– Прогулки по городу вам явно не на пользу,– мягко пожурила меня медсестра.– Вы очень возбуждены. Выпейте-ка настоя. Вам полегчает.
Я разлепил глаза. Палата была залита грязноватым дневным светом. Моя трубка скатилась на пол, оставив на одеяле пепельную дорожку. Горло пересохло. Я послушно выпил настой.
Потом побрился. Душевые работали, и я принял душ. Полегчало. Обойдя стороной канцелярию, где выдавали разрешения, я направился к кухне и, улучив мгновение, в один миг очутился на улице.
Какой-то бар приютил меня. Я открыл телефонный справочник и выписал пять фамилий.
Было слишком рано, чтобы начинать поиски. Коротая время, я прогуливался по набережным с трубкой в зубах. Было холодно, но терпимо. Едва пробило десять, я принялся за работу.
Поначалу я отправился к некоему Паскалю, проживавшему по улице Креки в глубине темного двора. Встретивший меня субъект представился «секретарем» и был как две капли воды похож на гориллу. Несмотря на введенное у нас обязательное среднее образование, он показался мне человеком, не умеющим ни читать, ни писать. Он начал с того, что принялся назначать мне время встречи. Его манера изъясняться в сочетании с его «секретарским» обликом окончательно определила мое отношение к этому заведению. Не вдаваясь в объяснения, я пообещал позвонить и вышел. Все говорило за то, что господин Паскаль промышлял шантажом. Мне же нужно было совсем другое. Я вычеркнул его имя из списка.
Затем повидался еще с тремя так называемыми частными детективами, которые устроили меня не больше первого. Один показался мне чересчур себе на уме, другой – недостаточно смышленым, третий – слабоумным.
Утро было на исходе, когда на одной кокетливой улочке по соседству с Тэт-д'Ор я напал наконец на rightman[16], того, с которого мне надо было бы начать, но который, как водится, замыкал список.
Им был некто по имени Жерар Лафалез, молодой и энергичный, который мне сразу понравился. Помещения, где он производил свои глубокомысленные дедукции, были опрятны, секретарша – миловидна; она напомнила мне мою собственную – Элен Шатлен.
– Меня зовут Нестор Бюрма,– представился я.– Вам уже, наверное, известно из газет, что один из моих сотрудников по фамилии Коломер был убит на Перрашском вокзале.
– Ну… ну, разумеется,– пробормотал он.
– Вот что мне от вас нужно,– неспешно продолжал я, давая ему время прийти в себя от удивления.– Маловероятно, чтобы Коломер, носившийся одно время с идеей основать агентство, аналогичное парижскому, сблизился с сотрудниками местных служб. И тем не менее мой несчастный друг, который, по свидетельству очевидцев, вел уединенный образ жизни (что неудивительно: он был малообщительным человеком), все же мог попытаться войти в контакт с лионскими детективами. Надеюсь, вы просветите меня на этот счет. Вряд ли он встречался с кем-нибудь из сотрудников вашего агентства; в этом случае ваша порядочность,– он поклонился, польщенный,– побудила бы вас немедленно сообщить об этом в полицию, и все же нельзя исключать того, что он завязал отношения с кем-то из ваших коллег.
– Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам, заверил меня Жерар Лафалез.– Не каждый же день к нам обращается Динамит Бюрма.
– И еще,– сказал я. -В нашей профессии приходится быть физиономистом. Знакома ли вам эта девушка? Может быть, вы ее где-нибудь видели? Она впечатляет.
Он оторвал взгляд от фотографии и настороженно посмотрел на меня.
– Весьма впечатляет,– ответил он довольно сухо.– Но я не понимаю, что означает ваша шутка. Ведь это фотография Мишель Оган.
– Да. Я разыскиваю девушку, которая удивительно похожа на эту актрису. За неимением оригинального фото, я воспользовался открыткой. Все лучше, чем ничего. Ну, так как же?
– Нет,– вздохнул он с облегчением.– Если бы мне когда-нибудь повстречалась девушка, похожая на эту актрису, то, смею вас уверить, я бы этого не забыл…
– А ваша секретарша? Или кто-нибудь из агентства?
– Сейчас выясним.
Он нажал кнопку вызова машинистки и поинтересовался, не встречалась ли она во время своих путешествий по городу с девушкой, поразительно похожей на Мишель Оган.
– Нет,– ответила она, возвращая фотографию. Сын ее молочницы похож на Фернанделя, а…
– Достаточно,– перебил ее мой молодой коллега.– Задайте этот же вопрос Полю, Виктору и Просперу, если они вернутся в мое отсутствие.
Проинструктировав его и обсудив вопрос о гонораре, я откланялся. Опустилась ночь, а с ее приходом сгустился туман, который силились рассеять городские фонари, горящие вполнакала из-за светомаскировки. Ежась от холода, я шел по Арочному мосту, железный настил которого гудел под ударами моих кованых башмаков. Видимость – не более двух метров. Сбросить кого-нибудь в Рону было бы пустяковым делом. Перейдя на противоположный берег, я втиснулся в тряский громыхающий трамвай, забитый угрюмыми пассажирами.
После такого путешествия ватный воздух «Бара в Пассаже» показался мне на редкость гостеприимным. Я расположился у печки. Вскоре появился и Марк Кове.
– Критик прописал мне продолжительные холодные души,– сообщил он.
– Ага, значит, этот благородный человек уже вернулся? Где библиография?
– Держите.
Он протянул мне лист бумаги.
– Это тот самый список, который он составил вам для Коломера?
– Тот самый.
Я сложил лист и отправил его к другим документам.
Марк скинул пальто, повесил его на вешалку, уселся, сделал заказ и зябко потер руки. Вдруг он хлопнул себя по лбу.
– Ах! Совсем забыл. Ведь я выполняю обязанности курьера. Это – вам. По-видимому, от вашего приятеля полицейского. Вот это скорость.
– Если бы не ваша идея отправить письмо с журналистом, о таком моментальном ответе нельзя было бы и мечтать. И все же поразительно, что мой приятель обернулся так быстро. Уж не отказывает ли он мне в помощи?
Я распечатал телеграмму Фару и прочел:
«На улице Вокзальной нет дома 120».
Эту ночь я провел не в госпитале.
Наспех проглотив ужин, я попросил Марка приютить меня. Журналист понял, что это не шутка, и воздержался от изъявлений недовольства. Единственное, что он позволил себе, так это тяжкий вздох, вручая мне два одеяла со своей кровати.
Я возился с левым ботинком (он никак не хотел сниматься), шнурок оборвался, как вдруг в дверь постучали. Певучий голос портье сообщил, что господина Кове просят к телефону.
Марк с ворчанием спустился, но почти тотчас же возвратился.
– Похоже, что это вас,– сказал он.– Абонент ждет у телефона.
Я взглянул на часы. Они показывали полночь. Быстро же сработал Жерар Лафалез.
– Алло, я слушаю,– произнес я.
– Алло, месье Бюрма? Это Лафалез. Нам срочно нужно увидеться. У меня новости.
– Вот это темпы. Поздравляю. Выкладывайте.
– Нет, это не телефонный разговор. Вам лучше зайти.
– К вам? На Тет-д'Ор?
– Да, на Тет-д'Ор. Но не ко мне. Я звоню не из конторы. Я у приятеля,– он усмехнулся,– расстаться с которым – выше моих сил… он жаждет побеседовать с вами о кинозвездах…
– Черт возьми… Превосходно. Где мне надо быть?
Он начал объяснять. Это оказалось довольно сложно. Тогда он предложил выслать мне кого-нибудь навстречу к Арочному мосту. Я согласился.
– Как вы относитесь к небольшой прогулке по парку?– спросил я у Кове, вновь облачаясь в тяжелые башмаки.– Дайте какой-нибудь шнурок.
– Прогу… В такую погоду? Вот шнурок.
– Спасибо… Не забывайте, что у меня в голове эпизоды сногсшибательной статьи.
– В каком смысле?
– В самом прямом.
– Значит, это опасно для жизни. В таком случае надену здоровенные кованые башмаки. Не выношу, когда зябнут ноги.
– И берет,– посоветовал я.– Наподобие моего. Можно натянуть на уши; весьма практично. Не бог весть как шикарно, конечно, но ведь мы же идем не на свидание… Хотя в этой истории и замешана красивая женщина.
– Наверняка пустое занятие – рассчитывать получить от вас разъяснение о целях этой ночной прогулки, не так ли?
– Совершенно пустое, старина.
– Чертова дыра, – заворчал он, едва мы вышли на улицу.– Настоящий Париж.
Он сделал еще несколько замечаний о вероятной встрече с ночным патрулем, но так как я хранил молчание, то и он вскоре умолк. Тем более, что густой туман поневоле заставлял держать рот закрытым. Оставшуюся часть пути мы проделали молча.
Перед самым Арочным мостом меня подвел шнурок Марка. Он попросту порвался. Я сел на корточки и принялся связывать оборвавшиеся концы, позволив своему спутнику уйти на несколько шагов вперед.
Странную тишину города нарушали лишь рокот быстрой реки да звонкие удары кованых башмаков Марка о настил моста. Все было погружено в сон. Вдали послышался ободряющий шум проходящего поезда. И в ту же секунду объятую туманом тишину разорвал отчаянный крик.
