулся к Фицхью.
— Мне нечего об этом сказать. Я предан родине и Компании. Не слушайте ее.
— Отвечайте, Мило, — повысила голос Симмонс.
— Нет.
— Мило, думаю… — начал Фицхью.
— Нет! — крикнул он и попытался вскочить. Лязгнули цепи. — Нет! Убирайтесь! Разговор окончен.
На шум прибежали охранники. Двое схватили Мило за плечи, третий сбил с ног и уложил на пол.
— Увести? — спросил один из них у Фицхью.
— Нет, — Симмонс поднялась со стула. — Оставьте его здесь. Теренс, пройдемте со мной.
Они вышли. Мило притих. Эмоциональная вспышка никем не планировалась — прорвало по-настоящему. Естественная нервная реакция человека, чей самый большой секрет раскололи, как орех. Теперь они знают. И не только они, но и Тина.
Он опустил голову на стол. Тина. Теперь она знает, кто ее муж. Лжец.
А разве это важно? Больше всего он хотел вернуться домой, но и там его больше никто не ждет.
Сам того не замечая, Мило начал напевать:
Je suis une poupée de cire
Une poupée de son.
Он заставил себя замолчать раньше, чем сломался совсем.
Из-за закрытой двери доносились неразборчивые крики Фицхью, потом — удаляющиеся шаги. Симмонс вернулась одна, с тем же конвертом под мышкой, но уже не пунцовая, а бледная.
— Мне нужно, чтобы здесь выключили камеры и микрофоны, — распорядилась она. — Все. Понятно? Когда сделаете, постучите три раза в дверь, но не входите. О'кей?
Охранники кивнули, посмотрели на арестованного и вышли.
Симмонс села напротив Мило и положила конверт на стол. Оба молчали и ждали. Мило поерзал, усаживаясь поудобнее, цепи чуть слышно звякнули. Что происходит? Он уже решил, что гадать больше не будет. Когда в дверь наконец постучали, Симмонс позволила себе мягкую, доброжелательную улыбку. Потом подалась вперед, сокращая психологическую дистанцию — технику допроса она усвоила неплохо, — и заговорила тоном, напомнившим ему их первую встречу в Блэкдейле.
— Узнаете этих людей?
Она вытряхнула из конверта и разложила перед ним на столе три фотографии.
Китайский ресторан. Двое мужчин обмениваются рукопожатием. Мило понял — и стиснул зубы.
«Ты поймешь. Поймешь, когда придет время третьей лжи».
— Освещение не очень хорошее, — прохрипел он.
Симмонс помолчала, чуть склонив голову набок и словно рассматривая это заявление на соответствие действительности, и решила — не соответствует.
— По-моему, вот этот похож на Теренса Фицхью.
Мило кивнул.
— А второй, его друг, разве его лицо вам не знакомо?
Мило сделал вид, что присматривается. Покачал головой.
— Трудно сказать. Вроде бы не знаю.
— Это Роман Угримов. Не могу поверить, что вы забыли, как он выглядит.
Мило промолчал и только покачал головой.
Симмонс собрала фотографии и спрятала их в конверт. Сложила ладони почти в молитвенном жесте.
— Мы здесь одни, — ободряюще сказала она. — Теренса нет даже близко. Он вышел из игры, Мило. Вам уже не нужно его выгораживать.
— Не понимаю, о чем вы, — прошептал Мило.
— Давайте прекратим это, ладно? Вы расскажете мне правду, и ничего не случится. Это я вам обещаю.
Мило задумался и как будто бы решился, потом покачал головой и прерывисто вздохнул.
— Джанет, у нас всякое было… я вам верю. Верю, что вы выполните обещанное. Но это может не очень хорошо кончиться.
— Для вас?
— И для других.
Она откинулась на спинку стула.
— Для вашей семьи?
Мило молчал.
— Я позабочусь о вашей семье. Их никто не тронет.
Он вздрогнул, как будто она дотронулась до оголенного нерва.
— Перестаньте его защищать. Он уже ничего не может. Он даже не слышит нас. Мы здесь одни, Мило. Вы и я. Расскажите, как все было на самом деле.
Он снова подумал и снова покачал головой.
— Джанет, такой гарантии никто дать не может, — Мило бросил взгляд на дверь и наклонился к столу — прошептать ложь номер три. — Мы с ним заключили сделку.
— С Теренсом?
Он кивнул.
Она долго смотрела на него, и он тоже смотрел на нее и ждал — сможет ли Симмонс сама додумать остальное.
— Вы берете на себя убийство Грейнджера…
— Да.
— И сваливаете на него же вину за все прочее?
Мило даже не стал поддакивать.
— Мне обещали короткий срок и… — он сглотнул, — оставить в покое семью. Так что если вы собираетесь что-то предпринимать, то будьте готовы к тому, чтобы защищать и их.
Еще до того как войти в комнату для допросов, он знал — ситуация быстро ухудшается. Знал, потому что получил весточку от Сэла:
Не раскрыт. Мое последнее сообщение касалось Дж. С. и ДТ. Что тут не так?
Ответ, как ни крути, страшный. Вариантов было три.
1. На линии не Сэл. Сэл раскрыт, и сообщения, подтолкнувшие его к неверному шагу, отправляет кто-то из МНБ.
2. На линии Сэл, но его раскрыли и он работает под контролем новых хозяев.
3. На линии был Сэл, но он не знает, что раскрыт. Кто-то другой отправил дополнительное сообщение, чтобы посмотреть, как отреагирует он, Фицхью.
Ни один из трех вариантов не сулил ничего хорошего. И все же он еще до допроса сумел взять себя в руки и собраться с мыслями. С Тигром его не связывало ничто — ни смерть Энджелы Йейтс, ни гибель Тома Грейнджера. Все руководство операцией осуществлялось через Грейнджера, который умер, а значит, опасаться нечего. Остался только Мило Уивер. Дело закрыто — должно быть закрыто.
Впрочем, на одной самоуверенности далеко не уедешь. Сначала Симмонс застала его врасплох заявлением насчет отца Уивера — почему они сами не выяснили этого раньше? А потом попросила его выйти в коридор.
— Скажите, почему два помощника сенатора Натана Ирвина расспрашивали о вас Тину Уивер? Можете объяснить?
— Что? — Об этом он слышал впервые. — Не понимаю, о чем вы говорите.
Щеки у Джанет Симмонс горели, как будто каждой досталось по пощечине.
— Вы говорили, что ничего не знаете о Романе Угримове. Так?
Фицхью кивнул.
— Следовательно, вы никогда с ним не встречались.
— Конечно не встречались. А что такое?
