— Я объяснил тебе, что на войне бывает ответная реакция, и иногда не адекватная — злом отвечаешь на зло. Это нельзя поставить в один ряд с убийством ради удовольствия.
— Да ладно тебе! Что и баб афганских не насиловали? И ради удовольствия не убивали? Не верю!
— Хорошо! Я расскажу тебе один случай. Не знаю только, сможешь ли ты понять его правильно…
— Да уж попробую как-нибудь, землячок!
— Трое солдат напились браги, и им захотелось «чарса». Они пошли в соседний кишлак. По дороге встретили старика, который шёл им навстречу. Они заговорили с ним, но он ни слова не знал на русском. За это его ударили прикладом по голове и оттащили в кусты. Добрались до кишлака и зашли в первый попавшийся дом. Из комнаты вышла женщина, и они тут же навалились на неё. Она закричала, и выскочила её младшая сестра. Короче, изнасиловали обеих. И чтобы не оставлять свидетелей, закололи штыками. В доме нашли пакет «чарса», прихватили барана и пошли обратно в часть. Старик в это время пришёл в себя и выбрался на тропу. Увидев его, добили выстрелом в голову. А утром замполит и особист построили роту, и вдоль строя пошёл мальчишка-афганец. И опознал двоих из тех, кто ночью был в кишлаке. Оказалось, что мальчишка всё то время, что они находились в доме, прятался в тёмном углу, прикрывшись какими-то тряпками. Всех троих осудили.
— И что я должен понять? Чем твои солдаты отличались от моих быков в Бестужевке? Ладно! Гено держал женщину под ножом, но её супруг оказался мужиком и засадил Гено в челюсть. Салех сразу же завалил его на пол и стал резать, как барана, убивая. А Гено просто резал женщину. Руки, ноги, задницу. Балдея от крови. Изрезав, стал насиловать её, а Рустам тем временем насиловал их дочь-малолетку. И всё это произошло так быстро, что я и слова не успел сказать. Они просто взорвались, обезумели… И им это понравилось. И теперь они только и ждут, чтоб сорваться вновь. И мне их не остановить.
Да, с нами ещё была женщина — великовозрастная блядь с хорошим телом. Алёна. Она смотрела на всё это безумство круглыми от возбуждения глазами, ноздри её носа широко раздувались. Я видел, как ей тоже хочется взять в руки нож. Поэтому выдернул её на улицу, и мы там ждали, пока мальчики не покончили с семьей.
— Ты просто ищешь оправдания самому себе! — сказал Сербин. — Я думаю, тебя замучила совесть…
— А ты не так прост, как хочешь казаться! — Вазген закурил. — Да, наверно! Я ведь подавал когда-то большие надежды… Да-а… Я с отличием окончил университет — социолого-психологический факультет. И мне прочили большое будущее в науке. Удивлён?
— Нисколько. И какой университет?
— Какая теперь разница? Ивановский государственный университет…
— Далеко тебя занесло от Иваново… И что, тебе стало скучно?
Вазген мельком взглянул на Сербина.
— Да, землячок, мне стало скучно… И я нашёл себе игрушку — мальчика из хорошей семьи. И стал лепить из него то, что хотел… А хотел я вылепить из него, как минимум, президента. У него была хорошая внешность — мужественное лицо, обаятельная улыбка, русые, слегка вьющиеся волосы. Он был высок и статен. Словом, типичный славянин. То, что мне было нужно. Я ведь армянин, и мне не пробиться в высокие кабинеты, а его я бы с моими мозгами смог двигать и двигать вверх… — Вазген замолчал.
— И что случилось с твоей игрушкой? Сломалась?
— Сломалась… Он повесился на шведской лестнице в спортзале. Он всё ждал, когда же мы с ним займёмся сексом, и, не выдержав, прямо спросил меня об этом. Меня чуть не вырвало от отвращения… И я залепил ему пощечину! А этот дурак повесился, оставив записку о своей неразделённой любви ко мне. Ну, а у нас ведь люди верят в то, во что хотят верить. И меня стали считать тем же, кем был мой юный друг. Надо мной все смеялись. В лицо.
— И ты побежал…
— И я побежал… Мне нужно было найти место, где я смогу начать всё сначала… И здесь начинается древняя, как мир, история о кривой дорожке. Сначала на моём пути попался Гено. Я просто пожалел неприкаянного мальчика, который при родителях-«шишках» был предоставлен сам себе. Без друзей, без близких… Потом Салех с Рустамом. Мне нужно было как-то выживать, а эта троица могла добывать деньги. Грабили отдыхающих на пляжах, воровали из машин, из хибар курортников, которые, как правило, замыкаются сопливым ключом…
Позади них скрипнула дверь.
— Вазген, смени меня на втором этаже! — раздался голос Рустама. — Я кофе попью. И скажи что-нибудь этому болвану Гено! Он закрылся со своей «тёлкой» в комнате и всех посылает на хрен!
— Сейчас разберусь! — сказал Вазген, выходя из комнаты Сербина.
.
Сербин снял протез и осмотрел ногу. Культя отекла и покраснела — он весь день не давал ноге отдыхать. На одной ноге он запрыгал в душ и встал под колючие струи. Он забыл о том, что говорил Виталий — вода из артезианской скважины… Вода оказалась ледяной, но он стоически выдержал её напор в течение двух-трёх минут, чувствуя, как из тела уходит усталость и напряжение…
Он насухо растёрся жёстким от крахмала полотенцем, подумав, что Дарья даже в этом старомодна. Никто уже давно не крахмалит бельё, пользуясь «Ленором». Но сейчас жёсткое полотенце пришлось ему, как нельзя кстати…
Сербин надел лёгкие спортивные штаны и улёгся в кровать, сразу оценив её ортопедический матрац. Спина легла в него, как патрон в обойму. Уставший за этот бесконечный день до чёртиков в глазах Сербин сразу же провалился в глубокий, как омут сон. Сработала военная привычка отдыхать в любых условиях, чтобы утром быть готовым к бою.
Он спал крепко, без сновидений, и по привычке проснулся в 6-00.
Первым делом он осмотрел покалеченную ногу и с удовлетворением отметил, что отёк на культе за ночь рассосался, и она легко вошла в головку протеза.
Сербин умылся, побрился, оделся в спортивный костюм и спустился в столовую.
В столовой сидел только Вазген — ещё больше осунувшийся, бледный, от чего чёрная щетина на его лице казалась ещё чернее. Видно было, что спал он плохо, если вообще спал…
Они кивнули друг другу, и Сербин сел на то же место, на котором сидел за ужином.
На кухне Дарья и Виталий гремели сковородками. Аппетитно пахло жареным луком…
В столовую вошёл Рустам и сказал, видимо, о Гено:
— Этот урод требует, чтобы я принёс ему завтрак в комнату! Укороти его, Вазген! Или я это сделаю сам.
Вошедший в этот момент Салех слышал всё.
— Я приведу его! — сказал он голосом, не предвещающим Гено ничего хорошего.
— Сядь, Салех! — жёстко сказал Вазген. — Старик сходит за ним. Эй, старик!
Виталий вышел из кухни.
— Иди, скажи Гено, что мы все должны собраться здесь. Скажи, что мы ждём его. Пусть берёт свою девку и идёт сюда! Немедленно!
Виталий ушёл, шаркая поношенными тапками.
Дарья начала накрывать на стол. Жареное мясо, жареный картофель, салат из помидоров и огурцов… Видно было, что зная о том, что Виталий поедет сегодня в посёлок, она использовала все свои запасы продуктов.
Рустам накинулся на еду. Вазген молча курил, не прикасаясь к еде.
Сербин, почувствовав аппетит, тоже принялся за еду.
В столовую вошёл Виталий. Следом за ним вошла девушка. Она едва передвигала босые ноги по холодному кафелю пола, сгорая от стыда, потому что кроме лёгкой ночной сорочки, открывающей на десяток сантиметров её круглые розовые колени, на ней ничего не было. Не вызывало сомнений и то, что под сорочкой тоже нет никакого белья. Обеими руками она прикрывала большой вырез на груди…
Сербин отложил нож и вилку.
— Настя, садитесь сюда! — сказал он, указав рукой на свободный стул рядом с собой.
Девушка послушно села рядом, постаравшись придвинуть стул как можно ближе к столу.
— Дарья, найдите ей что-нибудь одеться! — сказал Сербин, повернувшись к Дарье. Та мгновенно выпорхнула из столовой.
— Сейчас будет потеха! — потирая руки, сказал Салех. — Гено не понравится, что с его «тёлкой» сидит мужик!
— Ты позволяешь ему командовать? — удивлённо спросил Рустам Вазгена.
— А почему бы нам не поразвлечься? — лениво цедя слова, ответил Вазген, развалившись на стуле.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Сербин.
— Ужасно, — ответила девушка. — Он всю ночь не давал мне спать, всё признавался в любви. Глотал таблетки и снова начинал клясться в верности…
— Он не трогал вас?
— Физически — нет… Только обнимал и всё шептал, шептал. Засыпал, потом вздёргивался и опять шептал… Он же законченный псих! Я не понимаю, почему меня не ищут?
— Ищут, Настя! Только Виталий Иванович не даст сюда войти никому!
— Но почему?
— Это сложный вопрос. В двух словах на него не ответить.
— Не понимаю, — в отчаянии прошептала девушка.
