В субботу, 10 мая 1941 года Рудольф Гесс, заместитель фюрера, полетел по своей инициативе в Шотландию, чтобы встретиться с герцогом Гамильтоном. Гесс явился в Великобританию с «миссией мира». 12 марта 1943 года Ян Линдсей, племянник герцога Дункейта и член существовавшего до войны Англо-Немецкого клуба, прилетел в Баварию. Тоже с «миссией мира».
Гесс наоборот?
— Отвезите меня в Бергхоф! Немедленно! Хайль Гитлер! — гаркнул Линдсей.
Он выбросил вперед правую руку, салютуя, как было принято у нацистов, и высокомерно поглядел на эсэсовского офицера, выпрыгнувшего из грузовика, который на всех парах примчался из Бергхофа. Четверо других эсэсовцев с автоматами выглянули из кузова и с любопытством воззрились на немецкий парашют, лежавший на склоне горы и трепетавший под порывами ветра.
Линдсей с удовлетворением отметил, что по званию он выше офицера, который машинально отдал ему честь и замер в нерешительности. Главное, как ты держишься в первые тридцать секунд после выхода на сцену. Это и многое другое англичанин усвоил еще до войны, когда работал в театре.
Он продолжил словесную атаку:
— Какого черта вы стоите, как истуканы? Я замерз! Говорю вам, отвезите меня в Бергхоф!
— Но почему вы не приземлились на аэродроме? — поинтересовался эсэсовский офицер. Он был стройный, с худым, вытянутым лицом и полными губами, которые больше подошли бы девушке.
— О Господи! — взорвался Линдсей. — Вы что, думаете, мое любимое занятие — прыгать в такую погоду с парашютом? Мотор отказал, понимаете? Проклятый болван…
Услышав вопрос офицера, Линдсей почувствовал облегчение. Значит, немцы не замечали «москито», пока тот не взорвался, ударившись о скалы. Через какое-то время солдаты, конечно, доберутся туда и опознают самолет, но Линдсей надеялся, что он тогда уже будет преодолевать другие препятствия, например, прорываться к фюреру, добиваясь аудиенции. Только бы он не ошибся, только бы это действительно оказался Бергхоф! Линдсей ждал главного вопроса и, наконец, дождался.
— Мое имя — Кранц, — сказал офицер. — Нас никто не известил о вашем прибытии. Так что позвольте поинтересоваться, кто вы и с какой целью явились сюда?
— Вас отправят на русский фронт, если вы еще продержите меня тут на морозе! — пригрозил Линдсей. — Коменданту было послано специальное уведомление о моем прибытии.
— Из Вольфшанце? — испытующе поглядел на Линдсея Кранц.
— Ну, конечно! Неужели проклятая система опять не сработала? А кто я такой — это мое дело! Что же касается цели моего приезда, то она строго засекречена, и я не собираюсь обсуждать ее в присутствии ваших людей, которые, кстати сказать, осточертели мне своим любопытством…
Кранц спохватился и загнал солдат обратно в кузов. И Линдсей понял, что выиграл первый раунд. Идиот… даже не потребовал у него документов!.. Хотя Линдсей, конечно бы, предъявил, если бы понадобилось. Однако противника важно морально подавить с самого начала… так актер, выходя на сцену, покоряет зрительный зал. А предъявление документов было бы уступкой Кранцу.
— Вы можете сесть рядом со мной в кабину, — предложил немец.
Немного проехав вниз по шоссе, они нашли место для разворота и двинулись обратно, преодолевая долгий подъем до Бергхофа. «Дворники» елозили по лобовому стеклу, очищая его от налипающего снега. Линдсей сидел, уставившись прямо перед собой, и не глядел на Кранца. Он был заинтригован.
Вольфшанце… Волчье Логово… Линдсей никогда не слышал о нем и мог поручиться, что название незнакомо высшему командованию союзников или разведывательным службам. Местоположение ставки фюрера, нервного центра военных операций, было для всех тайной за семью печатями.
При подъезде к Бергхофу находились контрольно-пропускные пункты; при виде грузовика шлагбаум сразу подняли… Да, у них тут с безопасностью не ахти…
— И почему, — подумалось Линдсею, — люди склонны считать врагов суперменами, а своих соотечественников — дебилами?
Он снял перчатки и подул на руки.
Краем глаза Линдсей заметил, что Кранц глядит на безымянный палец его руки, где красовалось кольцо со свастикой. Линдсей сказал себе, что настал психологически оправданный момент, пора заставить Кранца принять очередное решение, чтобы враги еще какое-то время не узнали кто он такой.
— Когда мы доедем, выделите мне приличную комнату, где бы я мог переодеться и приготовиться к встрече с фюрером. И чтобы там был сейф! Мне нужно положить туда секретные документы…
— Но фюрер в Вольфшанце, — возразил Кранц.
Линдсей мысленно чертыхнулся, заметив, что Кранц повернул голову, и в его тоне промелькнула настороженность. Да, это промах… теперь любое необдуманное слово может его выдать…
Линдсей ответил моментально, по-прежнему глядя прямо перед собой:
— Кранц! Соблюдайте осторожность… ведь с нами водитель… Надеюсь, вы не упустили из виду этот маленький пустячок?
— Не понимаю…
Настороженность сменилась растерянностью, и Линдсей опять почувствовал себя на коне. Он понизил голос и, не поворачиваясь к Кранцу, сурово прошептал:
— Его ОЖИДАЮТ… Вы же знаете, он никогда не предупреждает о своих намерениях… чтобы избежать покушения. Честное слово, Кранц, мне страшно представить его реакцию, если я поведаю ему о нашем разговоре…
— Вы можете во всем на меня рассчитывать.
Однако Линдсей не сдавался.
— Вы сейчас между дьяволом и Господом Богом, в которого никто из нас не верит. Вас ждет или Россия, или повышение по службе. Не забудьте, что мне нужна отдельная комната. Коменданту о моем приезде ни слова! И желательно, чтобы и вы со мной не болтали, пока я не отдохну.
За окном красовались знаменитые бескрайние просторы, столь поражавшие воображение людей, которые до войны посещали Бергхоф. В самом Бергхофе будет, конечно, крайне опасно… Но там хотя бы будет ТЕПЛО!.. Он промерз до костей, его измотали полет, бессонная ночь, а главное — что греха таить — ужасное нервное напряжение, в котором он пребывал с момента приземления на вражеской территории.
Осмотрев как следует дверную притолоку, Линдсей тихонько отворил дверь своей комнаты, находившейся во внутренних покоях здания. Похоже, сигнализации нет… Линдсей выглянул в коридор. Часовых тоже не было. Своим напором он напугал Кранца, и тот не стал принимать никаких мер.
Понятно, что долго так продолжаться не может, а значит, ему нужно поскорее изучить план здания, пока немцы не выяснили, кто он такой. Прикрыв за собой дверь, Линдсей, крадучись, пошел по натертому до блеска паркету. В конце коридора была лестница на первый этаж. Линдсей немного подождал.
Вокруг вроде бы ни души… вопреки всем его предположениям! Однако затем Линдсей услышал приглушенный голос… очень знакомый голос! Линдсей медленно двинулся вниз по лестнице, устланной ковровой дорожкой. Тяжелая деревянная дверь в холле была закрыта… но не совсем! Голос раздавался из-за двери.
Вблизи слова слышались более отчетливо, и озадаченный Линдсей опять замер. Кранц совершенно определенно заявил, что фюрер в Вольфшанце, и англичанин не сомневался в его искренности. Но тогда кто — КТО, скажите на милость? — разглагольствовал там, за дверью?!
В холле тоже оказалось пусто, тяжелая дверь была открыта всего на несколько дюймов… словно кто-то позабыл затворить ее поплотнее. Линдсей уже не сомневался, чей это голос. Лишь один человек в мире умел так напыщенно говорить по-немецки и метать такие громы и молнии… Линдсей осторожно дотронулся до ручки и очень медленно приоткрыл дверь еще на несколько дюймов. Зрелище его потрясло, он просто окаменел. Большие зеркала были расставлены по кругу. А внутри зеркального кольца стоял и жестикулировал Адольф Гитлер. Челка упала ему на лоб. Он репетировал речь и смотрелся в зеркала…
Линдсей глядел на него как завороженный. Потом наморщил высокий лоб: он всегда так делал, когда его охватывали сомнения. У него была феноменальная память на лица, обогащенная вдобавок актерским опытом. В образе шестерых Гитлеров, которых он видел сейчас в разных ракурсах, было что-то кошмарное и ирреальное. Не рискнув больше трогать дверь, Линдсей оставил ее приоткрытой и на цыпочках поднялся по лестнице. Однако в тот момент, когда он входил в комнату, в коридоре появилась девушка.
— Я Ева Браун. А вы кто?
Девушка пригладила белокурые волосы и в упор посмотрела на Линдсея. Ему показалось, что она не прочь пофлиртовать. Возвращаясь, Линдсей применил еще один актерский прием: стоя в дверях, повернулся, словно не входил в комнату, а ВЫХОДИЛ из нее.
«Девица не слишком умна, — решил Линдсей, — но что касается мужчин, то она их видит насквозь, это ей дано от природы».
— Я маг и чародей, — лукаво ответил он. — Я только что прилетел сюда, чтобы повидаться с фюрером.
