Он что-то проворчал и пихнул сидевшего рядом облезлого кота. Тот лениво увернулся, презрительно ощетинившись.
— Хорошо, — буркнул он. — Но делайте это побыстрее, хорошо? Полицейские — не лучшая приманка для моих клиентов.
Я взял ключ из его сопротивляющихся пальцев.
— Худшая приманка — это вы сами, — задумчиво произнес я. — Своим видом вы наглядно демонстрируете, к чему ведет потакание греху, которое составляет основу вашего бизнеса. Вам бы пойти работать в общество анонимных алкоголиков. Один взгляд на вас — и самый запущенный хроник с испугу больше в жизни не прикоснется к бутылке.
Не было никакого смысла ждать ответа, и я не стал.
В течение часа я обследовал оба номера дюйм за дюймом. Но результат бы дважды нулевой, что вновь заставило вспомнить о клубе Рэя Уиллиса.
Когда я вошел, мистер Джонс раскачивался на стуле, положив ноги на стол. Я бросил ему ключи.
— Ну, что? Нашли что-нибудь новенькое? — спросил он.
— Ничего, — ответил я. — Что-то здесь не то, по крайней мере с Марвином. Я никогда не видел, чтобы человек путешествовал настолько налегке, что не взял даже рубашки на смену.
— У него был чемодан, — сказал Джонс. — Дешевый, вроде как полотняный.
— Почему вы не сказали мне этого раньше?! — взревел я. — Где он?
— Вы меня не спрашивали, — пожал худыми плечами Джонс. — Он здесь, но в нем нет ничего стоящего. — Он убрал ноги со стола и вытащил из-под него потертый, горчичного цвета чемодан.
— Смотрите сами, — спокойно сказал он.
Я был настолько взбешен, что не мог вымолвить ни слова, а это для Уилера что-то да значит! Я смотрел на Джонса взглядом, способным, казалось, сжечь его на месте, но он даже глазом не моргнул.
Я щелкнул замками и открыл крышку. Грязные носки, нижнее белье, бритвенный прибор. На дне свежая рубашка — по крайней мере она побывала в прачечной и полежала на гладильной доске.
— Вам из этого ничего не пригодится? — с издевкой спросил я, выкладывая на стол содержимое чемодана.
Когда я поднял рубашку, из нее выскользнул большой конверт. Я заметил, как Джонс подпрыгнул.
— Вы что-то обнаружили, да?
Конверт был адресован Альберту X. Марвину, Вест-Сайд, Нью-Йорк. На месте для обратного адреса значился адрес мотеля. Письмо не было отправлено. Неужели Марвин собирался отправить его самому себе?
Я вскрыл конверт ногтем большого пальца и вытряхнул на стол содержимое. На поцарапанную поверхность стола упало семь или восемь фотографий. Я еще раз встряхнул конверт, и из него посыпались негативы.
— Ого! — прохрипел Джонс. Он вытянул вперед шею, чтобы получше рассмотреть карточки, при этом его ноги с грохотом опустились на пол. — Это уже что-то!
Взглянуть на них по крайней мере разок Джонс успел.
Хорошего качества, с сюжетами французских открыток, только действующие лица были знакомыми. На каждой из них можно было узнать Анжелу и Рикки. Я сгреб фотографии и негативы и положил обратно в конверт.
— Куда вы спешите, лейтенант? — жалобно проныл Джонс. — Я едва успел взглянуть на них. Что, если…
— Грязный развратник! — изрек я очевидную истину. — Продолжайте в том же духе, и вам никогда не видать первоклассного кладбища. Ни один уважающий себя бальзамировщик не прикоснется к вам даже в резиновых перчатках!
— Что за девка! — прохрипел он пересохшим горлом. — Какая фигура! Эй, лейтенант, взгляните на нее хорошенько…
— У вас есть фотоаппарат? — внезапно спросил я.
— Есть. — Он медленно втянул голову. — Но…
— В номере Марвина мы ничего не нашли, — резко сказал я. — А вы, с вашими замашками, вполне могли подкрасться ночью к их номеру и сделать эти снимки!
— Вы сумасшедший! — проревел он. — Я не…
— Именно так! — Я в возбуждении щелкнул пальцами. — Наверняка Марвин застукал вас за этим делом и поднял шум, поэтому вы убили его молотком, а потом подложили их в чемодан, чтобы отвести от себя подозрения.
— Это он! — взвизгнул Джонс. — Это его почерк на конверте! Если не верите, посмотрите, как написано его имя в моем журнале.
— Вы имеете в виду, что расписались за него в журнале, и теперь почерк обеих подписей идентичен? — холодно заметил я. — Все совпадает — иначе зачем вам было прятать чемодан?
Он что-то пробормотал, потом в отчаянии плюнул, но не попал в открытое окно, хотя оно находилось всего в двух футах от него.
— Я еще вернусь, — сказал я тоном прокурора, складывая конверт. — И не пытайтесь скрыться из города, ясно?
Я уехал, размышляя над тем, что мог бы записать в свой скаутский список еще одно хорошее дело — я заставил Джонса задуматься над чем-то, кроме секса.
Когда я вошел в офис, неотлучная Аннабел Джексон была на месте, в темно-сером льняном платье. Длинные рукава, которые должны были говорить о скромности обладательницы платья, своей функции не выполняли.
У Аннабел была такая фигура, которая без труда угадывалась и в самом бесформенном балахоне.
— Нет слов, — восхищенно выдохнул я. — Ты сегодня прекрасна, как картина, цветок магнолии, сладость меда, дорогая память о моем родном доме в Кентукки…
— Я бы с удовольствием заткнула ваш лживый рот, стареющий Казанова, — спокойно сказала она. — Ведь дело трех прекрасных женщин, как вам удается вообще замечать меня?
— Все объясняется чистотой жизни, чистотой мыслей и циррозом печени, — объяснил я. — Мои мужские желания тем больше, чем меньше надежда их осуществить.
Можно один вопрос, пока я не пошел к шефу?
— Нет! — гневно ответила она.
— Твое белье шуршит при движении? — поинтересовался я.
— Вы отвратительны! — Лицо Айнабел запылало. — Конечно же нет!
— А ты не боишься простудиться? — сочувственно спросил я и побыстрей нырнул в дверь кабинета шерифа, пока она не запустила в меня чем-нибудь.
Лейверс встретил меня сердитым взглядом и кивнул на ближайший свободный стул.
— Где вас черти носят все утро? — спросил он.
— В мотеле, — ответил я.
— Зачем терять там время, когда нужно искать убийцу?
Это был хороший вопрос. Я промолчал, поскольку не мог придумать на него ответ. Лейверс воткнул в рот сигару, и я зачарованно следил, как он раскуривает ее.
— Сколько сигар у вас уходит за день? — поинтересовался я.
— Не знаю, — буркнул он, — восемь-девять. А что?
— Бьюсь об заклад, вы выросли на искусственном вскармливании, — сказал я. — Психологи считают, что увлечение сигарами компенсирует подсознательную тоску по теплу и защищенности, которые можно найти только у материнской…
— Уилер! — Он задохнулся от возмущения. — Вы когда-нибудь думаете о чем-нибудь, кроме секса?
— Сэр! — укоризненно сказал я. — Я имел в виду вашу мать!
Лейверс прикрыл глаза, давая мне возможность зажечь сигарету.
— Ну хорошо, — произнес он наконец. — Что новенького вы обнаружили в мотеле?
Я достал из кармана конверт и кинул ему через стол.
Пока он таращился на фотографии, я произвел краткий обзор моих действий, начиная с ухода из офиса вчера вечером. Я рассказал о посещении клуба «Двойное зеро» и изложил факты, полученные от Илоны Брент. Но чем дольше я говорил, тем больше чувствовал, что он и в грош не ставит моих усилий. Когда я замолчал, Лейверс вонзил в меня взгляд своих выпуклых глаз с безжалостью электродрели.
— Конечно, — произнес он, — я всего лишь окружной шериф и не очень много значу. Но я думаю, вы могли бы сделать одолжение и сообщить о том, что случилось, сначала мне, а потом в городской отдел.
— Вы совершенно правы, сэр! — согласился я. — Ни минуты не сомневайтесь, я бы так и поступил.
— Вы опять меня разыгрываете.
— Если бы я сообщил о клубе Рэя Уиллиса в городской отдел, то непременно предварил бы это звонком к вам, — подтвердил я.
Его рот раскрылся, сигара выпала на стол и, пока до него это дошло, успела прожечь дырку на скатерти.
— Так вы не звонили им?
— Никак нет, сэр.
— Он содержит бордель, используя в качестве ширмы частный клуб, — бормотал он. — Угрожает вам пистолетом. И вы не сообщаете в полицию! — Он как бы извинялся за то, что плохо обо мне подумал. — Мне не хотелось бы быть излишне любопытным, Уилер, но при сложившихся обстоятельствах я должен вас спросить: почему вы не сообщили в городской отдел об Уиллисе?
— Я не хочу отдавать им одного из главных подозреваемых, — честно признался я. — В таком деле я им не доверяю. Его тут же упрячут за решетку или что-нибудь в этом роде. А мне нужно, чтобы Рэй был на воле — пока, по крайней мере.
— Но ведь он может совершить еще одно преступление — если он убийца! — взорвался Лейверс. — Вы считаетесь стражем закона! Боже мой! Получается, я покрываю преступника, сидя здесь и слушая вас.
— Да, сэр, — согласился я. — Если вас это утешит, то я делаю то же самое.
— Как же быть? — безнадежно спросил он, откидываясь на спинку стула и пуская черное облако сигарного дыма. — Вы думаете, у вас есть нити к разгадке?
