Я засмеялся и кивнул. Кэт остановил такси, и мы забрались в него. По пути я попросил Оджи рассказать о состоянии дел Беннета, а потом, по возможности, составить списки всех бывших и настоящих служащих его предприятий.
Оджи вышел у Четвертой авеню, а мы с Кэтом направились по Амстердамской магистрали на Сто первую улицу, где Кэт имел свою комнату. ' Здесь я отпустил такси и проводил его до дома.
— Оставайся здесь, Кэт, и отдыхай. Комнату запри. Вскоре я навещу тебя.
— Куда ты собираешься?
— Мне нужно увидеть одну куколку.
— Лучше бы ты позволил мне пойти с тобой. Ты забыл про тех парней.
— Лео Джеймса и Мори Ривса, остановившихся в «Вестхемптоне»?
— Да. И они имеют здесь связи.
— Однако, Кэт, я тоже их имею, — сказал я, кивнув ему на прощание…
Когда я вышел из ресторана Маури, поздний вечер переходил в раннюю ночь. Еще издали я заметил мистера Саливена, стоявшего на кромке тротуара, и вспомнил, как когда‑то его огромный кулак колотил по моей спине.
Он перегородил тротуар и протянул руку к моему галстуку. Всякому постороннему это движение могло показаться дружеским, если бы не жесткая складка вокруг его рта и неулыбчивые глаза.
— Осложнений становится все больше, парень.
— Разве?
— И есть только один способ с ними покончить.
— Знаю, мистер Саливен.
— Остришь… — Его глаза стали стеклянными. — Я здесь уже долго, Дип, и повидал многих остроумцев. Но сегодня они здесь, а завтра валяются в сточной канаве. Парочку таких я сам туда отправил, — Сказанное вами, мистер Саливен, следует Понимать как вежливый намек?
— А это уж сам разбирайся.
— Попробую, мистер Саливен.
Кивнув ему, я продолжал свой путь, ощущая на своей спине его пристальный взгляд. Я ускорил шаги, представляя себе новую встречу с Тилли и Элен.
Толкнув полуприкрытую дверь, я вошел в знакомую темную прихожую, и стал на ощупь пробираться к лестнице. И вдруг меня охватило какое‑то неясное ощущение опасности. Я пошарил в карманах, вынул спички, зажег одну и начал поднимать ее над своей головой, но, получив сзади удар по голове, упал и потерял сознание…
Все чувства и ощущения исчезли, но все же я смутно осознавал случившееся. Вероятно, шляпа несколько смягчила удар.
Я все еще слышал звуки улицы: шум машин и приглушенные голоса людей.
Где‑то рядом скрипела дверь и этот скрип болезненно отдавался в моей голове. ' Сознание понемногу возвращалось, болел затылок. Я пошевелил ногами, руками, а затем попытался приподняться. Мне удалось встать на колени, вытереть рукой рот и, придерживаясь за стену, подняться на ноги. Из моей головы медленно сочилась липкая жидкость…
Спустя некоторое время я окончательно пришел в себя, немного почистился и, зажигая спички, осмотрелся. Неподалеку от моей шляпы валялась бутылка из толстого синего стекла.
Я вышел на улицу, но ничего подозрительного не заметил. В двух–трех шагах от меня стоял какой‑то пожилой мужчина.
— Вы не заметили, отсюда никто не выходил? — спросил я.
— Никого я не видел, — буркнул он.
— Жаль, — сказал я, проведя рукой по голове и показывая ему кровь на пальцах. — Только что я получил удар по голове.
На его лице появилось брезгливое выражение, и он резко проговорил:
— Проклятые подонки. Стоят в темных вестибюлях и бьют первого попавшегося. Каждую ночь. Никогда не следует заходить в неосвещенный вестибюль. Никогда… Подобным образом они убили старого Часара. Всего из‑за тридцати центов.
Он сплюнул и пошел своей дорогой. Я выругался и быстро ощупал карманы. Бумажник оказался на месте, револьвер по–прежнему был засунут за пояс. Я вернулся назад и, невзирая на темноту, поднялся к квартире Тилли Ли.
Чиркнув спичкой, я заметил, что дверь в комнату Тилли Ли приоткрыта.
Там было темно.
Я вынул револьвер, вошел в комнату и прислушался. Кругом была полная тишина. Я нащупал выключатель и включил свет. Действовал я очень неосторожно: если бы здесь кто‑нибудь затаился, мои дела оказались бы плохи. Но никого не было, а на своей кровати лежала Тилли с разбитой головой…
Кровь на ее лице еще не успела свернуться. Видимо, она лежала на боку, и не видела, кто нанес ей смертельный удар.
Несколько секунд стоял я возле тела, пытаясь запомнить все детали обстановки в комнате. Прежде всего на глаза мне попался кортик, видимо, отброшенный ногой в сторону, хотя следы борьбы отсутствовали: Тилли убили во сне. Но в следующее мгновение я заметил одну деталь и, еще не вполне осознавая ее значение, почувствовал, как неистово заколотилось мое сердце.
Мне захотелось немедленно поймать убийцу и с наслаждением сдавить его горло, Я увидел плед Элен, который висел на вешалке в углу, а рядом за занавеской находился вход в еще одну небольшую комнатку.
Я позвал Элен, но никто не откликнулся. Тогда я отдернул занавеску, быстро вошел и, заметив настольную лампу у окна, зажег ее. Я был в каком‑то оцепенении от предчувствия того, что сейчас увижу. Представил себе тонкую струйку крови, сбегавшую по ее щеке…
Все так же машинально я пощупал пульс Элен, а потом, осторожно осмотрев ее голову, обнаружил у правого виска содранную кожу и громадный синяк.
Я смочил водой полотенце, вытер ее лицо, а затем положил его ей на лоб. Через некоторое время послышался тихий стон.
— Элен… Элен…
Она дернула головой. Я снова смочил полотенце, и принялся слегка шлепать ее по щекам. Наконец она открыла глаза.
— Что случилось, дорогая?
Память возвращалась к ней медленно.
— Дип?..
— Вы чувствуете себя лучше?
— Дип?.. — она понемногу приходила в себя.
— Конечно, дорогая. Это я.
Внезапно глаза Элен наполнились ужасом, но прежде, чем она успела закричать, я зажал ей рот и привлек ее к себе.
— Так что же здесь произошло?
Она облизала сухие губы.
— Дверь.. Я подошла к ней… и отворила… Думала, что это вы… широко раскрытыми глазами она пытливо всматривалась в меня.
— Это был не я, девочка.
— Когда я открыла, … дверь с силой распахнулась… Я упала и ничего больше не помню… Дип, что произошло?
— Произошло вот что. Вы получили удар по голове. Может, только створкой двери, а может еще и бутылкой.
— Что?!
— Меня тоже стукнули этой бутылкой.
— Но кто?
— Не знаю.
— Дип. — Она протянула руку и прикоснулась к моему лицу. — Дип… А что… с Тилли?
— Она убита, Элен.
— Нет!.. — выкрикнула она и прикусила нижнюю губу. Но через минуту глухие рыдания сотрясли все ее тело. Я крепко обнял Элен и сидел так, пока она не успокоилась. Снова смочив полотенце, я протер ей лицо и, убедившись, что она более или менее овладела собой, спросил:
— Можете ли вы что‑нибудь припомнить?
Она покачала головой.
— И не видели его лица?
— Нет.
— Как он был одет?
— Это случилось слишком быстро, Дип.
— Он что‑нибудь говорил?
— Нет… я не знаю. Нет, он ничего не сказал. — Элен огляделась. Вы… принесли меня сюда?
— Нет, ему была нужна Тилли. Он притащил вас сюда и затем убил ее, По ее телу пробежала дрожь.
— Но почему, Дип?.. Почему?
— Пока еще не знаю. Но, думаю, скоро найду ответ на этот вопрос.
— Что мы будем делать?
— Позвоним в полицию, больше ничего не остается.
— Но Тилли…
— Кому‑то она мешала… Ну, а теперь вот что. Сможете отвечать на вопросы?
— Спрашивайте, Дип.
— Хорошо. Но постарайтесь отвечать точно. У нас не так много времени.
Итак, что случилось после того, как вы вернулись сюда?
Она вновь облизала губы, откинула назад волосы, сложила на коленях руки и уставилась в пол. Плечи ее слегка вздрагивали.
— Здесь был доктор. Он сказал, что у Тилли все в порядке, но она немного возбуждена и ей надо успокоиться. Что‑то он ей прописал. Были миссис Глисон… с мужем… Вы тогда говорили с ними внизу. Потом они ушли. Когда Тилли проснулась, я ее покормила.
— Она что‑нибудь сказала?
— Ничего особенного. Я дала ей пилюлю, которую оставил доктор, и некоторое время посидела рядом. — Она замолчала, затем сжала руки. — Дип?
— Да?
— Она была напугана, даже пыталась кричать во сне.
— Дальше…
— Она произнесла ваше имя… и имя Беннета. И еще…
— Что именно? Скажите, что помните.
— Она говорила, что знает, как ей надлежит поступить, будто сможет что‑то сообщить, и непременно сделает это. Затем пыталась кричать. А потом назвала ваше имя и… Беннета.
