Джоанна стояла возле автомата с кока-колой. Она была в темных очках и, должно быть, размышляла о чем-то весьма неприятном, потому как вид у нее был угрюмый. Я отдал ей ключи от номера, а сам решил отогнать ее машину на другую парковку.
Когда я вернулся и вошел в номер, Джоанна сидела на кровати и курила. На меня она даже не взглянула.
— Ну как тебе здесь? — спросил я.
— Никак! — Она поморщилась. — Можно лет сорок прожить в этой конуре, но никогда она с этим пластиком, винилом и кожзаменителем домом не станет.
— При чем тут дом? Мы сюда приехали для того, чтобы укрыться от любопытных взглядов, расспросов и вообще успокоиться. Я знаю точно, за нами никто не следил. Так что это совсем неплохое место, где можно без всяких треволнений провести несколько часов, а может, и дней.
— Хорошо! — кивнула Джоанна. — Постараюсь успокоиться, раз мы в относительной безопасности. — Она усмехнулась. — До того момента, когда они нас разыщут. Возможно, это случится сегодня вечером, может быть, на следующей неделе. А тем временем...
— Я собираюсь кое-что предпринять, — оборвал я ее.
— Что именно, Саймон? — Джоанна внимательно посмотрела на меня.
— Есть кое-какие идеи! — сказал я и замолчал. Она тоже молчала. — Значит, так! — прервал я затянувшееся молчание. — Мы, ты и я, миссис и мистер Четтенден из Лос-Анджелеса. Это на случай, если кто спросит. Ты с этой штуковиной умеешь обращаться?
Я достал из кармана пистолет. Она взглянула на него и отвела взгляд:
— Умею, но если ты собираешься нанести визит Мадонне, тогда пистолет тебе самому понадобится.
Я положил пистолет на кровать, рядом с Джоанной.
— Если все получится как задумано, — я улыбнулся, — тогда с пистолетом мне там делать нечего.
Джоанна улыбку не вернула. Она помрачнела и произнесла глухим голосом:
— Ты, Саймон, благородный, великодушный... сукин сын. Если только мне удастся...
Я не дал ей закончить фразу. Просто, взмахнув руками, склонился в поклоне и произнес дурашливым голосом:
— Сударыня, такие, как я, рождаются каждую минуту, а вы на всем белом свете одна-единственная. Таких, как вы, я никогда не встречал.
Я встал перед ней на колени и поцеловал руку.
— Саймон, — прошептала она, — береги себя! Я поцеловал ее в губы и пошел к дверям.
— Никому не открывай, — обернулся я на пороге. — Ужин закажи в номер по телефону. Смотри телевизор и ни о чем не думай. Хорошо?
— Хорошо! — сказала она дрогнувшим голосом.
Я послал ей воздушный поцелуй и ушел.
Когда я выезжал с парковки на своем джипе, меня подрезал зеленый «кадиллак», за рулем которого сидел тучный красноносый тип. Я его никогда раньше не встречал. Он обогнал меня и помчался по скоростному шоссе, а я свернул на окружную дорогу и, поглядывая по сторонам, поехал прямиком в горы, опоясывающие город с востока.
* * *
Я катил по проспектам и улицам в восточном районе города и старался припомнить все, что мне было известно о Винсенте Мадонне.
В пятьдесят пятом, а возможно чуть позже, Мадонна приехал в Штаты. Было ему тогда лет шесть-семь. Его детство и юность прошли в восточной части Гарлема и Бронксе. Здесь он мужал, здесь окончил свои университеты и приобрел специальность первоклассного гангстера.
В разные периоды его жизни и деятельности ФБР и ряд других служб постоянно упоминали его в своих сводках как крупного рэкетира, контролирующего бензоколонки.
В начале восьмидесятых его арестовали, но вскоре выпустили, потому что никто из свидетелей так и не явился к следователю.
Спустя пару лет Мадонна стал владельцем нескольких залов с игровыми автоматами при казино, разрешенных на территории штата Невада и в городе Лас-Вегасе, куда он перебрался вместе с семьей дона Франко Мосто. Дон Мосто сделал Мадонну своим заместителем. И не ошибся! Потому что понимал: тот, кого он вытащил из дерьма, не предаст. Вскоре Франко Мосто скончался после «тяжелой и продолжительной болезни». Винсент Мадонна стал именоваться доном. Возглавив мощную империю, он поставил перед собой задачу — приобрести респектабельный вид, который вызывал бы почтение и уважение у окружающих.
Деньги он не жалел, потому что давным-давно понял: все, что можно уладить с их помощью, обходится дешево.
Район, где проживал Мадонна, был на редкость спокойным — никаких преступлений, никаких криминальных разборок. Когда я был полицейским, этот феномен заставлял меня ломать голову. В горах обитает народ зажиточный, и я справедливо полагал, что без краж со взломом, мелкого и крупного воровства все равно не обойтись. Однако ничего такого не происходило. Почему, в чем секрет?
Вскоре я узнал, что воры и жулики поставлены в известность о том, что им следует держаться подальше от района, где проживает Винсент Мадонна. Кто ослушается, пусть пеняет на себя! Босс не намерен даже слышать о каких-то там преступлениях, потому что он человек порядочный, с незапятнанной репутацией и свое имя порочить не позволит никому.
Это был хорошо продуманный ход. В конце концов, не все полицейские продаются! А некоторые судьи вовсе неподкупные. Но если преступление случается, а дело никак не получается развалить? Что тогда? Тогда внимание уважаемых граждан города приковывается к следствию, к раскрытию преступления, что просто-напросто вредит процветанию и успеху. Да и вообще, если не происходят мелкие преступления, то на скрытые крупные никто и внимания не обращает!
Официальный офис Винсента Мадонны представлял собой особняк, раскинувшийся на скалистом выступе, вернее — на возвышении, усыпанном цветущими кактусами, откуда открывался великолепный вид на город.
С точки зрения архитектурного решения здание можно было смело назвать метисом, полукровкой, потому что смешение стилей просто сбивало с толку. Особняк с прилегающими угодьями напоминал техасское ранчо и в то же время не уступал в роскоши любой из вилл, рекламируемых в воскресном приложении к газете «Таймс».
Дом был задуман одноэтажным, но, когда позже сообразили, что места на всех не хватит, пристроили несколько крыльев и флигелей в духе испанского барокко с двумя шпилями и четырьмя аркадами, похожими на обыкновенные ворота из кирпича и алебастра.
На лужайке перед парадным подъездом, украшенным портиком, работали три дождевальные установки, а в тенистой подъездной аллее стояли четыре шикарные машины. Бронированный «линкольн-континенталь» Винсента Мадонны был прямо как родной брат автомобиля этой же марки, в котором находился в момент покушения президент Джон Кеннеди.
Я встал за машиной Мадонны, выключил мотор и вздохнул полной грудью. В нос сразу же ударил запах мокрой травы и калифорнийского лавра.
Я был уверен, что территория — сплошная сигнализация, и нисколько не сомневался в том, что за каждым скальным выступом затаился бугай-мордоворот. В общем, так оно и оказалось! Не успел я выйти из джипа, как ко мне сразу же подвалил неандерталец в спортивной куртке с закатанными рукавами и множеством карманов, прикрывающей плечевую портупею с пистолетом.
— Да? — оскалился он.
— Мне надо побеседовать с доном. Оружия при себе нет.
— Как доложить?
— Саймон Крейн.
— Мистер Мадонна тебя ждет?
— Не ждет, но в изумление не придет, — заявил я спокойным тоном.
Секьюрити подумал немного, потом оглянулся и пару минут смотрел через плечо куда-то в сторону зарослей лавра.
— Кто это к нам? — раздался сиплый голос, который я сразу узнал.
Когда-то Пит Данжело схлопотал пулю в гортань и с тех пор хрипит, будто его душат.
Неандерталец попятился, раскрыл рот, собираясь дать боссу полную информацию, но Данжело отстранил его и шагнул ко мне:
— Привет, Крейн! — В тоне его чувствовались подводные камни.
Я смотрел на него и, если честно, не испытывал неприязни. Напротив! Его внешний вид да и весь его облик мне импонировали.
Если когда-нибудь, пришло мне на ум, голливудская киностудия «Метро-Голдвин-Майер» со своей неизменной заставкой — роскошным пышногривым ревущим львом Лео — надумает снять фильм про светского льва Пита Данжело, на главную роль следует пригласить Пола Ньюмена. Один к одному, как две капли воды...
Неглупый человек, но недобрый, желчный. Можно сказать, цианистый...
— Я к дону, с разговором... — сказал я, не отводя от него взгляда.
— О чем?
— Хотелось бы обсудить кое-какие детали в связи с неожиданно возникшими обстоятельствами.
— Фредди, проводи Саймона Крейна к боссу, — приказал Данжело телохранителю и зашагал к полуоткрытым дверям в правом крыле.
Мы же направились к главному входу.
— Ты из Чикаго? — спросил я у неандертальца.
У него был вид человека, у которого вечные нелады с полицией и он всю жизнь в бегах.
Фредди покачал головой и усмехнулся.
В вестибюле я замедлил шаги, вытер лоб носовым платком и сказал, обращаясь к нему:
