мутных глаз вспыхнул огонек.
Он небрежно двинулся ко мне. Я отступил назад, держа дистанцию. Он насвистывал, но звук стал высоким и пронзительным.
— Драться не надо, — сообщил я ему. — Чего мы не поделили? Да и красивые штанишки могут лопнуть.
Двигался он быстро, как молния. Одним легким прыжком очутился возле меня и стремительно, словно змеиный язык, выбросил вперед левую руку. Я ожидал удара по голове и вовремя увернулся, но он, оказывается, хотел схватить меня за правое запястье. Хватка у него была что надо. Он дернул меня, я зашатался, и кастет взлетел в воздух. Тресни он меня разок по затылку, я бы очнулся в больнице. Вырываться не годилось — он заехал бы мне сбоку или по плечу. Остался бы я и без того и без другого. В такой передряге остается лишь одно.
Я поддался его рывку. Но успел сзади блокировать его левую ногу, вцепился ему в рубашку и услышал, как она рвется. Удар пришелся мне по затылку, но не кастетом. Я резко повернулся влево, перебросил его через бедро, но он по-кошачьи приземлился на ноги, пока я не успел обрести равновесие. Теперь он ухмылялся, наслаждаясь дракой. Любил свою работу. И снова кинулся на меня стремглав.
Откуда-то раздался громкий густой голос:
— Эрл! Прекрати сейчас же! Сию минуту, слышишь?
Бравый ковбой остановился. По лицу у него блуждала какая-то дурная улыбка. Он сделал быстрое движение, и кастет исчез за широким поясом.
Я обернулся и увидел плотного приземистого человека в гавайской рубашке, который, размахивая руками, мчался к нам по тропинке. Он подбежал, слегка задыхаясь.
— Ты с ума сошел, Эрл?
— Мне такого говорить нельзя, док, — мягко предупредил Эрл. Улыбнувшись, он отошел и уселся на ступеньку дома. Снял плоскую шляпу, извлек гребенку и с отсутствующим выражением принялся расчесывать густые темные волосы. Через секунду-другую он начал тихонько насвистывать.
Солидный человек в расписной рубашке стоял и смотрел на меня. Я стоял и смотрел на него.
— Что здесь происходит? — проворчал он. — Кто вы такой, сэр?
— Марло. Я ищу доктора Верингера. Паренек, которого вы называете Эрлом, решил со мной поиграть. Все от жары, наверное.
— Я доктор Верингер, — произнес он с достоинством. Он обернулся. — Иди в дом, Эрл.
Эрл медленно встал. Задумчиво осмотрел доктора Верингера пустыми мутными глазищами. Потом поднялся по ступенькам и распахнул сетчатую дверь. Туча мух сердито зажужжала и снова уселась на сетку, когда дверь закрылась.
— Марло? — вновь обратился ко мне доктор Верингер. — А чем могу быть вам полезен, мистер Марло?
— Эрл сказал, что вы теперь не у дел.
— Совершенно верно. Я жду выполнения некоторых юридических формальностей, а затем уеду. Мы здесь с Эрлом одни.
— Очень жаль, — сказал я разочарованно. — Я думал, что у вас живет человек по имени Уэйд.
Он вскинул брови, которые могли бы заинтересовать торговца щетками.
— Уэйд? Возможно, у меня есть такой знакомый — это распространенная фамилия — но с какой стати ему здесь жить?
— Лечится у вас.
Он нахмурился. Человеку с такими бровями нетрудно нахмуриться как следует.
— Я врач, сэр, но сейчас не практикую. Какое лечение вы имеете в виду?
— Этот парень алкоголик. Время от времени сходит с копыт и пропадает. Иногда возвращается домой сам, иногда его привозят, а иногда приходится его искать. — Я вручил ему свою визитную карточку. Он ознакомился с ней без всякого удовольствия.
— Что такое с вашим Эрлом? — осведомился я. — Решил, что он Рудольф Валентино? [6]
Он снова пустил в ход брови. Замечательное украшение. Местами из них торчали завитки дюйма в полтора длиной. Он пожал мясистыми плечами.
— Эрл абсолютно безобиден, мистер Марло. Просто иногда уходит в воображаемый мир. Это все — скажем так — игра.
— Сказать-то все можно, док. Как бы он не доигрался.
— Полно вам, Марло. Вы преувеличиваете. Эрл любит наряжаться. Совсем как дитя.
— Значит, псих, — заметил я. — Здесь у вас что-то вроде лечебницы?
— Нет, что вы. Раньше это был пансионат для людей искусства. Я предоставлял им жилье, возможности для упражнений и развлечений и, главное, уединение. За умеренную плату. Артисты, как вы, вероятно, знаете, обычно не слишком богаты. К артистам я, конечно, причисляю также писателей, музыкантов и так далее. Для меня это было приятным занятием, но теперь все кончено.
Сказав это, он погрустнел. Брови поникли, уголки губ тоже. Дай этим бровям волю, они бы до подбородка доросли.
— Это я знаю, — сказал я. — Читал в вашем досье. И про самоубийство тоже. Она что, была наркоманка? — Поникший доктор встрепенулся.
— В каком досье? — отрывисто спросил он.
— У нас есть досье на тех, кого мы называем «окошечки с решетками», док. Из них в припадке не выпрыгнешь. Маленькие частные лечебницы, где держат алкоголиков, наркоманов и безобидных маньяков.
— Чтобы открыть такое заведение, полагается официальная лицензия, — хрипло произнес доктор Верингер.
— Ага. По крайней мере, в теории. На практике об этом иногда забывают.
Он надулся. Что-что, а достоинство у этого типа было.
— Ваше предположение оскорбительно, мистер Марло. Не имею понятия, как могло мое имя попасть в упомянутое вами досье. Вынужден просить вас удалиться.
— А как насчет Уэйда? Может, он здесь под другой фамилией?
— Здесь нет никого, кроме Эрла и меня. Мы совершенно одни. А теперь извините, но…
— Я бы хотел это проверить.
Иногда их удается разозлить, и в гневе они могут проболтаться. Но с доктором Верингером это не прошло. Он продолжал хранить достоинство. И в этом ему помогали брови. Я взглянул в сторону дома. Оттуда доносились звуки музыки, что-то танцевальное. И еле слышное прищелкивание пальцами.
— Пари держу, он там танцует, — заметил я. — Это танго. Спорим, танцует сам с собой? Ну и паренек!
— Прошу вас удалиться, мистер Марло. Или надо обращаться за помощью к Эрлу, чтобы выставить вас с моей территории?
— О’кей, я уезжаю. Не обижайтесь, доктор. В списке было всего три фамилии на «В», мне показалось, что вы больше всех подходите. У нас была единственная ниточка «д-р В». Перед отъездом он нацарапал это на листке «д-р В».
— Существуют десятки врачей на «В», — спокойно заявил доктор Верингер.
— Да, конечно. Но у нас в картотеке всего трое. Спасибо за беседу, доктор. Вот Эрл меня немножко беспокоит.
Я повернулся, пошел к машине и сел в нее. Не успел я закрыть дверцу, как доктор Верингер оказался рядом. Он нагнулся к окошечку с любезным выражением лица.
— Я не обижаюсь, мистер Марло. Понимаю, что ваша профессия требует настойчивости. Что именно вас беспокоит в Эрле?
— Уж очень он фальшивый. Если видишь в чем-то фальшь,
