— Я тебя люблю, Клер, и сделаю все, что ты хочешь.
— Это только слова. — Она попыталась освободиться, но потом внезапно обняла его за шею: — О, Гарри, я так тебя люблю! — Тон ее голоса потряс Гарри. — Мне хочется что-нибудь для тебя сделать. Я никому раньше не помогала. У меня даже не было такого желания.
— Я тоже хотел бы сделать многое для тебя.
Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза:
— Ты меня убиваешь, повторяя это снова и снова. Я не хочу твоих денег. Я хочу тебя. Забудь о своем мужском самолюбии. Мы сможем вести замечательную жизнь, если будем делиться. Какое имеет значение, чьи это деньги. Главное, что они есть. Но как ты можешь давать, если ты не зарабатываешь много. Если бы у тебя были деньги, я не была бы такой гордой, как ты, Гарри, сейчас и с громадной радостью принимала бы их у тебя. А сейчас позволь мне, ну, пожалуйста, помочь тебе. Когда ты будешь зарабатывать больше, а я уверена в этом, я позволю тебе платить за все. — Гарри не успел и слова промолвить, как был прерван: — Если не будешь принимать мои подарки, я не поверю в твою любовь.
— Но я тебя люблю, — неловко запротестовал Гарри, — мне нравится, когда ты мне что-то даришь, но все же не делай этого часто.
— Правда? Ты принимаешь галстуки? — спросила она, блестя глазами.
— Да.
— Тогда у меня еще есть один сюрприз для тебя.
Она выбежала из кухни, и изумленный Гарри подумал, что все это невообразимо. Если бы только Рон, который говорит, что женщины любят брать, а не давать, видел это…
Клер вернулась, держа в руке второй пакет.
— Я хотела подарить тебе это на твой день рождения, — сказала она, — но не хочу больше ждать. Это принадлежало моему отцу.
Она сорвала оберточную бумагу и протянула ему массивный золотой портсигар.
Никогда Гарри не видел ничего подобного в жизни.
— Открой его, — сказала Клер, не отводя от любимого сияющего взгляда.
Он нажал на кнопку. Крышка была покрыта затейливой гравировкой с надписью: «Гарри с любовью от Клер».
— Я не знаю, что и сказать… Это чудо! Я всегда мечтал о портсигаре, но, откровенно говоря, милая, раз это вещь твоего отца, то почему ты даришь ее мне?
— Я хочу, чтобы он был у тебя и чтобы каждый раз думал обо мне, когда открываешь его.
Девушка прижалась к нему.
— Я не знаю даже, как и благодарить тебя.
— Лишь бы ты был счастлив, а на остальное наплевать. Ты меня будешь любить и никогда не бросишь?
— Никогда! Я всегда буду тебя любить, что бы ни случилось! — сказал он, поднимая ее на руки и направляясь в спальню, дверь которой распахнул ногой.
— Гарри… Ужин готов!
— К черту ужин! — сказал он, закрывая ногой дверь.
Когда Гарри открыл глаза, на улице уже светало. Некоторое время он смотрел на Клер, лежащую рядом. Как будто почувствовав его взгляд, она прижалась к нему крепче и пробормотала с закрытыми глазами:
— Еще рано, не так ли, милый?
— Около пяти часов. Ты можешь меня послушать? Я должен был вчера вечером тебе кое-что рассказать.
Она открыла глаза и улыбнулась.
— Слушаю тебя, милый.
— Помнишь моего приятеля Рона? С которым я жил. Его оглушили прошлой ночью.
Он почувствовал, как она напряглась.
— Серьезно? — спросила она.
— Да. На него напал тот же тип, что и на меня. Полиция задала мне кучу вопросов. — Он поколебался и продолжил: — Я… и я им рассказал о Брэдли.
Она подняла голову с подушки, и у нее сразу появился какой-то странный блеск в глазах:
— Ты им рассказал о Роберте? Зачем? Что он имеет общего с этим делом?
— Ты помнишь тот вечер, когда на меня напали? Я тебе сказал, что полиция хотела узнать, кому из моих клиентов не понравилось, что его сфотографировали. Я ответил, что не было такого. Инспектор Паркинс мне не поверил, и, когда напали на Рона, он снова задал мне этот вопрос. Я был взволнован и рассказал ему все.
— Ты рассказал, что я была с Робертом?
— Я отказался назвать твое имя. Я сказал… что ты моя невеста, и он больше не спрашивал ничего, — закончил Гарри.
Он почувствовал, что она удалилась от него далеко, хотя и не пошевелилась на кровати.
— Что они спрашивали о Роберте?
— Паркинс ничем больше не интересовался. После того, как я объяснил, что он работает в рекламе и что он твой патрон.
— Кажется, ты много рассказал.
— Надеюсь, не сказал ничего лишнего. Ты знаешь, Клер, что в Уэст-Энде действует банда воров, а Рон пытался получить сведения о них для серии статей. Ему назначили свидание в «Радд-Сэка-кафе». Полиция считает, что там на него и напали.
Клер поднялась и пошла к столику. Взяла пачку сигарет, закурила и опять забралась на кровать.
— Почему ты мне все это рассказываешь, Гарри. Меня эта история нисколько не интересует.
— Паркинс привез меня на Аттенс-стрит вчера вечером. Он хотел, чтобы я показал ему кафе, название которого вылетело у меня из головы. Мы приехали туда около трех часов ночи, в тот момент, когда ты выходила оттуда с тремя другими девушками. С вами был и Брэдли.
— Ну и что?
— Это все, — сказал Гарри, жалея о сказанном. — Я подумал, что лучше рассказать тебе об этом.
— Ты показал меня своему полицейскому?
— Нет, разумеется. Он ушел без меня и пошел в кафе. Я думаю, он тебя даже не заметил.
— Мне плевать на это.
Они помолчали.
— Я беспокоюсь за тебя, — сказал Гарри. — Полиция думает, что в этом замешаны женщины. Они ловят пижонов, очищают их карманы и передают добычу сообщникам.
— Зачем ты мне рассказываешь все это? — она потушила сигарету.
Гарри попытался взять ее за руку, но она резко вырвала кисть.
— Клер, ты должна понять. Надеюсь, ты помнишь Вингейта? Представь, что банда действует таким же образом. Если бы Вингейт повел тебя в полицию, как он хотел это сделать, полиция заподозрила бы, что ты принадлежишь к банде. Ты взяла его бумажник и передала его мне. Воры из шайки действуют точно так же.
— Скажи, Гарри, неужели ты действительно веришь, что я воровка?
— Конечно, нет! Но не делай больше так, Клер. Скажи мне правду. Брэдли связан с типом, который напал на меня?
— О чем ты говоришь? Какая между ними может быть связь?
— Ты должна понять. Брэдли был взбешен, что я его сфотографировал. А через пять минут у меня забрали пленку и чуть не пробили череп.
— Это абсурд! — закричала Клер. — Роберт никак не может быть связан с этим делом. Ради бога, ничего не говори полиции. Я потеряю работу, если он узнает, что я распространяю такие слухи.
— Нет, разумеется, я ничего не скажу. Не беспокойся, Клер.
— Есть из-за чего беспокоиться. Роберт взбесится, если узнает, что ты сообщил о нем в полицию. Ты уверен, что его не будут допрашивать?
— Не думаю. А почему его должны допрашивать?
— Ты увидишь инспектора?
— Надеюсь, что нет. Но точно не знаю.
— Во всяком случае, если ты его увидишь, обрати внимание на то, что он будет говорить обо мне. Прошу тебя, не давай ему мой адрес.
— Это само собой понятно, — воскликнул удивленно Гарри. — Я ему не назову даже твоего имени. Но я уверен, что полиция больше не думает ни о тебе, ни о Брэдли.
— Я не доверяю полиции. Эти проклятые ищейки, если узнают, что я живу здесь одна, они будут наблюдать за мной. Они все время отравляют жизнь таким, как я.
— Но, послушай…
— Я знаю, что говорю, — сказала она раздраженно. — Я знаю больше, чем ты. Если флики узнают, что ты провел ночь здесь, они могут причинить мне серьезные неприятности. Нужно быть очень внимательным и осмотрительным, Гарри.
— Не бойся, я не скажу им больше ни слова.
Клер снова оказалась в его объятиях.
— Милый, — произнесла она спустя некоторое время. — Ты успокоился?
Гарри уверил ее, что да, хоть и был очень взволнован.
Он предпочел переменить тему разговора и попросил ее позировать для портрета.
— Я буду счастлива помочь тебе, — сказала она, довольная сменой темы разговора. — Значит, ты вкладываешь в дело свои деньги?
— Только сто фунтов. Я не хотел тебе говорить об этом преждевременно… Но сегодня все будет оформлено. Я хочу попытаться крепко встать на ноги, милая. Пообедаем вместе. Потом пойдем в студию.
— У меня свидание, и я могу прийти часов в пять. Пойдет? Как ты хочешь, чтобы я позировала. В купальном костюме?
— Нет, — ответил Гарри, улыбнувшись. — Я хочу сделать такой портрет, чтобы все сказали — вот это работа настоящего художника! Я попытаюсь сделать поясной портрет. Тебе понадобятся шляпка и летнее платье.
— Я тебе их покажу, — сказала она, вскакивая с постели нагишом.
— Вот такую фотографию я хотел бы сделать больше всего, — с восхищением произнес Гарри, любуясь точеной фигурой возлюбленной. — Это была бы чудесная реклама!
Она игриво закрылась халатиком.
— Спасибо, не надо выставлять меня напоказ. Иначе там будут стоять толпы мужчин.
И вот в пять часов утра Гарри, заложив руки за голову, наблюдал за демонстрацией туалетов.
