В одиночку у вас нет никаких шансов. Подумайте сами! Ни машины, ни платья, ни возможности спрятаться. Если же я вам помогу, то вы, пожалуй, будете иметь шанс. Небольшой, возможно один из тысячи, но реальный шанс.
А мое предложение заключается в следующем: мы сделаем то же, что хотели Диана Джеймс с вашим мужем. Я увезу вас отсюда и буду прятать, пока не улягутся страсти. Вы перекрасите волосы, станете блондинкой или рыжей, а я доставлю вас на Западное побережье или куда-нибудь еще. Не могу ручаться, что все удастся, но я попытаюсь. Ну как, идет?
Она медленно кивнула:
– И что вы хотите взамен?
– Я предпочитаю круглые суммы. Скажем, сто двадцать тысяч долларов.
Она уставилась на меня:
– Я ожидала от вас всего, но не такого бесстыдства!
– Не думаете ли вы, что я буду все это делать бесплатно? Подумайте сами, чем я рискую. Ведь с того момента, как начну вам помогать, я становлюсь преступником. А на это я пойду только за большие деньги.
– Значит, вы забираете у меня все?
– Точно. Но если вам в ближайшее время кто-нибудь сделает более выгодное предложение…
– На что же я буду жить?
– А на что живут другие? Вы сможете подыскать себе работу.
– Какую? Я никогда в жизни не работала.
– Откуда я знаю? Я не работодатель. Ну, согласны?
Она немного подумала, потом пожала плечами:
– Хорошо. Но какую вы мне дадите гарантию, что, получив деньги, не бросите меня на произвол судьбы? Не обманете меня? Я что же, должна положиться на ваше честное слово?
– А вам ничего другого и не остается.
– Прекрасная перспектива! – хмыкнула Мадлон.
– Итак, где деньги? – ухмыльнулся я.
– В этом мое единственное преимущество, – улыбаясь, ответила она. – Вам придется выполнить хотя бы часть своих обещаний в Санпорте.
– Где?
– Они лежат в трех банковских сейфах в Санпорте.
– В банковских сейфах? – Я уставился на нее. – Боже мой, но как же вы собирались получить их?
– Они, естественно, положены не на мое настоящее имя.
– Ах вот как? – наконец сообразил я. – А где ключи?
– Дома.
– В вашем доме?!
Она иронически засмеялась и кивнула.
– Но это означает, что нам придется снова вернуться в логово зверя, если еще удастся отсюда выбраться… – Да, было над чем призадуматься!
– Разумеется, это непросто. Но именно поэтому я и выбрала себе такого дорогого спасителя. Придется вам рискнуть.
Солнце поднялось выше, и в доме стало жарко. Я размышлял над нашим положением, нервно ходил взад и вперед по комнате и при этом не спускал глаз с окна.
Как же выбраться отсюда? Нам нужна была машина, поскольку автомобилем Мадлон мы не могли пользоваться, его знала полиция. Но ведь там, внизу, есть другая. У парня наверняка должна быть машина, хотя, кроме нее, имелся также и карабин.
– Может быть он уже уехал? – предположила Мадлон. Она сидела за столом и потягивала виски.
– Нет, не уехал, – стараясь говорить спокойно, ответил я. – Он выжидает. Когда-нибудь мы выйдем, и он подстрелит нас.
– Откуда ему известно, что мы выйдем не через заднюю дверь и вообще не уйдем отсюда пешком?
– Он знает, что в вашей одежде без машины никуда не денешься. А на «кадиллаке» мы далеко не уедем. Даже если бы он и не подстерегал нас с винтовкой.
Она налила себе еще виски. Бутылка почти опустела. Подняла стакан и посмотрела на него.
– Ну, это ваше дело. – Сказала это так, словно ее ничего не касалось. Странная женщина. Красивая и странная.
Стало невыносимо жарко и душно. Моя рубашка прилипла к телу. Я гневно поглядывал на бутылку:
– Кончайте, наконец, с этим!
Она мельком взглянула на меня:
– Позаботьтесь лучше о своих собственных делах.
Тогда я подошел к ней, схватил за борта пижамной куртки и поднял со стула:
– Я хочу, чтобы вы помнили: если мы выберемся отсюда, вам придется два месяца скрываться от полиции. Это дьявольски трудно сделать. И если вы будете пить, я вместе с вами сяду в лужу. А я не хочу иметь лишние неприятности. С виски надо покончить!
Она посмотрела на меня, как на надоедливую муху.
– Вы кончили? – спросила она. – Тогда уберите, пожалуйста, ваши лапы.
– Не забывайтесь, – напомнил я и опустил ее на стул.
– Вы уже имеете представление, как мы выберемся отсюда?
– Я думаю над этим. И будет лучше, если вы замолчите.
– Навеки? – усмехнулась она..
– Кто этот парень там, снаружи?
– Откуда я знаю? Он мне не представлялся.
– Оставьте болтовню. Кто он? – настаивал я.
– Я действительно не знаю, и вам до этого тоже нет дела.
– Это ваш любовник?
– Да что вы ко мне привязались?
– Кто убил Батлера? Вы оба?
Она молчала, уставившись в пустоту. Два месяца с этой странной особой – веселое будет время! Кто из нас первым сойдет с ума?
Я снова остановился у окна. От него исходила опасность. Где-то там, укрытый кустами, скрывается этот тип и наблюдает за домом и дорогой.
Я поглядел на холм и увидел высокое дерево, когда-то опаленное молнией. Прекрасно! Оно будет для меня хорошим ориентиром.
– Что вы собираетесь делать? – спросила Мадлон.
– Позаботиться о машине для нас, – ответил я и снял свою белую рубашку.
В ней меня слишком легко было заметить. В кладовой нашел синюю, надел ее и снова сунул пистолет за пояс.
Мадлон безучастно наблюдала за мной.
Я схватил ее бутылку и вылил на пол остатки виски:
– Вы должны хотя бы теперь быть трезвой. Слушайте! Этот тип до сих пор не явился сюда убить вас по одной-единственной причине: он знает, что здесь я и что у меня есть пистолет. Причем, что самое интересное, – это его собственный пистолет. Вы слушаете меня?
Она молча кивнула.
– Сейчас я выйду из дома и попытаюсь подкрасться к нему сзади. Надеюсь, он этого не заметит. Но он может сделать вид, будто меня не заметил, а когда я уйду, снова попытается вас застрелить. Так вот, передняя дверь заперта. Как только я выйду из задней, заприте на засов и ее. Лучше всего спрячьтесь в кладовой – там нет окна. А если услышите, что он на веранде или лезет в окно, кричите как можно громче. Особенно если почувствуете запах дыма.
– Почему дыма? – Ее брови недоуменно взметнулись.
– Он, вероятно, захочет поджечь дом.
– О'кей, – произнесла она не особенно удрученно. – Большое спасибо за заботу. Это действительно трогательно с вашей стороны.
И я опять не понял, серьезна ли она или откровенно издевается надо мной. Вряд ли она отдавала себе отчет в своих действиях. Выпитое уже, очевидно, шумело у нее в голове.
Я вышел через заднюю дверь и на минуту замер. Ничего не произошло – ни выстрела, ни какого-либо движения.
Я спрыгнул с веранды и, пригнувшись, побежал к кустам на берегу озера. Спину сводил о от напряжения. Я физически ощущал, как ко мне, словно длинноногий паук, ползет перекрестье оптического прицела. Премерзкое чувство!
Наконец я добрался до спасительных кустов. Комары вились вокруг лица и садились на нос. Я подавил желание чихнуть и стал изучать опушку леса вдоль берега озера.
Там ничего не двигалось. Озеро, словно зеркало, блестело в солнечных лучах. Вдалеке плавала утка, подергивая головой. Кричали какие-то птицы. Темно-зеленые деревья на другом берегу. Картина словно из рекламы фирмы по изготовлению спортинвентаря.
Но сейчас мне было не до красот природы.
Я стал пробираться между кустами и берегом озера. Прополз по мосткам, к которым были привязаны лодки, и оказался позади сарая.
Влажная земля прилипла к рукам и коленям, пот струился по лицу. Я отполз еще метров на сто. Скоро я должен оказаться за спиной того парня. Наконец я смог встать, вытер руки и пошел длинной дугой от озера, через лес к основанию холма. Почва здесь была песчаная, покрытая толстым ковром еловых иголок, и шагов не было слышно. Добравшись до вершины холма, я посмотрел налево, увидел высокую ель с разбитой верхушкой – мой ориентир – и медленно пошел вперед, настороженно оглядываясь, чтобы избежать неожиданной встречи.
Наконец – вот она, ель. Я присел на корточки. Теперь, по моим прикидкам, я должен быть прямо над ним. Я внимательно наблюдал за деревьями и кустами, при этом песком оттирал грязь со своих рук. Потрогав пистолет, лишний раз убедился, что смогу быстро его выхватить.
Но пока ничего не обнаруживалось. Никакого движения, никаких цветных пятен одежды. Должно быть, парень прятался еще дальше внизу. Я прикинул расстояние до густых кустов метрах в десяти ниже себя и бесшумно пополз к ним. Там я, лежа на животе минут пять, снова внимательно осмотрелся. Никаких следов! Где он прячется? Неужели я ошибся в своих расчетах?
Оставалось ползти дальше. Теперь я видел уже край лужайки. Дальше двигаться нельзя. Я лежал, внимательно разглядывал местность и вот тут внезапно заметил его.
Ботинок, затем нога, наполовину прикрытая веткой, метрах в двадцати от меня. Потом высунулась вторая нога.
