Виктор жадными глотками залпом осушил полбутылки. Потом сделал ещё глоток и выдохнул:
— Ух… Контрольный! Так что ты там говорила про какие-то миллионы и про свадьбу нашу?
Марина прихлебнула мартини и подсела к нему поближе:
— Ну, наконец-то, очухался! Слушай, Вить… Дело тут не простое. То, что тебя вычисляют очень серьёзные люди, ты это хорошо уяснил?
Витька кивнул.
— Так вот, родственник мой, Глеб — тоже серьёзный человек. И может тебе помочь завтра вылететь в штаты. Тем более, что я ему всё про нас с тобой рассказала. Но он человек деловой — и хочет иметь гарантии. Что, когда ты окажешься при своём богатстве, ты не забудешь бедную девушку Марину Кораблёву и не покажешь ей из-за океана кукиш.
Марина говорила быстро, глядя в глаза Карытину.
— Но пойми, Витя… Этого не я хочу… Вернее, я была бы просто счастлива, если б стала твоей женой! Но независимо от твоего выигрыша, будь он неладен! Однако, ситуация сложилась такая, что деваться некуда — ты завтра должен на мне женится, подписав брачный контракт, где будет сказано, что в случае развода или чего там другого, ты должен мне выплатить два миллиона долларов. Вернее, — один мне, другой Глебу.
Она обняла Карытина и крепко поцеловала его в губы. Потом прошептала дрожащим от слёз голосом:
— Иначе они ни за что бы тебя не выпустили… Никогда…
Карытин призадумался. Но ненадолго. Потом запустил руку в маринкины волосы и стал массировать ей голову. Она замурлыкала, прижавшись к нему всем телом. Тут Витька с каким-то радостным подъёмом вдруг возвестил:
— Значит, Машенька, это наша первая брачная ночь! Так чего мы время теряем?
За окном было совсем тихо. Белое отражение луны мерцающим следом протянулось по морской глади от горизонта к форосскому пляжу. Силуэты кипарисов возвышались на фоне безоблачного звёздного неба. Где-то в горах шумел водопад. Стихли птицы, утомившись от дневного пения. Посёлок крепко спал в горной ложбине.
И только возле маринкиного дома иногда слышались щелчки и шипение коротковолновых передатчиков. Это переговаривалась охрана.
* * *
…Утром их разбудил приезд Глеба. Заскрипели ворота и послышался звук въезжающего микроавтобуса. Во дворе сразу стало шумно.
Маринка потянувшись, недовольно зажмурилась. Виктор тоже открыл глаза и заворчал:
— Родственнички, кажись, прикатили! Поспать молодым не дают в первую брачную ночь по-человечески, черти!
Затем вылез из-под одеяла, обул тапочки, и, что-то бубня про себя, пошёл в туалет. Марина соскочила с кровати и побежала в ванную. Когда она, наскоро приняв душ и почистив зубы, стала сушить волосы феном, в дверь осторожно постучали.
— Можно? — в проёме двери показалась седоватая голова Кораблёва. — Не помешал?
— Как раз таки, помешал, — капризно сказала Марина и мотнула головой. — Проходи уж…
Глеб крадучись, чуть ли не на цыпочках, зашёл, присел на стул и стал терпеливо дожидаться, когда Марина приведёт себя в порядок.
Надев джинсы и вязанный длинный джемпер с толстым воротником, Марина уселась напротив него и вопросительно посмотрела на Кораблёва. Тот, округлив глаза, почти прошептал:
— А этот…Виктор, где?
Марина потянулась и зевнула:
— В сортире… — потом засмеялась. — Смотри, Глебка — женишок у меня вёрткий — может и в очко от тебя ускользнуть!
Кораблёв тоже улыбнулся.
— Ну что, сестричка? Ситуацию ты ему обрисовала?
— Обрисовала — не волнуйся…
Марина встала и включила кофеварку. Потом, быстренько прибрав со стола, поставила на него три кофейные чашечки. Через минуту кофе был готов. И в этот момент из туалета выполз Виктор в длинных семейных трусах и с журналом «Плэйбой».
— А кто это у тебя, Машуня, такое чтиво… — начал было он, но, увидев постороннего мужчину, не стал развивать тему. С минуту они разглядывали друг друга. Глеб первым встал, подошёл к Виктору и протянул руку:
— Будем знакомы! Глеб Кораблёв. Бизнесмен.
Витька быстро вытёр свою мокрую руку о трусы и крепко пожал протянутую ладонь:
— Карытин Виктор. Миллионер. Ничего, что я, по-простому, в трусах? Без чинов, так сказать…
«А он нормальный парень, — подумал Глеб, — с юморком. Теперь понятно, почему Маринка в него втрескалась. Кажется, мы договоримся».
Он вернулся на своё место, и стал попивать кофе. Маринка же удалилась на кухню делать бутерброды к завтраку, а Витька скрылся в спальной.
Когда Карытин, одевшись, вернулся, они втроём сели за стол и стали пить кофе с золотистыми хлебцами, накрытыми тонкими пластинками расплавленного сыра. Глеб начал было хвалить хозяйку за мастерски приготовленные сандвичи. Но Маринка махнула на него рукой, мол, хорош мозги пудрить, и тогда он вежливо поинтересовался:
— Вы, Виктор, уже в курсе всех событий? Марина мне сказала, что с вами поговорила на эту тему.
Карытин был сегодня немного не в духе и с лёгкого будуна. Тем не менее, он спокойно ответил:
— В курсе. Если вы про брачный контракт и всё такое — я готов.
Кораблёв удовлетворённо кивнул и встал из-за стола.
— Тогда вы завтракайте — не торопитесь. А я пойду, прослежу, чтобы всё было в порядке.
И вышел из комнаты.
Завтрак прошёл в молчании. Маринка боялась поднять глаза на Виктора. Тот был задумчив и немного, как ей показалось, печален.
— Ты чего это, Витенька закручинился, солнышко моё?
Витька закурил и нежно посмотрел на девушку, которая за эти три дня стала самым близким для него человеком. Он чувствовал, что между ними произошло такое, про что вслух говорить не стоит. Да и слов не подберёшь — ни к чему.
— Да так… Разлуки боюсь, Машенька. Может, вместе полетим? У тебя же, ты сказала, виза есть…
Марина покачала головой:
— Нельзя, Витя. Никак нельзя… — она невесело усмехнулась. — Я же тут как бы в залоге у своего братца остаюсь. Чтобы ты посговорчивей с той стороны океана был. Он же всё продумал, наш Глеб Васильевич…
Они помолчали. Потом Виктор решительно встал и направился к двери.
В соседней комнате его уже давно поджидали. Кроме Глеба в ней были ещё трое мужчин.
Они неуверенно и немного подобострастно посмотрели на Карытина, словно он здесь был за старшего. На столе лежал ноутбук и к нему был подсоединён принтер.
«Прям передвижная брачная контора… — подумал Виктор, — да хер с ним — вырваться бы!
Потом отдам им лимон — пусть подавятся! И Маринку сразу к себе заберу!»
И он уверенно уселся на стул, который стоял посередине комнаты. Дверь отворилась и в комнату вошла Марина. Она оглядела всех присутствующих дерзкими глазами, и с некоторым вызовом бросила:
— Ну что, к таинству бракосочетания всё готово? Не стесняйтесь, господа — врубайте свой марш Мендельсона!
После того, как все формальные процедуры были пройдены, контракт подписан и заверен, нотариус и два юриста исчезли, как-будто их и не было вовсе.
Они остались в доме с Глебом втроём. Вид у всех был немного смущённый. Кораблёв посмотрел на Марину, которая нервно теребила краешек скатерти и попросил:
— Мариночка! Мы с Виктором пошепчемся немного, ладно? Мы быстро…
Он жестом пригласил Витьку на улицу, и они вышли во двор.
Погода сегодня была совсем нехорошая. Изменившийся ветер принёс с собой тучи, которые закрывали полнеба. Солнцу иногда удавалось протиснуться в щели между тёмно сиреневыми небесными шторами. Но это случалось всё реже и реже. Угрюмое разволновавшееся море было оттенка тёмного шоколада с белыми пенными гребешками.
Витька поёжился.
— Может, пальто возьмёшь? — вежливо предложил Глеб. — Смотри, не простудись!
— Постараюсь… — Виктор, искоса посмотрев на Кораблёва, закурил. Тот стоял, подпирая стенку, и в задумчивости смотрел на горы, вершины которых были окутаны тёмными тяжёлыми тучами.
Так прошло минуты три. Глеб первым не выдержал затянувшегося молчания:
— Да не смотри ты так на меня! И не думай, что я совсем уж подлый негодяй — сестрёнкой своей торгую! Сам ведь должен всё понимать… — как-то немного робко сказал он и тоже достал сигарету.
Витька рассеянно покивал и посмотрел на часы:
— Пора бы уже выезжать. В час дня у меня регистрация начинается…
Глеб вдруг резко повернулся к нему и, схватив парня за плечи, стал горячо говорить, почти кричать:
— Да пойми ты, мужчина! Да я за Маринку всех перевалю! Вижу, вижу, что ты думаешь про меня! Но я тебе честное слово офицера даю — ты ошибаешься! — он осёкся, увидев печальные витькины глаза, немного успокоился и негромким голосом продолжил:
— Ошибаешься, Виктор… Просто жизнь такая собачья… сам ведь видишь… И так за тебя, и за этот лимон вшивый, я может, на серьёзную войну подписываюсь… Но… Как же тебе объяснить? — совсем тихо сказал Кораблёв. — Один я совсем… нет никого… Кроме вот этой девчушки — он кивнул на дверь, — и дочурки её. Поэтому, прошу тебя, как человека, не делай ей больно… Она ведь любит тебя…Витя…
