Дэв иронически улыбнулся, медленно доставая из бумажника жетон, лежащий в особом карманчике. Это был оригинальный значок в позолоте, его подарили Дэву сослуживцы в день десятилетия его службы. Теперь эта маленькая вещица лежала на его широкой ладони. Его взгляд на секунду остановился на жетоне, потом он повернулся к Уилксу и крепко сжал жетон в кулаке.
— На, возьми. — Разжал кулак, и на зеленое сукно стола упал кусочек металла, согнутый и искореженный, словно комок станиоля.
Уилкс провел кончиком языка по пересохшим губам.
— Ты будешь горько жалеть о содеянном, — пробормотал он. — Наш знак чист, хоть некоторые его порочат! Я...
Он умолк, продолжать не было смысла, ибо сержант Бэньон уже оставил кабинет. Уилкс медленно потянулся к телефону. По лицу его скатывались капельки пота.
Бэньон остановился перед столом Нейла. Вошел Бурке, облокотился на шкаф и озабоченно взглянул на Дэва.
— Нейл, не окажешь ли ты мне услугу? — спросил Бэньон.
— Конечно, сержант.
— Мне нужны фамилии всех автослесарей и механиков в городе, находившихся прежде в заключении.
— Да, это продлится недолго.
— Еще одно, прежде чем ты примешься за дело. Я больше не служу в управлении, со службой в полиции у меня все покончено.
Нейл взглянул на него с изумлением.
— Ты что, шутишь?
— Нет.
— Гм... в таком случае... я не знаю... Боюсь, что не вправе дать внутренние сведения...
— Постороннему лицу — это ты хотел сказать?
— Я ведь не имею права! — Нейл в растерянности посмотрел на телефон.
— О'кей, Нейл! Смотри, чтобы ты всегда делал только то, на что имеешь право! — Дэв пошел к двери.
Бурке, все еще стоявший у шкафа, задержал его.
— Почему ты с нами расплевался, Дэв?
Бэньон ничего не ответил. Толкнув дверь с такой силой, что чуть не сорвал ее с петель, оказался в коридоре. Тут его догнал Бурке.
— Я достану тебе фамилии. Думаешь, я тебя не понимаю? Хочешь перевернуть весь мир? Но это тебе не дверь, которую можно сорвать! Я на тебя не обижаюсь, будь только умницей, парень.
Бэньон испытующе поглядел на Бурке, лицо его было серьезным.
— Я буду умницей, положись на меня, — сказал он.
Бэньону пришлось недолго ждать в приемной, инспектор вышел из-за стола и направился к Дэву с распростертыми руками, словно желая обнять его.
— Дэв, чем я могу тебе помочь? — тихо спросил он.
— Я пришел к вам, чтобы просить об одолжении.
— Заранее согласен. Тебе известно, я не люблю много говорить, ты меня знаешь!
— Да, именно поэтому я здесь. Я закончил свои дела там, внизу, и теперь мне нужно разрешение на ношение оружия.
— Гм, значит, ты берешь дело в свои руки. С оружием в руках, сам судья, сам палач! Это противозаконно, Дэв.
— Противозаконно также подкладывать бомбы в машину.
Крэнстон вздохнул.
— Как видно, я моту оставить отеческие советы при себе. Ты сам знаешь, на что идешь. Разрешение ты получишь через день. Куда его прислать?
— Я переехал в «Гранд-отель».
— Хорошо. Чем еще могу быть полезен?
— Ничем, спасибо, инспектор.
— Не забывай, где меня можно найти. О'кей!
— Не забуду, Крэнстон.
Бэньон стоял на каменной ступеньке перед домом, подняв воротник плаща, чтобы защититься от дождя.
— Я хотел бы поговорить с вашим сыном Эштоном.
— Его нет. Раньше семи его не бывает. Что вы от него хотите? У него опять будут неприятности?
— Нет, ни в коем случае. Я бы охотно с ним побеседовал.
— Вы ведь из полиции, правда?
— Нет, — он впервые отвечал так.
Женщина еще колебалась, быстро поглядела в одну сторону улицы, потом в другую.
— Пройдите в дом и ждите его там.
— Спасибо.
Дом был трехэтажный, но в нем имелось всего три комнаты, одна над другой, а кухня — в подвале. Обстановка выглядела очень бедно, но в комнате царили идеальный порядок и чистота. Женщина извинилась — ее ждут дела на кухне — и исчезла.
Снизу доносился запах варева.
Дэву не пришлось долго ждать, пока появился молодой парень в кожаной куртке. Это был Эштон Уильямс, тот самый молодой негр, которого две недели назад Бурке арестовал по подозрению в убийстве.
Он остановился, как вкопанный, и, совершенно растерявшись, испуганно оглядывался, словно попал в чужую квартиру.
— Что вам здесь нужно? — тихо спросил он.
— Несколько дней назад была убита моя жена. Может быть, ты читал об этом. Кто-то подложил бомбу в машину. Теперь я ищу человека, который это сделал.
Негр в нерешительности переступил с ноги на ногу.
— А почему вы обратились именно ко мне?
— Потому что ты работал во многих гаражах. Ты понимаешь, что автомобильные бомбы не купишь в лавках дешевой распродажи. Их нужно сконструировать, изготовить: нужно приделать взрыватель, который соединяется с зажиганием, и вмонтировать кусочек динамита. Честные механики бомб не изготовляют, значит, тот человек был преступником. Его-то я и ищу, Эштон!
— Чем же я могу вам помочь? — спросил неф. — У меня будет куча неприятностей, если я стану помогать полицейским.
— Я больше не полицейский, — перебил его Бэньон. — Я ушел из полиции. Так что ты вполне можешь послать меня ко всем чертям.
— Да, так было бы лучше всего, — смущенно улыбнулся негр.
— Это твой ответ?
— Нет! Вы обошлись со мной хорошо. Почему, я не знаю, но так было. Так что я должен делать?
— Ты знаешь механиков и автослесарей, которые когда-либо прежде сидели в тюрьме?
Эштон наморщил лоб, потер себя по щеке.
— Прямо сейчас не могу вам сказать. Я как-то слышал, что один парень из Джермантоуна сидел восемь лет в Холмесбурге. Правда ли это, я не знаю. Есть еще один, в Западной Филадельфии, он мне сам говорил, что он «человек». Это ведь воровской жаргон?
— Верно, Эштон, — кивнул Бэньон. — Послушай, я вот что тебе скажу: встанешь завтра и попробуй на свежую голову вспомнить всех, кто хоть немного кажется тебе подозрительным. Но будь осторожен, Эштон! — предупредил Бэньон.
Он пожал юноше руку, сел в автобус и отправился в гостиницу. Было уже поздно ехать к Эллу и Маргарет, у которых жила Бриджит.
Портье подал ему толстое письмо, и Дэв сразу увидел, что оно от Бурке. На листе бумаги были написаны фамилии и адреса всех механиков, техников и автослесарей, имевших в прошлом тюремные наказания.
Бэньону понадобилось пять дней, чтобы обойти все указанные адреса, но все было безрезультатно.
Пришло еще одно письмо от Бурке, с тремя новыми фамилиями: в конце письма была приписка «Резервуар опустошен». Эштон доставил ему фамилии четырех механиков. Две из них имелись и у Бурке. Дэв тщательно разобрался в каждом из подозреваемых, и опять неудача. Он посетил почти все гаражи и ремонтные мастерские, обстоятельно беседовал со всеми и ровно ничего не достиг. Неудача не обескуражила его. Он знал, его час придет. Преступник всегда оставляет след, и Бэньон найдет этот след!
Несколько вечеров он провел у Элла и Маргарет, играл с Бриджит. Девочка ни о чем не спрашивала. У сестры Кэт было двое детей, чуть постарше Бриджит, и девочка была просто счастлива, что нашла себе товарищей для игр. Она не задавала вопросов и не жаловалась, только по ночам просыпалась в слезах и просилась к матери.
И Элл и Маргарет убеждали Дэва: пусть не беспокоится, девочка может оставаться у них на какой угодно срок. Элл, работавший инспектором на газопроводе, даже предложил свояку тысячу долларов, если они ему нужны. Они делали, что было в их силах, эти добрые люди, но Дэв сознавал, что надолго обременять их нельзя. Как только он найдет убийцу, нужно забрать девчонку от родственников и подыскать женщину, которая взяла бы на себя воспитание Бриджит.
Однажды утром зазвонил телефон. Говорил Эштон:
— Я узнал еще об одном человеке, мистер Бэньон. Его как будто зовут Слим, другого имени я не знаю. Последние два месяца работал на автомобильном кладбище, а сейчас куда-то исчез.
— Спасибо, Эштон! Попробую его найти.
Кладбище автомобилей находилось за чертой города, в западной части Филадельфии. Оно представляло собой грандиозную свалку, большинство машин давно покрылось ржавчиной, а от других остались только коробки. Среди этого хлама виднелись девять-пятнадцать времянок. Торговцы покупали старые машины, механики разбирали их, сортировали детали, которые потом продавались мелким гаражам и водителям, ремонтировавшим свои машины лично.
Здесь Бэньон провел целый день.
Первые сведения ему удалось получить перед самым уходом. На времянке висела табличка: «Смитти. Самые низкие цены!». Хозяин будки был рослый и массивный, удивительно даже, как он вообще помещался в такой халупе. Он сидел за столом и что-то подсчитывал с карандашом в руках. На его лице, давно не знавшем бритвы, выделялись светлые проницательные глаза. На вопрос Бэньона он ответил:
— Да, парень по имени Слим у меня работал. А что с ним?
— Вы не знаете, где бы я мог его увидеть?
