— Теперь ты тоже в черном списке.
— Да ты сама затеяла этот разговор, малышка! Я бы даже пальцем не пошевелил, чтобы тебя изнасиловать.
— Да? А что бы ты стал делать?
Он снова рассмеялся странным смехом, от которого по спине начинали бегать мурашки.
— Черт, я люблю, когда все наоборот. Сам я слишком ленив для этого. Способный, с воображением, но очень ленивый. Половину времени провожу за пустыми разговорами.
— Как насчет другой половины?
— Это совсем другая история, которая совсем не годится для нежных ушек невинной девы, — сказал он.
Она уже была готова ответить ему, но он подмигнул ей и отошел прочь, с удовольствием потягивая свое пиво. И ей отчего-то стало обидно. Конечно, Рауль Фучиа был прав. Она прекрасно знала, что делает, когда одевалась для этой вечеринки, подсознательно догадываясь о своих способностях, но и другие тоже знали это. Не было никакой необходимости вынуждать окружающих делать ей комплименты, говорить, как она прекрасна и хорошо сложена. Подобную чушь она выслушивала раз сто за вечер, но достаточно поглядеться в зеркало, чтобы самой убедиться в этом. Кроме того, реакция Рауля полностью удовлетворила ее тщеславие, но потом появился этот проклятый Дог и пошатнул сложившийся образ. Да он просто-напросто не оценил ее!
Она взяла стакан, покрутила его в руках, попробовала и почувствовала, как губы расплываются в улыбке. Черт, дог, да-да, с маленькой буквы "д", сделал ее. Он и в самом деле не обратил на нее внимания. Но ведь она еще совсем не старая. Она права, она в самом расцвете, прекрасная, остроумная, способная, и она права.
Шарон поняла, что попала в точку, и заулыбалась еще шире. Она слишком долго вращалась в изменчивом мире шоу-бизнеса, где суждения должны быть быстрыми, как молния, и правильными, если только ты хочешь выжить и добиться своего. Она отнесла его к поколению сорокалетних, но густые короткие волосы, лишь кое-где тронутые сединой, ввели ее в заблуждение. Это, да еще странное лицо без возраста, и мускулатура. Породистость. Дог Келли был самым что ни на есть настоящим хищником.
И сейчас он на охоте. Она следила за ним через комнату и поняла, что он делает это бессознательно, на автопилоте. Женские взгляды бесцельно блуждали по залу, на мгновение задерживались на нем и снова обращались к своему занятию. Стоило ему приблизиться к небольшой группе мужчин, как те явно начинали нервничать, чувствовали себя не в своей тарелке, потому что они-то как раз отдавали себе отчет в его действиях и пытались прикрыться фальшивыми улыбочками. Шарон догадывалась, что они чувствуют себя так же, как и она сама. Парни не могли понять, что тут делает этот человек.
Шарон сама не знала, почему в ее голове родился этот странный вопрос, но ей вдруг очень захотелось узнать, не носит ли Дог оружия.
Как обычно, Дарси Тейлор взяла инициативу в свои руки. Эта с виду сладенькая милашка превращалась в дикую фурию, стоило рядом с ней пройти мужчине, которого она хотела. Она даже не дослушала то, о чем говорил ей Рауль, и, отвернувшись от него посередине очередной тирады, подхватила Дога под руку, взяла у него стакан, попробовала напиток и демонстративно сморщившись и передернув плечами, потащила его к французскому окну и вывела из комнаты. Да, Рауль, это явно не твой день. Шарон заранее посочувствовала той, кого он поведет сегодня к себе домой.
— Развлекаешься, Шарон? — послышался над головой знакомый голос.
Девушка поглядела вверх и улыбнулась:
— Привет, Уолт.
Уолтер Джентри Третий являлся образчиком холостяка-миллионера, который на унаследованные деньги создал для себя свой собственный мир и за чьим состоянием гонялся весь Голливуд. Главным отличием от ему подобных было то, что этот последний отпрыск легендарного клана Джентри удвоил свое состояние благодаря врожденному деловому чутью, которое он унаследовал наряду с аристократической внешностью и обворожительными манерами. Последние двадцать лет Уолт оставался недостижимой мечтой девушек из богатых семей, но никогда не утруждался связать себя брачными узами хотя бы с одной из них.
— Вижу, ты познакомилась с Догом, — сказал Уолт.
— Да, кто он такой?
Он вытащил из золотого портсигара длинную тонкую сигарету, прикурил ее, с наслаждением затянулся и выпустил облако ароматного дыма.
— Мы познакомились в армии. Нормальный парень. Проявил себя прирожденным убийцей. Что, производит впечатление?
— Очень необычный тип, — уклончиво ответила Шарон. — А чем он занимается?
Уолт улыбнулся и пожал плечами:
— Я и сам не раз задавал себе этот вопрос, но никогда не спрашивал его напрямую. Однажды в Лондоне он водил меня в закрытый клуб, и там я видел его фото в футбольной форме. Похоже на то, что в колледже он был Истинным Американцем.
— А выглядит как коп.
— У меня такое впечатление, что он и этим тоже занимался. У него такие странные друзья. — Уолт взял стакан у проходящего мимо официанта и попробовал напиток. — Рад, что ты пришла, Шарон. Что-то мы давненько не виделись. И как это только С.С. выпустил тебя?
Она увидела, что Уолт обнажил свои безупречные зубы, а на его лице появилось многозначительное выражение.
— Мой босс держит меня на крючке своего предприятия и использует в качестве наживки. Как будто сам не знаешь.
— Великолепная наживка! Вряд ли найдется такая рыба, которая сумеет устоять перед ней.
— И не пытайся. Сам великий мастер осмотрел меня с ног до головы, прежде чем запустить в твой пруд.
— И какую же добычу ты должна принести ему на этот раз?
Уолт подозвал официанта, взял с подноса еще один стакан и протянул Шарон.
— Спасибо, — кивнула она. — С.С. Кейбл спит и видит, как завлечь тебя в свои сети и сделать соавтором одного из своих проектов. Хочет вытрясти из тебя пять миллионов долларов, не меньше.
— Как мило, — расхохотался он. — А ты, значит, червячок. Полагаю, от тебя ждут полной самоотверженности.
— Так мне и сказали. Что ты ни за что на свете не откажешься от лакомого кусочка, и все такое. Если нарежут буханочку, ты обязательно возьмешь краюшечку.
— Если только твой босс не знает... или не верит... что в данном случае буханочку никто никогда не резал, и не разрежет.
— Ему говорили, но его мозг не в силах переварить такое, — сказала она.
— Вы, полудевственницы, должно быть, изрядно веселитесь. Ты для меня — слишком большой кусочек, юная леди. Боюсь подавиться.
— В прошлый раз мне показалось, что тебе понравилось.
— О да! Тут ты права. Нервы, конечно, щекочет, но наслаждения — масса. Ты — прекрасная исполнительница. Если хочешь знать, никогда раньше у меня не было подобной ночи и последующего за ней дня. Но это твое отношение к делу сильно смахивает на многосерийный фильм. Не то чтобы я был не в состоянии оценить это. Все, о чем я могу думать, так это как было бы ужасно, если бы ты вдруг попала в аварию или что-то в этом духе. Все твои усилия по сохранению девственности пошли бы насмарку.
— Если не веришь, можешь испытать меня на детекторе лжи, — сказала девушка.
— Шарон, мне до чертиков хочется стать счастливцем. Как насчет сделки?
— Какого рода?
— Твоя невинность против моих пяти миллионов?
— Уолт, ты просто чудо и мужчина хоть куда, но я все же думаю, что мне стоит продержаться чуточку подольше.
— Старина С.С. выйдет из себя, стоит ему только услышать, что ты сорвала подобную сделку, ведь условие-то — тьфу!
Шарон улыбнулась Уолту, а потом захохотала во весь голос.
— Да он ни за какие коврижки не согласится поверить в такое! Ведь мне причитается пять процентов, и это только бонус.
Джентри пришлось выдавить из себя смешок.
— Знаешь, сладкая моя, я всегда получал то, что хотел. Стоило мне только бросить взгляд, и никто не мог устоять перед моими голубыми глазами. А если это каким-то чудом не срабатывало, в дело шли недорогие бриллианты. И только ты — исключение из правил. Ты просто невыносима, детка, но я готов на все, только бы снять тебя с крючка и дать тебе возможность беззаботно провести пару-другую месяцев, не оглядываясь на работу. Так что можешь сказать своему С.С. Кейблу, что дело в шляпе. Если хочешь, можешь даже сказать, что ты отдала мне самое драгоценное, что у тебя есть, а то подорвешь мою репутацию.
— Какие условия?
— Шарон... я слишком ленив, чтобы бороться за это. Или против этого. — Уолт бросил взгляд через комнату, туда, где, вальяжно привалившись к проему французского окна, поглядывая в туманную ночь, стоял Догерон Келли, абсолютно не обращая внимания на то, как Мона Мерриман трется о его плечо.
— Берегись его, Шарон, — сказал он.
— Почему, Уолт?
Джентри отхлебнул из стакана и лениво откинул крышку золотого портсигара.
— Он напоминает мне название одной книги. Не саму книгу, а ее заглавие.
— Да?
— "Зов естества", — ответил он.
* * *
Она почувствовала, как все ее тело охватывает огнем, а ведь между ними была целая комната, полная народу. И только когда Шарон опустила взгляд, она увидела, что нервно крутит кольцо... на среднем пальце левой руки... куда его надевают при помолвке. Колечко было медное, со вставкой из обыкновенного бутылочного стекла, и каждый вечер ей приходилось отмывать палец от зеленого следа. Окружающие посмеивались над Шарон, пока та не объяснила, что это амулет, которому она обязана своей невероятной удачей, и от нее отстали. Все знали, что она далеко не сентиментальна и не суеверна. Кто-то назвал этот перстень кольцом девственности: его камень незрелый, зеленый, а когда он переменит свой цвет, то и хозяйка дозреет. Однако Шарон тоже не страдала отсутствием остроумия и умела своим ответом заткнуть рот любому. Слишком долго она вращалась среди подобных типов, чтобы позволить дать себя в обиду. Ее язычок был острее, чем алмаз, и всегда имелась большая опасность порезаться до крови. Больше никто не смел подшучивать над ее колечком.
