Дэшил Хэммет
Худой мужчина
Облокотившись о стойку в кабаке на Пятьдесят Второй улице, я ждал, когда Нора закончит свой рождественский поход по магазинам. В это время какая-то девушка встала из-за столика, где сидели еще трое, и подошла ко мне. Это была миниатюрная блондинка — и одинаково приятно было посмотреть и на личико, и на фигурку в зеленовато-голубом костюме спортивного покроя.
— Вы Ник Чарльз? — спросила она.
Я сказал:
— Да.
Она протянула руку.
— Я Дороти Винант., Меня вы не помните, но отца моего помнить должны. Клайд Винант. Вы…
— А как же, — сказал я. — Я вас и теперь припоминаю, только тогда вам было лет одиннадцать-двенадцать, верно?
— Да, это было лет восемь назад. Помните, какие истории вы мне рассказывали? Что, и на самом деле все так было?
— Нет, скорее всего. Как отец?
Она рассмеялась.
— А я у вас хотела спросить. Знаете, мамочка с ним развелась, и мы знаем о нем разве только из газет — там иногда про всякие его штучки пишут. А вы с ним разве совсем не видитесь?
Мой стакан был пуст. Я спросил ее, чего она хотела бы выпить, она ответила, что виски с содовой. Я заказал две порции и сказал:
— Нет. Я давно переехал в Сан-Франциско.
Помедлив, она сказала:
— Я хочу повидаться с ним. Мамочка, конечно, закатила бы скандал, если бы узнала, но я все равно хочу.
— И что же?
— Там, где мы раньше жили, на Риверсайд-Драйв, его нет, в телефонной, в адресной книге — тоже.
— Попробуйте через его адвоката.
Она просияла.
— А кто адвокат?
— Был такой Мак, Мак — и еще как-то… Точно — Маколей. Герберт Маколей. Контора в доме Сингера.
— Одолжите пятачок, — сказала она, пошла к телефону и вернулась с улыбкой. — Нашла его. Он тут же, за углом, на Пятой авеню.
— Отец?
— Адвокат. Говорит, отца нет в городе. Пойду загляну к нему. — Она подняла стакан. — За воссоединение семей. Слушайте, а почему бы…
Аста подпрыгнула и ткнулась мне в живот передними лапами. С другого конца поводка раздался голос Норы:
— Она замечательно провела день — повалила лоток с игрушками в «Лорде и Тейлоре», в «Саксе» облизала ногу какой-то толстухе, так что та от страха чуть в обморок не упала, и удостоилась ласк трех полицейских.
Я их представил друг другу:
— Моя жена — Дороти Винант. Ее отец как-то пользовался моими услугами, когда она была во-от такой крохой. Хороший человек, только с придурью.
— Я была им очарована, — заявила Дороти, имея в виду меня. — Настоящий живой сыщик. Я хвостом за ним ходила, все приставала, чтобы рассказал что-нибудь из своей жизни. Он мне жутко врал, но я каждому слову верила.
Я сказал:
— Нора, у тебя усталый вид.
— И вправду устала. Давайте сядем.
Дороти сказала, что ей надо вернуться к своему столику. Она пожала руку Норе — мы, дескать, непременно должны заглянуть к ним на коктейль, живут они в «Кортленде», фамилия мамы теперь Йоргенсен. Разумеется, мы с превеликим удовольствием, и она тоже должна зайти нас проведать, мы остановились в «Нормандии» и рассчитываем побыть в Нью-Йорке еще неделю другую. Дороти потрепала собаку по голове и отошла.
Мы нашли столик. Нора сказала:
— А она ничего.
— На любителя.
Она усмехнулась:
— О-о, у тебя есть, оказывается, любимый тип?
— Да, такие тощие, долговязые брюнетки со зловредным ротиком — вроде тебя, милая.
— А как же та рыжая, с которой ты у Квиннов вчера куда-то уединился?
— А это уже глупо, — сказал я. — Она только лишь хотела показать мне французские офорты.
На другой день мне позвонил Герберт Маколей.
— Привет! Я и не знал, что ты в городе, пока Дороти Винант не просветила. Не пообедать ли нам где-нибудь?
— Который час?
— Полдвенадцатого. Я что, разбудил тебя?
— Да, — сказал я, — но это ничего. Может, лучше ты зайдешь к нам пообедать? Я с похмелья и не очень-то хочу вылезать… Договорились, в час.
Мы с Норой приняли по стаканчику, потом она отправилась в парикмахерскую помыть голов, у, а я полез под душ, после чего приложился еще раз. В общем, когда телефон снова зазвонил, мне уже заметно полегчало.
Женский голос спросил:
— Можно мистера Маколея?
— Он еще не приехал.
— Извините за беспокойство, но не будете ли вы любезны попросить его позвонить в контору, как только он приедет. Это очень важно.
Я пообещал передать.
Минут десять спустя прибыл Маколей, крупный, кудрявый, розовощекий малый довольно приятной наружности и примерно моих лет, мне сорок один, хоть и выглядел он помоложе. Он считался неплохим адвокатам. Когда я еще жил в Нью-Йорке, он несколько раз пользовался моими услугами, и мы всегда отлично ладили. Теперь мы обменялись рукопожатиями, похлопали друг друга по спине, он спросил меня, как мне живется на свете, я сказал, что живется прекрасно, и спросил его о том же, он ответил: — Прекрасно, — и тогда я передал ему, чтобы он позвонил к себе в контору.
Отошел он от телефона с недовольной миной.
— Винант снова в городе, — сказал он, — и хочет со мной встретиться.
Я повернулся к нему вместе с налитыми стаканами.
— Ну что же, обед может и…
— Пусть уж лучше подождет Винант, — сказал он и взял один из стаканов.
— Он все такой же ненормальный?
— Тут не до шуток, — мрачно сказал Маколей. — Слыхал, наверное, его почти год продержали в лечебнице. Еще в двадцать девятом.
— Нет, не слыхал.
Он кивнул в подтверждение своих слов, уселся, поставил рядом стакан и слегка наклонился ко мне.
— Чарльз, а что замышляет Мими?
— Мими? Ах, да, жена — бывшая жена. Не знаю. А она непременно должна что-то замышлять?
— Это ее обычное состояние, — сухо сказал он, а потом неспешно прибавил: — Жаль. А я думал, уж ты-то знаешь что-нибудь.
Вот так, оказывается. Я сказал:
— Послушай, Мак, я уже шесть лет не веду расследований. С двадцать седьмого года.
Он уставился на меня.
— Честное слово, — заверил я. — Через год после женитьбы умер отец жены и оставил ей лесопилку, узкоколейку и еще всякого. Я ушел из агентства, чтобы за всем этим присматривать. Да и в любом случае, не стал бы я работать на Мими Винант, или Йоргенсен, или как ее там — никогда терпеть ее не мог, а она меня.
— Я и не знал, что… — Маколей оборвал фразу каким-то неопределенным жестом и поднял стакан. Прихлебнув, он сказал: — Просто любопытно было. Тут три дня назад, во вторник, звонит мне Мими и пытается разыскать Винанта. Потом вчера звонит Дороти и говорит, что позвонить ты посоветовал, а вскоре является сама и… Я-то думал, что ты еще в сыщиках, ну и решил узнать, что все это значит.
— А они тебе разве не сказали?
— А как же — жаждут его видеть, соскучились. Убедительно до крайности.
— До чего же вы, законники, подозрительный народ, — сказал я. — Может, и вправду соскучились — ну, и денежки, конечно… А почему так много шуму? Он что, скрывается?
Маколей пожал плечами.
— Я знаю не больше твоего — с октября его не видел. — Он отпил еще. — Сколько ты собираешься пробыть здесь?
— Уеду после Нового года, — сказал я и направился к телефону заказать обед в номер.
Вечером мы с Норой сходили в Маленький театр на премьеру «Медового месяца», а потом — на вечеринку к каким-то не то Фрименам, не то Филдингам. На следующее утро мне было нехорошо. Нора принесла мне чашку кофе и газету и сказала:
— Прочти вот здесь.
Я терпеливо прочел абзац-другой, потом отложил газету и прихлебнул кофе.
— Смех смехом, — сказал я, — но в эту минуту я отдал бы все когда-либо опубликованные интервью с новоизбранным мэром О’Брайеном — и вот эту фотографию с индейцами впридачу — за глоточек вис…
— Да не здесь, глупый, — она ткнула пальцем в газету: — Вот здесь.
СЕКРЕТАРША ИЗОБРЕТАТЕЛЯ УБИТА В СВОЕЙ КВАРТИРЕ. ОБНАРУЖЕНО ИЗРЕШЕЧЕННОЕ ПУЛЯМИ ТЕЛО ДЖУЛИИ ВУЛФ. ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ ЕЕ ШЕФА, КЛАЙДА ВИНАНТА.
«Изрешеченное пулями тело Джулии Вулф, тридцатидвухлетней личной секретарши известного изобретателя Клайда Миллера Винанта, было обнаружено вчера на квартире, убитой по адресу: 54-я Восточная улица, 411, разведенной женой изобретателя, миссис Кристиан Йоргенсен, которая направилась туда с целью узнать нынешний адрес своего бывшего мужа.
Миссис Йоргенсен, которая возвратилась в понедельник после шестилетнего пребывания в Европе, сообщила полиции, что, позвонив в квартиру убитой, она услышала слабые стоны, о чем она известила лифтера Мервина Холли, который вызвал управляющего домом Уолтера Мини. Когда они вошли в квартиру, мисс Вулф лежала на полу спальни с четырьмя огнестрельными ранами на груди, нанесенными из оружия калибра 0.32. Она скончалась, не приходя в сознание, до прибытия полиции и скорой помощи.
