Бренда кивнула в сторону Уина.
– С того момента, когда он похвалил мои ноги.
Уин улыбнулся. Не дожидаясь приглашения, Бренда вошла в комнату и уселась в свободное кресло. При этом она не сводила глаз с Уина.
– Чтоб вы знали, – сказала она ему, – я на все это тоже не купипась. Майрону трудно поверить, что мать может бросить маленького ребенка. Вот отец, на его взгляд, способен так поступить. По-моему, у Майрона есть что-то от шовиниста, и это я ему так прямо и сказала.
– Да он просто хрюкающая свинья, – согласился Уин.
– Однако, – продолжила Бренда, – если вы собираетесь сидеть здесь и изображать из себя Холмса и Ватсона, то я могу предложить вам выход из вашего «тупика». – Она начертила пальцем в воздухе кавычки.
– Предлагайте, – согласился Уин.
– Когда Элизабет Брэдфорд разбилась, мать могла что-то заметить. Нечто непонятное, но на первый взгляд пустяковое. Она продолжала работать на этих людей, мыла их сортиры и скребла полы. И возможно, в один прекрасный день открыла какой-то ящик. Или стенной шкаф. И обнаружила что-то, связанное с замеченным ею раньше и доказывающее, что это был вовсе не несчастный случай.
Уин взглянул на Майрона. Тот поднял брови.
Бренда вздохнула.
– Прежде чем вы прекратите обмениваться снисходительными взглядами, которые означают: «Бог ты мой, а эта женщина способна думать», позвольте мне добавить, что я всего лишь ищу выход из вашего тупика. Сама же в это не верю. Слишком многое остается неясным.
– Например? – спросил Майрон.
Она повернулась к нему.
– Например, почему моя мать сбежала именно таким образом. То есть зачем ей надо было писать эту жестокую записку отцу насчет другого мужчины. Почему она оставила нас без гроша. Почему она бросила дочь, которую в общем-то любила. – Голос ее не дрожал. Скорее наоборот, был чересчур жестким и напряженным.
– Может быть, ей хотелось защитить свою дочь от возможной беды, – предположил Майрон. – Может быть, она не хотела, чтобы муж ее разыскивал.
– И она забрала деньги и сделала вид, будто сбежала с другим мужчиной? – Бренда нахмурилась, потом взглянула на Уина. – Он и в самом деле верит в это дерьмо?
Уин поднял руки ладонями вперед и покачал головой, как бы извиняясь за друга.
Бренда снова посмотрела на Майрона.
– Спасибо за то, что ты пытаешься сделать, но как-то все не сходится. Моя мать сбежала двадцать лет назад. Двадцать лет. Неужели за все это время ее хватило только на пару писем и несколько звонков моей тете? Разве за это время она не могла устроиться и вернуться за мной? – Бренда замолчала, будто ей не хватило дыхания. Прижала колени к груди и отвернулась.
Майрон взглянул на Уина. Тот не шевелился. Тишина буквально давила на окна и двери.
Первым заговорил Уин.
– Хватит строить догадки. Позвоню-ка я Артуру Брэдфорду. Он встретится с нами завтра.
Уин вышел из гостиной. Имея дело с кем-либо другим, можно было усомниться в его возможности организовать так быстро встречу с кандидатом в губернаторы. Но Уин – совсем другое дело.
Майрон повернулся к Бренде. Она не подняла на него глаз. Через несколько минут вернулся Уин.
– Завтра утром, – сообщил он. – В десять.
– Где?
– В его поместье. В Ливингстоне.
Бренда встала.
– Если вы с этой темой закончили, я вас оставлю. – Она посмотрела на Майрона. – Обсуждайте свои деловые проблемы.
– Есть еще один вопрос, – сказал Уин.
– Какой?
– Где вам поселиться.
Она остановилась.
Уин откинулся на спинку кресла.
– Если вам здесь удобно, я приглашаю вас и Майрона пожить здесь. Как вы могли убедиться, места тут в избытке. Можете пользоваться ванной комнатой в конце коридора. У меня своя собственная. Майрон может поселиться в комнате через холл. Таким образом, вы будете в безопасности и близко от нас обоих.
Уин посмотрел на Майрона, пытавшегося скрыть свое удивление. Майрон часто здесь ночевал, даже держал кой-какую одежду и туалетные принадлежности, но с таким предложением Уин раньше никогда не выступал. Он яро защищал свою независимость.
Бренда согласно кивнула и поблагодарила.
– Есть только одна возможная проблема, – заметил Уин, – моя частная жизнь.
Ого!
– Я привожу сюда значительное число дам для самых разных целей, – продолжил он. – Иногда сразу несколько. Порой я их фотографирую. Это вас беспокоит?
– Отнюдь, – ответила девушка. – Если и мне будет позволено приглашать сюда мужчин.
Майрон закашлялся. Уин остался невозмутимым.
– Разумеется. Камера в шкафу.
– Треножник имеется? – поинтересовалась Бренда.
Майрон раскрыл рот.
– Нет проблем, – заметил Уин.
– Умница. – Бренда улыбнулась. – Спокойной ночи, ребята.
Когда она ушла, Уин взглянул на Майрона.
– Уже можешь закрыть рот, – посоветовал он ему.
Уин налил себе коньяку.
– Так какую деловую проблему ты собрался обсуждать?
– Речь идет об Эсперанце, – сказал Майрон. – Она хочет стать партнером.
– Да, я знаю.
– Она тебе сказала?
Уин покрутил напиток в рюмке.
– Она со мной советовалась. В основном по поводу, как это устроить. С юридической точки зрения.
– И ты мне ничего не сказал?
Уин не ответил. Все и так очевидно. А Уин ненавидел говорить очевидные вещи.
– Хочешь Йо-Хо?
Майрон отрицательно покачал головой.
– По правде говоря, я не знаю, что с этим делать.
– Понятно. Ты продолжаешь тянуть.
– Она тебе и это сказала?
Уин взглянул на него.
– Ты же ее знаешь, Эсперанца такого не скажет.
Майрон кивнул. Он и в самом деле знал.
– Слушай, она – мой друг…
– Поправка, – перебил Уин. – Она – твой лучший друг. Возможно, даже лучший, чем я. Но сейчас надо помнить о другом: Эсперанца всего лишь служащая, причем великолепная. И, принимая решение, ты должен забыть о дружбе. Ради себя и ради нее.
Майрон снова кивнул.
– Да, ты прав. И я понимаю, как ей пришлось. Она со мной с самого начала. Трудилась изо всех сил. Кончила юридическую школу.
– Но?
– Но партнерство? Я бы с радостью ее повысил, дал бы ей собственный офис, большую ответственность, даже долю в прибыли. Но она не примет. Желает стать партнером.
– Она сказала почему?
– Ага, – признался Майрон.
– Так почему?
– Она не хочет работать на кого-то. Вот и все. Даже на меня. Ее отец всю жизнь занимался физической работой на всяких поганцев. Мать мыла чужие полы. Возможно, родители трудились у всяких уродов. Эсперанца поклялась, что когда-нибудь будет работать только на себя.
– Ясненько, – заметил Уин.
– И я ее понимаю. Кто бы не хотел на ее месте? Забудь о нашей дружбе. Забудь, что я люблю Эсперанцу как сестру. Я ведь хороший босс. Даже она должна это признать.
Уин отпил глоток коньяка.
– Но совершенно очевидно, что ей этого недостаточно.
– И что же мне делать? Сдаться? Из партнерства между друзьями или членами семьи никогда не выходит ничего путного. Никогда. Все очень просто. Деньги портят любые взаимоотношения. Взять нас с тобой, наши дела тесно связаны, но мы независимы друг от друга. Вот почему нам все удается. Схожие цели, вот и все. Деньги нас не связывают. Я знаю массу дружеских и деловых отношений, которые были разрушены из-за партнерства. Мои брат и отец, например, до сих пор не разговаривают. Я не хочу, чтобы с нами это случилось.
– Ты все объяснил Эсперанце?
Майрон покачал головой.
– Она дала мне неделю на решение. Потом Эсперанца уйдет.
– Трудно тебе приходится, – посочувствовал Уин.
– Есть предложения?
– Никаких, – признался Уин и улыбнулся.
– Что?
– Твои доводы, – объяснил Уин. – В них есть доля иронии.
– Как это?
– Ты ведь веришь в брак, семью, моногамию и всю эту чушь, верно?
– Ну и что?
– Ты веришь, что надо растить детей, огораживать участок, ставить столб с баскетбольной корзиной во дворе, учить детей играть в футбол, водить на уроки танцев, и все остальное.
– Я спрашиваю, ну и что?
Уин развел руками.
– Ну а я начну утверждать, что из браков никогда не выходит ничего путного. Они неизбежно ведут к разводу или разочарованию или, по меньшей мере, к крушению надежд, возникает горький осадок и раздражение. И тоже готов привести в пример мою семью.
– Это не одно и то же, Уин.
– Да, я это понимаю. Но все дело в том, что мы рассматриваем факты с точки зрения нашего опыта. У тебя была прекрасная семья, вот ты и веришь во все это. У меня же все наоборот.
Майрон скорчил гримасу.
– Думаешь, ты мне помог?
– Господи, разумеется, нет. Но я люблю пофилософствовать. – Уин взял в руки пульт дистанционного управления и включил телевизор. Показывали «Мэри Тейлор Мур». Они добавили в свои рюмки коньяка и уселись смотреть. Уин отпил еще глоток, щеки его порозовели. – Может, Лу Грант подскажет тебе ответ.
