Слева виднелась деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Со скрипом отворилась одна из дверей, я услышал топот ног наверху, а затем – мужской голос. Перегнувшись через перила, человек крикнул:
– Эй, вам чего надобно?
– Марвин?
Секундное замешательство, затем он ответил:
– А кто его спрашивает?
К этому времени я уже поднялся по лестнице, и он растерянно вертел головой, не зная, оставаться или же шмыгнуть обратно, в квартиру.
– Я Майк Хаммер, Марвин. Служил в армии с твоим отцом.
– Он помер.
– Мы знаем.
– Кто это «мы»?
Тут на площадке появилась Вельда, и при виде ее он затаил дыхание и весь воинственный запал, похоже, пропал.
– Под словом «мы» подразумевается куда больше людей, чем ты можешь себе представить, – тихо ответил я. – Не возражаешь, если зайдем?
Какое-то время он, хмурясь, смотрел на меня. Потом – на Вельду, что, видимо, и заставило его передумать, и он кивком указал на дверь. Я подождал, пока он войдет первым, затем прошел следом за ним и уже потом поманил Вельду рукой и захлопнул дверь.
Не квартира, а сущее убожество, что и следовало ожидать.
Всего одна комната, в которой находились: двуспальная раскладушка, газовая плита на две конфорки, крохотная раковина и узенький старомодный холодильник, задвинутый в угол. К кухонному столу были придвинуты два деревянных стула. Еще один, типа полотняного пляжного шезлонга, располагался перед новеньким телевизором, стоявшим прямо на полу. По крайней мере, хоть прибрано. Ни грязных тарелок в раковине, ни груды сваленной как попало одежды. И пахло здесь только одним – антисептическим мылом.
Словно прочитав мои мысли, он заметил:
– Я человек бедный, но аккуратный, мистер Хаммер. – Потом перевел взгляд на Вельду и добавил: – И никаких баб, дамочка. Сам научился поддерживать чистоту, еще на флоте.
– Кстати, дамочка – мой секретарь, – сказал я. – И звать ее Вельда.
Похоже, он ничуть не смутился. Кивнул и заметил:
– Да, читал. Вроде бы ее имя упоминалось в газете. В заметке о похоронах.
– Почему ты сам не приехал, Марвин?
Он выразительно покачал головой.
– А чего от этого толку?
Я понял, что он имеет в виду.
– Да нет, ничего особенного ты не пропустил. И смотреть тоже было особенно не на что. Пепел в металлической вазе.
– Кто пришел проводить его?
– Люди, знакомые по прежним временам. Ну и еще кое-кто, те, на кого он работал. Не слишком много народа.
– Стало быть, мафия, да?
– Кто-то должен стричь у них газоны, верно?
– Чушь собачья. Если мой старик и занимался этим, так то была просто игра.
– Откуда тебе знать? Лучше скажи, Марвин, когда вы последний раз виделись с отцом?
– Да перед тем, как он пошел служить на флот. Вообще мы редко общались. Так, пара писем, а потом открытка, где он сообщал свой новый адрес. – Тут глаза его подозрительно сощурились, и он без всяких обиняков спросил: – Что он мне оставил, мистер Хаммер?
– Урну, полную пепла, малыш. А чего ты ожидал?
– Ты мне лапшу на уши не вешай, друг. Не для того небось тащился из самого Нью-Йорка, чтоб сообщить это. Старик точно что-то оставил. И чтоб получить это, вам нужен я.
– Нужен ты мне, как шило в заднице, – сказал я.
Достал блокнот, записал на отдельном листке имя и адрес, вырвал и протянул ему. – Отец хотел, чтоб я связался с тобой, вот и все. Я забрал его прах и поместил в колумбарий. Там и находится. Если хочешь, можешь забрать.
Он перестал подозрительно щуриться. Вертел в пальцах листок, шевеля губами, молча читал адрес. Потом поднял на меня глаза.
– И это все?
– Это все.
Он снова окинул меня подозрительным взглядом, слегка оскалил зубы в улыбке.
– Вроде бы вы сказали, что вместе служили в армии?
– Да.
– Но он-то служил на флоте.
Я кивнул.
– Да. Это выяснилось после того, как Вельда связалась с Администрацией по делам ветеранов в Вашингтоне.
– Тогда какого хрена он делал в армии? Черт, я просто не вижу смысла! Старик всю жизнь мечтал плавать по морям и океанам.
– И плавал?
– Конечно. Когда пошел служить на флот. А до этого катался в старой лодчонке по реке Гудзон. Вверх и вниз.
И об этом Дули нам никогда не рассказывал. Даже в тех переделках, в которых мы с ним побывали, когда сидишь в каком-нибудь окопе и, чтоб снять напряжение и не заснуть, травишь разные байки из своей жизни, а дружки слушают. Нет, даже тогда Дули ни словом не упоминал о лодке. Мы знали о его спортивном велосипеде, о санках с гибкими полозьями, о роликовых коньках фирмы «Юнион хадвер». Обо всем этом мы знали, но только не о лодке.
– А что это была за лодка? – осведомился я.
Он провел рукой по волосам, сделал паузу, соображая, как бы подчеркнуть то особое значение, которое имела лодка в жизни отца, но, не найдя никаких аргументов, ответил просто:
– "Вулси". Моторка.
Название ничего мне не говорило.
– Лодки – это не по моей части, мистер Хаммер. Старая развалина, вот и все. Он вечно чинил ее, смазывая чем-то. Короче говоря – хобби.
– Ну и плавал на ней?
– Ясное дело. Когда погода позволяла. Не слишком полагался на посудину, когда поднимался ветер и волны. Вообще, по больше части плавал по реке.
– А тебя когда-нибудь брал?
– Да. Когда я был мальчишкой. Но мне не больно-то нравилось. Это по его части, не по моей.
Я продолжил расспросы о прежде неведомой мне стороне жизни Дули.
– И приставали к берегу вы в каких-то определенных местах, да?
– Нет, конечно. Так, мотались себе взад-вперед, а он все рассказывал, как мечтает выйти в открытое море. А если и останавливались, так только чтоб заправиться или купить сандвич.
– Тогда куда же вы плавали? Марвин раздраженно поморщился.
– А куда можно плавать по Гудзону?.. Ну, пару раз добирались до Олбани. Целое путешествие... Но по большей части плыли на север до Покипси или на юг, до Медвежьей горы. Если меня начинало укачивать, сразу заворачивали домой.
– А где он держал лодку?
– Был такой старый маленький причал в нескольких милях к северу от Ньюбурга. Теперь ничего особенного, но тогда, в старые времена, там стояло с дюжину яхт.
– И кто владелец этого причала?
– Да откуда ж мне знать? Ведь это когда было... Я ж еще мальчишкой был. Вроде бы тогда заведовал этим делом один старик. Теперь ему, должно быть, не меньше восьмидесяти. Небось уже помер... – Он сделал паузу и, слегка откинув голову, заглянул мне в глаза. – Вы так и не ответили на мой вопрос.
– Твой отец вовсе не был дезертиром, Марвин. Просто стал из плохого матроса чертовски хорошим солдатом. Короче говоря, записался добровольцем. И всегда был прекрасным воякой.
Снова долгий пристальный взгляд.
– И вы проделали весь этот путь, чтоб сообщить мне, где его прах?
– Только потому, что твой отец оставил такое распоряжение.
– А что еще он оставил? – многозначительным тоном осведомился он.
– А еще я хотел спросить, не мог бы ты сообщить мне кое-какие подробности, связанные с его смертью?
– Ну, вам о том лучше знать, мистер Хаммер. – Я выждал, и он нехотя добавил: – Убили его просто так, ни за что. Ведь он, по сути дела, был никем. Никакой собственности, кроме того дома, ничем не примечательная работа... Никаких вроде бы неприятностей... И тем не менее его убили. И это вовсе не похоже на несчастный случай.
– Думаю, это того рода случай, которого долго ждут, – сказал я. – Ты каких-нибудь друзей его знаешь?
– Нет. Сроду не слышал, чтоб они у него водились. Нет, одного как-то видел. Старика Гарриса.
– Кого?
– Ну, был такой старый чудак. Его еще прозвали Гаррис Швыряла.
– Как-как?
Вельда ответила из другого конца комнаты:
– Был такой бутлегер, еще в дни сухого закона. Говорят, он получил это прозвище за то, что прославился своим умением очень быстро закидывать коробки с нелегальным спиртным в грузовики.
– Откуда ты это знаешь? – спросил я.
– Много читаю, – невозмутимо ответила Вельда. – Хочешь послушать дальше?
– Да, – кивнул я, – хочу.
– Прекрасно. Итак, Гаррис Швыряла был весьма преуспевающим и ловким поставщиком, ни разу не попадался и очень разбогател. Ходили, правда, слухи, что он – фигура подставная, что за ним стоит кто-то еще, но доказать это так и не удалось. И тем не менее он пользовался большим влиянием в среде крупных рэкетиров тех времен.
Я взглянул на Марвина.
– Это на него похоже?
Надо сказать, что речь Вельды произвела на него впечатление. Он так и застыл с разинутым в изумлении ртом.
– Ну да... – кивнул он наконец. – В целом похоже. Да, это точно он. Пару раз прятался у моего старика, когда кто-то висел у него на хвосте.
– За что его преследовали, не знаешь?
Марвин пожал плечами.
– Речь шла о том, что Швыряла, продавая крупные партии спиртного в большом городе, сбил тем самым цену у местных поставщиков, а потом смылся.
– Но послушай, ведь речь идет о временах, когда сухой закон уже отменили. И все эти грабежи, нападения на машины со спиртным давным-давно вышли из моды.
