И вдруг словно луч прожектора в темной мгле промелькнула истина: это не самоубийство. Это — убийство.
II
В дальнем углу вестибюля расположилась телефонная кабина — туда я поспешил. Здесь отвратительно воняло старым козлом.
Отдышавшись, я прикрыл старомодную трубку носовым платком и набрал номер.
Спустя мгновение до меня донеслось:
— Полиция… у аппарата инспектор Харкер.
— Позовите полицейского офицера Миффлина, — попросил я, стараясь держать трубку подальше ото рта.
— Кто вы?
— Гарри Трумэн. Поскорее, пожалуйста. Я очень спешу.
— Не кладите трубку, — приказал инспектор.
Слышу, как он говорит кому–то:
— Он там, а его спрашивает какой–то парень. Назвался Гарри Трумэном. Прямо не знаю как быть…
Донесся чей–то голос, наградивший Харкера не слишком лестным эпитетом. Наконец к телефону подошел Миффлин.
— Говорит офицер полиции, — ответил он строгим голосом. — С кем имею честь?
— Некто повесился в комнате 23, второй этаж дома 247, что на улице Фелман. Если вы приедете достаточно оперативно, то найдете любопытный след в мусорном ящике. Избегайте скоропалительных выводов о самоубийстве и решительно возбудите расследование по поводу этой девушки. Не пожалеете.
— Кто вы такой?
Я услышал, как заскрипело его перо, записывавшее данные, и ответил: “Этот же вопрос интересует и меня самого”. И повесил трубку.
Спрятав платок, я бесшумно вышел на улицу. В запасе у меня было не более трех минут. Надо уехать из опасной зоны. Муниципальная полиция не слишком поворотлива, но иногда, если очень нужно, может проявить и оперативность.
Влезаю в “бьюик”, хлопаю дверцей и вдруг какой–то мальчишка в грязных, изорванных рубашке и штанах, вскакивает на подножку, просовывает в окошко свою чумазую мордашку:
— Эй, мистер, вам надо срочно приехать на Корал Роу номер 2. Очень срочно.
Я завел мотор и всматривался в зеркало, ожидая с минуты на минуту появления полицейской машины.
— Кто это тебе такое сказал?
— Какой–то парень дал мне доллар за то, что я выполню это поручение. Он просил передать, что дело очень срочное и вы в курсе.
Он соскочил с подножки и помчался по улице. Мне некогда было его догонять. Конечно, я был не прочь его задержать, но предпочтительнее оказалось как можно быстрее драпать от дома 247 на улице Фелман. Издалека уже доносилась полицейская сирена. Я тронул с места и ураганом полетел в направлении Бич Род.
Название Корал Роу было мне совершенно незнакомо, правда, теплилось предположение, что это микрорайон в квартале Корал Гэйблс. Меня повлекло туда любопытство. Мысли буквально роились в моей голове. Я спрашивал себя: обратил ли на меня внимание тот старик из кафе, не записал ли он номера моей машины. Мне совсем не хотелось очутиться в лапах Миффлина. Он и без меня начнет следствие об убийстве Грасии, а у меня и так дел невпроворот. Хотя, если он догадается допросить официанта, ему сообщат мои приметы. И ему весьма не понравится, что я оставил место происшествия, не дождавшись его.
Оказавшись на Бич Род, я повернул налево, поехал вдоль реки и, наконец, припарковал свой “бьюик” на свободном месте среди всяких труб, рыболовных снастей и замасленных бидонов.
Корал Гэйблс — район, не располагающий к визитам, особенно в одиночку и без оружия. Даже сыщики здесь патрулируют только по двое и все же редко выпадает месяц, чтобы на одной из здешних улочек не подобрали какого–нибудь бедолагу, распростертого в луже крови, с торчащим промеж лопаток ножом.
Я выбрался из машины и оглянулся на гавань, где теснились во множестве рыболовецкие суденышки. И увидел, что привлек внимание гревшихся на солнышке рыбаков в многоцветных фуфайках. Я подошел к добродушному на вид парню, вытачивавшему в одиночестве кораблик из обломка доски.
— Вы не скажете, где расположена Корал Роу?
Он оглядел меня, затем повернулся, чтобы сплюнуть в расцвеченную мазутом воду, и большим пальцем руки ткнул в сторону нескольких бистро и столиков, облепленных ракушками, здесь же на набережной.
— За баром “Истер”, — только и сказал он.
Баром “Истер” оказалось деревянное одноэтажное сооружение, где вам предлагалось отведать разнообразные дары моря и старый эль, от которого можно легко захмелеть, если не сделать поправки на его крепость. Естественно, если вы не слишком переборчивы в отношении соседей по столу. Раз или два я бывал уже здесь с Кермэном. Впрочем, это такой уголок, где вы можете рассчитывать на все что угодно, и, как правило, разочарование вас тут не постигнет.
— Спасибо, — поблагодарил я и направился к бару.
Деревянный дом примыкает боком к пассажу. Дощечка, приколоченная довольно высоко на стене, указывает: “К Корал Роу”.
Я остановился закурить и одновременно с подозрением и без малейшего энтузиазма осмотрел улочку. Высокие стены преграждали путь солнечным лучам и в глубине пассажа образовалась сплошь затененная зона. Грязная и молчаливая, она производила самое неприятное впечатление.
Запускаю руку под пиджак, чтобы убедиться: в случае чего, мне не составит труда извлечь свой “38”, и медленно направляюсь к мрачной зоне. Стена вдруг заканчивается, и улочка неожиданно совершает поворот под прямым углом, выводит к темному тупику, с трех сторон огражденному обветшалыми зданиями, некогда служившими складскими помещениями, но сейчас это трущобы, населенные крысами.
Притормозив у входа во двор, я разглядывал здания, спрашивая себя, не позволяю ли я заманить себя в западню? Замечаю трухлявую, держащуюся на одной петле дверь. Сохранилась потускневшая медная табличка. Я не ошибся: это и есть номер 2, Корал Роу. Оставалось только решить: войти или отправиться восвояси. Оглядываюсь на все стороны. Внутри, по всей видимости, как в туннеле, пол, конечно, гнилой, и мне не удастся избежать шума. И все же я решаюсь.
Отшвыриваю сигарету, прохожу через двор и толкаю покосившуюся дверь. Хоть сердце у меня и колотится неистово, я все же иду избранной дорогой. У меня свои принципы и я, между прочим, считаю, что иногда следует подавлять свои условные рефлексы.
Не нарушая тишины своими каучуковыми подошвами, я убыстряю шаг, пытаясь разглядеть хоть что–нибудь в царящей тут темноте. Передо мной вырастает лестница. Нескольких ступенек нет, перил не видать… Тут явно попахивает притоном, а потому я решил не рисковать. Но, на всякий случай, намереваюсь обследовать коридор.
Пол скрипит и стонет под тяжестью моих шагов, пока я осторожно продвигаюсь во мрак, пропитанный затхлостью. Я слышу, как попискивают крысы, разбегаясь из–под ног. Я останавливаюсь: сильное сердцебиение, волосы на голове встали дыбом. Чтобы быть готовым к любым сюрпризам, а в особенности для самоободрения, достаю револьвер.
И вот я в самом конце коридора у какой–то отворенной двери. Снова останавливаюсь, пытаясь хоть что–то рассмотреть в темноте. Безрезультатно. Я не спешу входить. Постепенно начинаю различать слабенькие лучики света, проникающие сюда сквозь щели в стенах, но это все.
Осторожно ступая, продвигаюсь на один–два шага и оказываюсь по другую сторону двери. Спрашиваю себя: какого черта я здесь торчу, что меня удерживает в этом бараке. Если кто–нибудь устроит тут засаду, то я его в темноте все равно не увижу, впрочем, и у него немного шансов заметить меня… Но в этом–то я как раз и просчитался.
Вдруг совсем рядом со мной треснула доска. Слышу свист летящего предмета. Пригибаюсь и отскакиваю в сторону. Что–то твердое с силой ударяет меня в плечо — револьвер выскальзывает из моей руки. Метили в голову, и, если бы попали в цель, думаю, я погрузился бы в глубокий сон, лишенный всяких сновидений.
Очнулся я на четвереньках. Меня задевают чьи–то ноги, чьи–то пальцы продвигаются по моей руке, ощупывают лицо, подбираются к шее: влажные, холодные, тонкие, но сильные пальцы.
Втягиваю подбородок в воротник, вскакиваю и посылаю вперед кулак. Мои пальцы ощущают ткань пиджака, затем округлость тренированного бицепса. Теперь я могу рассчитать, где находится голова. Мой короткий и твердый удар обрушивается туда, где, по моим предположениям, должно быть ухо.
Мой незримый противник как–то хрюкает и тут же на меня наваливается где–то так килограммов восемьдесят пять и я, не удержавшись, падаю на спину. Его пальцы впиваются в мою шею, и я слышу прямо у лица разгоряченное дыхание.
Но на сей раз ему пришлось иметь дело не со слабенькой девчонкой. Ему, конечно, не составило труда прикончить Грасию, но со мной — тут другое дело.
Я ухватил его за большие пальцы рук и с силой вывернул кисти назад. Донесся приглушенный стон. После незначительной борьбы он освободил свои пальцы, но лишь потому, что я ему позволил. Едва лишь он выпрямился, я угостил его свингом по лицу, и он провалился куда–то в ночь. Исступленный вопль срывается с его губ.
