— Вот сейчас, в кабинете.
— А-а, — улыбнулся пожарник. — Серьезный, видать, был разговор, громкий. О чем это?
— Мало ли о чем! — отмахнулся Якунин. — Я это к тому, что нашим конструкторам сейчас не до таких пустяков, как противопожарные занятия.
— Дело, конечно, малое, но польза от него большая, — серьезно возразил инспектор. — Да и касается оно не только конструкторов. А к вам я по другому поводу: надо написать объявление.
Инженер досадливо махнул рукой и указал на соседнюю дверь.
— Договоритесь с машинисткой. Скажите, я велел.
Петров приоткрыл указанную дверь и вошел в комнату. Она была крайней в пристройке, где размещалось конструкторское бюро. Через широкое окно в боковой стене виднелась большая часть цеха. Близко, у самого окна, смутно поблескивали металлом замысловатые конструкции станка. Где-то в глубине цеха трепетно вспыхивал голубоватый огонь электросварки.
Машинистка конструкторского бюро Лена Вакуленко сидела за своим столиком, просматривая какие-то бумаги. У нее, по-видимому, было отличное настроение: с припухлых, слегка подкрашенных помадой губ не сходила улыбка, на еще молодом лице мягко обозначался румянец. Рассеянно просматривая тусклый печатный лист, Лена вполголоса напевала какую-то мелодию и время от времени поглядывала через окно в цех. Оттуда доносился размеренный гул станков, лязг цепей подъемных кранов, звон металла и шипение автогена. Не удивительно, что Лена не расслышала тихого скрипа двери.
— Извините, товарищ Вакуленко, — мягко сказал Петров, — я к вам с разрешения инженера Якунина.
Вакуленко еле заметно вздрогнула от неожиданности и выпрямилась. И тотчас же на ее лице появилась вежливая, несколько равнодушная улыбка: Вакуленко уже не раз видела пожарного инспектора и в цехе, и в бюро.
— Кажется, в пожарном отношении у меня все обстоит благополучно, — сказала она весело. — Возможно, инженер Якунин ошибся?..
Изображая крайнюю смущенность, Петров изложил свою просьбу.
Вакуленко слушала, улыбаясь, бесцеремонно разглядывая его с ног до головы. По-видимому, ее забавлял этот симпатичный, но неловкий парень, так заметно робевший перед женщиной. Лишь на мгновение взгляды их встретились, и Петрову показалось, будто за ее улыбкой, за внешней веселостью и умеренным кокетством кроется напряженное ожидание чего-то — какого-то слова, не досказанного им.
Петров по опыту знал, что впечатление первых минут знакомства зачастую бывает безошибочным, поэтому он пожалел, что их разговор неожиданно прервался. В комнату вбежала девушка, яркая, красивая блондинка, вбежала и растерянно остановилась, глядя то на Лену, то на Петрова.
Вакуленко засмеялась:
— Что же ты робеешь, Зиночка? У нас с товарищем пожарным инспектором секретов нет.
Зина небрежно кивнула Петрову, извинилась и, наклонясь над столом, торопливо заговорила:
— Значит, встречаемся у театра в семь тридцать? Надевай голубенькую кофточку. Она тебе идет... Говорят, концерт будет очень интересный. Только не опаздывай. Нет ничего хуже, как ждать у театра одной...
Лена вздохнула и поправила на блузке подруги брошь.
— Ой, Зиночка, к сожалению, я не смогу пойти в театр.
— Почему же ты не сказала раньше?
— Разве я знала, что такое случится?
— Будешь работать вечером? Это новости... Но как же твой билет? Партер... Хорошее место.
— Я свой билет продала. Какой-то юноша взял. У тебя будет интересный сосед.
Они заговорили о чем-то совсем тихо, и Петров отошел в сторону, делая вид, что рассматривает географическую карту на стене.
— Послушайте, товарищ инспектор... — окликнула его Лена. — Вы можете оставить свое объявление у меня и прийти через часок? Что? Оно у вас не написано? Вот, возьмите бумагу и напишите. Ровно через час будет готово.
Петров присел к столу и быстро набросал текст объявления о предстоящих противопожарных учениях. Подавая исписанную страницу Вакуленко, он заметил в ее глазах усмешку.
— Извините, если наделал ошибок, — смущенно сказал он.
— Случается, за ошибки бьют, — заметила она строго и тут же обернулась к подруге, давая Петрову понять, что разговор с ним окончен.
У стола капитан уронил оставшийся у него листок бумаги, наклонился, поднял его и вышел в коридор. С этим листком поднял и другую бумажку, валявшуюся у ножки стола. По-видимому, Вакуленко выронила ее из сумки и не заметила. Это был билет на концерт: партер, ряд седьмой, место двенадцатое...
Ожидая, пока будет написано объявление, Петров раздумывал об этом билете. Почему Вакуленко сказала Зине, будто продала билет? Она же могла отдать его Зине, и та пригласила бы на концерт кого-нибудь из своих знакомых. Но машинистка, видно, не хотела этого. Возможно, она хочет с кем-то познакомить Зину? А может, это совсем не тот билет? Тогда почему же Лена ничего не сказала о нем подруге?
«Однако к чему мне строить эти догадки? — вдруг спросил он самого себя. — Подумаешь, великое дело, какие-то женские шашни! Неужели полковник Павленко так заразил меня этой привычкой анализировать каждый факт, что я стал придавать значение даже заведомым пустякам? Рассказать полковнику об этом случае, и он, пожалуй, посмеется...»
Капитан сунул билет в карман и, чтобы незаметнее прошло время, вышел на заводской двор. У входа в цех его окликнул токарь из механического — Майстренко.
— Рассказывай, гроза пожаров, как живешь? — весело спросил Майстренко.
Так как Петров не нашел, что именно ему рассказать, токарь сам принялся рассказывать какую-то длинную историю о неудавшейся рыбной ловле. Капитан все чаще поглядывал на часы. Стрелка уже подошла к шести, а Майстренко все говорил захлебываясь о своих незадачливых приключениях.
— Извини меня, приятель, за отлучку, — наконец не вытерпел Петров. — Пока ты забросишь сеть и вытащишь ее в десятый раз, я успею сбегать в бюро и взять объявление...
— Нет, сказано — не рыбак, — разочарованно заключил Майстренко, — а ведь я до самого интересного не дошел!
В коридоре Петров встретил Зину. Она спросила с упреком:
— Куда же вы исчезли, товарищ инспектор? Объявление готово. Возьмите на столе.
— Я задержал Вакуленко? Придется извиниться.
— Лена уже ушла...
Они вошли в комнату, и Зина подала ему лист, исписанный крупными четкими буквами. С первого же взгляда капитан понял: писала не Вакуленко.
— Извините, что так получилось, — сказал Петров. — Не думал я, что и вас придется затруднить.
— Ладно уж! — улыбнулась Зина. — Труд не велик, а Леночка была занята. Бедняжка даже в театр не сможет пойти.
Замечание Зины напомнило Петрову о билете. Лена, конечно, спохватится, будет его искать. Возможно, даже возвратится в эту комнату. Если предполагаемое знакомство Зины с каким-то юношей имеет для нее, Вакуленко, значение, она обязательно возвратится. Делая вид, будто внимательно перечитывает текст объявления. Петров склонился над столом и незаметно оставил скомканный билет.
Выходя вслед за Зиной из комнаты, он подумал: «Что-то хитрит Вакуленко. Объявление попросила написать подружку. «События начинают приобретать неожиданный оборот!» — вспомнил шуточную фразу полковника. — Но эта хитрая дамочка должна возвратиться. Она возвратится или... Или я ничего не понимаю в ее затеях!»
Швейцар помог ему разыскать несколько кнопок, и Петров вывесил свое объявление на самом видном месте. Теперь нужно было выиграть время, подождать и убедиться, что Вакуленко возвратилась. Как же сделать, чтобы она его не заметила?
К счастью, Майстренко еще не ушел. Окруженный группой рабочих, он стоял на том же месте, неподалеку от входа в цех, и громко продолжал свой бесконечный рассказ о рыбалке. Василий присоединился к слушателям. Теперь он охотно поддерживал красноречивого рыболова.
Когда на крыльце конструкторского бюро мелькнула женская фигура, Петров еще раз почувствовал, как взлетает и падает его сердце. Через три-четыре минуты Вакуленко снова появилась на крыльце. Она спешила... Василий не сомневался в том, что она была рада, так как потерянный билет нашелся. И он тоже был рад. Отныне какая-то ниточка была в его руках, кончик ниточки, быть может, очень ненадежный. «Впрочем, — сказал он себе, — если тянуть эту ниточку осторожно, она, пожалуй, может привести к неразмотанному клубку».
* * *
Занятый в течение всего дня событиями, внезапно всколыхнувшими тихий город, Павленко не раз ловил себя на том, что мысленно он снова и снова возвращался к тем строчкам книги «Восточный фронт», которые так озадачили секретаря обкома. Иногда Алексей Петрович злился на самого себя: до этой ли книжонки ему сейчас, когда на полигоне произошла столь подозрительная авария (а ведь она могла быть более разрушительной и повлечь человеческие жертвы), когда в городе открыто проявили себя какие-то темные силы? Но — странное дело — хвастливая откровенность какого-то Капке, с которой он рассказывал о захвате секретных штабных документов в урочище Шумейково в сентябре 1941 года, все более занимала внимание Павленко, и он уже строил одну за другой различные версии, объясняющие этот факт.
