Он почувствовал, как Клер напряглась.
– Серьезно? – спросила она.
– Да. На него напал тот же тип, что и на меня. Полиция задала мне кучу вопросов.
Гарри поколебался и продолжил:
– Я… я им рассказал о Брэди.
Она подняла голову с подушки, и глаза у нее стали злыми.
– Ты им рассказал о Роберте? Зачем? Что он имеет общего с этим делом?
– Ты помнишь тот вечер, когда на меня напали? Я тебе сказал, что полиция хотела знать, которому из клиентов не понравилось, что его фотографировали. Я ответил, что не было такого. Инспектор Паркинс мне не поверил, и, когда напали на Рона, он снова задал мне этот вопрос. Я был взволнован и рассказал ему все.
– Ты рассказал, что я была с Робертом?
– Я отказался назвать твое имя. Я сказал… что ты моя невеста… и он больше не спрашивал ничего, – закончил Гарри.
Он почувствовал, что она мгновенно удалилась от него, хотя и не пошевелилась на кровати.
– Что ты сказал о Роберте?
– Да почти ничего. Только объяснил, что он работает в рекламе и что он твой патрон.
– Кажется, ты много рассказал.
– Надеюсь, ничего лишнего. Понимаешь, Клер, в Уэст-Энде действует банда воров, а Рон пытался получить сведения о них для серии статей. Ему назначили свидание в «Радл-Сэкм-кафе». Полиция считает, что там на него и напали.
Клер поднялась и пошла к столику. Взяла пачку сигарет, закурила и забралась обратно на кровать.
– Почему ты мне все это рассказываешь, Гарри? Меня эта история не интересует.
– Паркинс привез меня на Аттенс-стрит. Он хотел, чтобы я показал ему кафе, название которого я забыл. Мы приехали туда около трех часов ночи, в тот момент, когда ты выходила оттуда с тремя девушками. С вами был и Брэди.
– Ну и что?
– Это все, – пробормотал Гарри, жалея о сказанном. – Я подумал, что лучше рассказать тебе об этом.
– Ты показал меня своему полицейскому?
– Нет, разумеется. Он оставил меня и вошел в кафе. Я думаю, он тебя даже не заметил.
– Мне плевать на это.
Они помолчали.
– Я беспокоюсь за тебя, – сказал Гарри. – Полиция думает, что в этом замешаны женщины, которые ловят пижонов, очищают их карманы и передают добычу сообщникам.
– Зачем ты мне рассказываешь все это? – Она потушила сигарету.
Гарри попытался взять ее за руку, но Клер резко вырвала ее.
– Клер, ты должна понять. Надеюсь, ты помнишь Уингейта? Представь, что банда действует таким же образом. Если бы Уингейт повел тебя в полицию, как он хотел это сделать, полиция заподозрила бы, что ты принадлежишь к банде. Ты взяла его бумажник и передала мне. Они действуют точно так же.
– Скажи, Гарри, неужели ты действительно веришь, что я воровка?
– Конечно, нет! Но не делай больше так, Клер. Скажи мне правду. Брэди связан с типом, который напал на меня?
– О чем ты говоришь? Какая между ними может быть связь?
– Ты должна понять. Брэди был взбешен, что я его фотографировал. А через пять минут у меня забрали пленку.
– Это абсурд! – закричала Клер. – Роберт никак не может быть связан с этим делом. Ради Бога, ничего не говори полиции. Я потеряю работу, если Роберт узнает, что я распространяю такие слухи.
– Нет, разумеется. Я ничего не скажу. Не беспокойся, Клер.
– Есть из-за чего беспокоиться. Роберт взбесится, когда узнает, что ты сообщил о нем в полицию. Ты уверен, что его не будут допрашивать?
– Не думаю. А почему его должны допрашивать?
– Ты увидишь инспектора?
– Надеюсь, что нет. Но точно не знаю.
– Во всяком случае, если ты его увидишь, обрати внимание на то, что он будет говорить обо мне. Прошу тебя, не давай инспектору мой адрес.
– А как иначе? – воскликнул удивленно Гарри. – Я ему не назову даже твоего имени. Но я уверен, что полиция больше не думает ни о тебе, ни о Брэди.
– Я не доверяю полиции. Эти проклятые ищейки, если узнают, что я живу здесь одна, будут наблюдать за мной. Они все время отравляют жизнь таким, как я.
– Но, послушай…
– Я знаю, что говорю, – сказала она раздраженно. – Я знаю больше, чем ты. Если флики узнают, что ты провел ночь здесь, они могут доставить мне серьезные неприятности. Нужно быть очень внимательным.
– Не беспокойся, я не скажу им ни слова.
Она снова оказалась в его объятиях.
– Милый, – произнесла она немного погодя. – Ты успокоился?
Он уверил ее, что да. Он решил переменить тему разговора и попросил Клер позировать для портрета.
– Я буду счастлива помочь тебе, – сказала она, довольная, что они ушли от прежней темы. – Значит, ты вкладываешь в дело свои деньги?
– Только сто фунтов. Я не хотел тебе заранее говорить об этом… Но сегодня все будет оформлено. Я хочу попытаться. Пообедаем вместе? Потом пойдем в студию.
– У меня свидание, и я могу прийти часов в пять. Хорошо? Как ты хочешь, чтобы я позировала? В купальном костюме?
– Нет, – ответил Гарри, улыбнувшись. – Я хочу сделать такой портрет, чтобы все сказали: вот именно так и должны фотографировать. Я попытаюсь сделать что-то вроде бюста. Если у тебя есть шляпка и летнее платье, то они подойдут.
– Сейчас я тебе их покажу, – сказала она, вскакивая с постели.
– Вот такую фотографию я хотел бы сделать, – сказал Гарри, глядя на Клер. – Это была бы чудесная реклама.
Она закрылась халатиком.
– Спасибо, не надо выставлять меня напоказ. Там будут стоять толпы мужчин.
И вот в пять часов утра, при дневном свете, Гарри, заложив руки за голову, наблюдал за парадом манекенов. Клер надевала одно платье за другим, дефилировала перед ним и принимала различные позы. В конце концов они остановились на платье с большими цветами с глубоким декольте и шляпке из белой соломки с лентой. На фотографии должно было выглядеть неплохо. Они решили, что Клер придет в студию к пяти часам и переоденется там.
Гарри с удовольствием увидел, что она так же увлечена и забыла и о Паркинсе, и о Брэди.
Когда Муни пришел в студию чуть позже девяти часов, он уже застал там Гарри, который занимался установкой прожекторов.
– Что ты делаешь? – спросил Муни, останавливаясь на пороге.
– У меня есть модель, которая придет сегодня сфотографироваться для портрета. Сделаю большой снимок для витрины. Это будет привлекать клиентов.
– Подружка?
– Она самая. Она придет вечером, часов в пять.
– Жаль. Если бы я знал, то надел бы чистую рубашку и побрился, – закончил Муни после того, как посмотрел в зеркало.
– Незачем стараться, – сказал Гарри. – Она любит только молодых.
Муни подскочил и обернулся. Увидев, что Гарри улыбается, он тоже улыбнулся.
– Такие старики, как я, могут тебе давать уроки.
– Хорошо. Садитесь на этот стул, а я отрегулирую свет.
– А Дорис? Разве она не может сделать это?
– Дорис проявляет вчерашние снимки. Я прошу о немногом. Вам достаточно сидеть и не шевелиться.
– Хорошо, – согласился Муни. – Я протестовал просто из принципа. Это не работа для основного компаньона.
Гарри ничего не ответил и принялся передвигать прожектора. Ему понадобилось довольно много времени, пока он не добился нужного светового эффекта. Муни начал вертеться задолго до того, как все закончилось.
– Старик, если ты будешь тратить так много времени на каждый портрет, мы прогорим наверняка.
– Не беспокойтесь, – сказал Гарри, передвигая прожектор. – Все это готовится для типического пoртрета. Место для освещения устанавливается раз и навсегда. Для каждого нового портрета нужно будет только навести резкость.
– Между прочим, эти проклятые прожектора слепят меня.
Гарри тем не менее продолжал свою работу. Но когда закончил, то не отпустил Муни.
– Нужно сделать дюжину пробных снимков, которые Дорис сразу же проверит. Необходимо также подобрать подходящую выдержку.
– Тебе нужно, чтобы я улыбался? – пробурчал Муни.
– Нет. Держите голову, как вам нравится. Единственное, что меня интересует, это выдержка. Вы можете даже кривляться, если хотите.
– В таком случае я попытаюсь угадать программу скачек, – сказал Муни, беря газету. – Пошевеливайся.
Гарри делал снимки, записывая каждый раз экспозицию.
– Хорошо, – наконец произнес он. – Все в порядке. Я отдам это Дорис. Освещение оставляю без изменения для Клер.
– И это все, что я заработал в качестве благодарности, – проворчал Муни, поднимаясь со стула и садясь в кресло в углу. – Я так не работал уже много месяцев.
После обеда Гарри зашел в лабораторию посмотреть фотографии.
– Замечательно, – сказала Дорис, – изумительный портрет.
– Тем хуже для портрета, – сказал Гарри, подходя к ней. – Меня интересует только выдержка.
Дорис достала из бака один отпечаток.
– Вот лучшее время выдержки. Но фото все равно изумительные.
Гарри посмотрел на фотографию и чуть не подпрыгнул. Дорис была права. Ему никогда еще не удавалось делать таких снимков. Получился изумительный портрет. Это было изображение человека, разочаровавшегося в жизни. Выражение лица, манера держать голову, шляпа, сдвинутая на затылок, расстегнутый жилет и потухшая сигара – все это в целом создавало образ.
