Он посмотрел на светящиеся часы. Они показывали 7:38 утра; обычно Соломон вставал гораздо раньше. Вчера вечером он слишком утомился, бродя по Сети и пытаясь найти объяснение поездкам Майкла Шеффилда в Африку.
Он поднял крышку серебристого телефона, прежде чем отзвонил второй звонок.
— Да?
— Это Соломон?
Женский голос, пронзительный, расстроенный.
— Да. Дороти?
Дочь Дона. Мать Эбби. Звонит из Лос-Анджелеса.
— Соломон, что случилось?
— Я не знаю, о чем вы. Я только что проснулся.
— Эбби! Почему она уже покинула клинику?
Соломон сел. Одеяло сползло с его голой груди. Воздух в комнате был прохладным, но внутри нарастал жар.
— Она ушла из клиники?
— Ты об этом не знал? Что, черт возьми, происходит?
— Спокойно, Дороти. Расскажите мне, что случилось.
— Несколько минут назад мне позвонил врач из «Цветущей ивы». Он сказал, что накануне вечером Эбби выписалась. Они должны были позвонить мне, прежде чем отпускать ее, но что-то там не получилось и…
— Когда она ушла?
— Примерно во время ужина. Представь, где она сейчас может быть, Соломон! Чем заниматься!
Чем может заниматься Эбби Мейнс, ему было хорошо известно, но как ей удалось вырваться из клиники? Уходя оттуда, он несколько раз повторил, чтобы, прежде чем отпустить Эбби, звонили ему и Дороти. И с кем она уехала? «Цветущая ива» находилась на отшибе, за городом…
— Ты об этом не знал? — В голосе Дороти начали проскальзывать панические нотки.
— Я удивлен не меньше вас.
— О боже!
— Что? Что такое?
— Если ты об этом не знаешь, тогда что-то действительно неладно. Что-то случилось с моей девочкой.
— Я не понимаю.
— Они сказали, что это был ты, Соломон! Они сказали, что это ты ее увез!
Мгновение он молчал, постигая смысл сказанного. Наверняка в реабилитационной клинике попросили показать какое-нибудь удостоверение личности, прежде чем отдать внучку Дональда Шеффилда…
Дороти расплакалась.
— О боже мой, — дрожащим голосом произнесла она. — Что это значит?
— Я выясню, Дороти.
— Я сажусь в самолет, — сказала она. — Я немедленно прилечу.
— Оставайтесь на месте. Я позвоню, как только…
Но было поздно. Она повесила трубку.
Соломон вскочил с кровати и, торопясь к гардеробной за свежей одеждой, нажал кнопку быстрого набора.
— «Шеффилд энтерпрайзиз», — прощебетала ранняя пташка — дежурная секретарша.
— Это Соломон Гейдж. Мне нужен автомобиль с водителем. Немедленно.
К счастью для Соломона, именно Карл Джонс, заспанный, подъехал к дому двадцать минут спустя. Если кто и понимал экстренность ситуации, так это водитель, который исколесил переулки Окленда в поисках Эбби Мейнс.
Карл выжимал максимум из мощного двигателя «линкольна», несясь по Бейбриджу. Автоэстакады над Оклендом были перегружены, но основной поток машин двигался в противоположную сторону, и Карл несся как на крыльях.
Соломон смотрел в окно, уйдя в тревожные думы. Он не очень-то удивился, что Эбби нашла способ сбежать из клиники. Отпрыски Шеффилдов постоянно проделывали подобные трюки, поэтому он и оставил распоряжения относительно выписки. Но кто-то выдал себя за него, чтобы забрать Эбби из «Цветущей ивы», и от этого по спине у Соломона бежал холодок. Пока Карл гнал автомобиль по холмам, Соломон позвонил в свой банк и в компании, выдающие кредитные карты на Восточном побережье, чтобы убедиться, что человек, выдавший себя за него, украл у него только личность.
В тот момент, когда Соломон окончательно убедился, что его счета нетронуты, «линкольн» взбирался по длинной подъездной дорожке к «Цветущей иве». Внушительное белое здание источало спокойствие и тишину, но внутри клиники атмосфера была накалена. Вызвали директора, и он встретил Соломона в дверях. Представился Джорджем Миффином и протянул для рукопожатия мокрую от волнения ладонь.
— Ума не приложу, как это могло случиться, — сказал он, пока они шли по коридору в его кабинет. — Мы придерживаемся строгих правил, регулирующих выписку пациентов. Очевидно, кто-то допустил ошибку.
— Очевидно, — согласился Соломон.
У Миффина дернулся кадык. Это был тощий, неловкий человек, казалось весь состоявший из коленок и локтей. Руки его плясали, как пауки на ниточках, пока он излагал все, что знал о происшедшем накануне вечером, а знал он чертовски мало.
— Уверяю вас, — закончил Миффин, — если мы обнаружим здесь любого рода… э… сговор, кто-то поплатится головой.
Угроза показалась бы более весомой, если бы голос директора не дрогнул, когда он ее произносил.
Соломон вздохнул. Ему не раз приходилось видеть такие нервные реакции: все боялись не угодить Шеффилдам. Но, чтобы сносить подобные эмоциональные всплески, требовалось терпение, которым Соломон в данный момент не располагал. Он наклонился и облокотился на стол Миффина:
— Есть у вас какие-то идеи, куда увезли Эбби?
— Нет, я разговаривал с ночной сестрой, и…
— Где она сейчас?
— Сестра? А, да. В смысле, она уже уехала домой. Ее смена закончилась. Но я подумал, что вы захотите с ней поговорить, поэтому позвонил ей и попросил срочно вернуться. Она приехала всего за несколько минут до вас…
— Тогда чего мы ждем? С каждой минутой преимущество Эбби возрастает.
— Да. Конечно. — Миффин нажал кнопку внутренней связи на своем столе. — Мэгги? Пришли сестру Форестер. Пожалуйста.
Сестра оказалась дородной чернокожей женщиной, лет пятидесяти, с пухлыми щеками и добрыми глазами. Она даже не успела переодеться и была в белом форменном костюме и туфлях на толстой подошве. Принимали Эбби в «Цветущую иву» другие сестры.
Он встал и пожал ей руку. Она назвалась Нормой Форестер. Ее глаза расширились, когда Соломон произнес свое имя. Знаком он предложил ей сесть в соседнее кресло, затем развернул свое кресло, чтобы сидеть лицом к ней.
— Расскажите мне, как все было, — попросил он.
Она встревоженно глянула на Миффина, который энергично закивал ей, давая добро.
— Вчера вечером, незадолго до восьми часов приехал мужчина, — начала она. — Он сказал, что в семье кто-то умер, и мисс Мейнс нужна немедленно. Я сказала ему, что не годится так быстро прерывать ее реабилитационный курс. Она еще не прошла детоксикацию. Но он ответил, что это срочно.
— Этот человек, — напомнил ей Соломон, — как его имя?
— Он сказал, что его зовут Соломон Гейдж. Получается, он лгал?
— Вы уверены, что правильно его поняли?
— Абсолютно уверена. Я заставила его показать мне удостоверение. Это стандартная процедура, когда выписывают…
— У него было удостоверение на это имя?
Она кивнула.
— Водительские права штата Калифорния. Его фотография. Ваше имя.
Соломон почувствовал, что у него на щеках забегали желваки. Он повернул голову вправо, влево, глубоко вздохнул. Он знал, что его злая физиономия пугает людей. Миффин и сестра откинулись в своих креслах, отодвигаясь от него. Соломон попытался улыбнуться, но заподозрил, что состроил еще более пугающую гримасу.
— Как выглядел этот человек?
Сестра Форестер сглотнула слюну и сказала:
— Белый, плотный, совсем не такой высокий, как вы. С густыми усами. На голове у него была бейсболка, поэтому волос я не видела. Такое впечатление, что он лысый. Почему-то мне так показалось.
Соломон мысленно приложил это описание к известным ему людям, но никому оно не подходило. Майкл Шеффилд был лыс и носил усы, но его вряд ли можно было назвать «плотным». В отличие от толстозадого братца, Майкл находился в хорошей для своего возраста форме. Кроме того, Майкла даже не было в Штатах.
В кабинете повисло молчание. Миффин наконец кашлянул и спросил:
— Никого не напоминает?
Соломон покачал головой.
— Кто-нибудь еще видел этого человека? — спросил он.
— Не думаю, — ответила сестра. — Я сидела за главной стойкой, поэтому он подошел прямо ко мне. И ждал там, пока я ходила за девушкой.
Миффин снова пустился в извинения, говоря, что охрана клиники должна была воспрепятствовать выписке Эбби. Когда Соломон не ответил, Миффин напустился на сестру.
— Вы нарушили наши правила, — резко начал он. — Вы понесете наказание. Сначала я переговорю с медицинским персоналом, но не удивляйтесь, если вам придется искать другую работу.
Сестра Форестер была потрясена.
— Не вините ее, — сказал Соломон. — Откуда она знала, что тот человек — подставное лицо? Она никогда меня не видела. И он показал ей удостоверение.
Миффин поставил костлявые локти на стол, сложил ладони перед грудью. Богомол.
— В карте мисс Мейнс были особые инструкции — мы должны были уведомить ее мать, — сказал он. — Пациента выписывают среди ночи…
