в глаза, хотя они нисколько ее не выпячивали. Гирш опустил руку на плечо Руби, и они замерли, ожидая, что я продолжу соревнование в остроумии. Насколько мне известно, я абсолютно гетеросексуален, но все же иногда меня терзало любопытство: как именно они используют свои причиндалы?
– Она просила что-то передать?
– Она оставила видеокассету. И еще заходил полицейский.
– Кравиц?
Они знали Кравица и считали, что он очень миленько смотрится в форме.
– Нет. Какой-то молодой полицейский. Он принес папки. Мы все отнесли в кладовку. Правильно?
– Для того я и дал вам ключ.
– В папки мы не заглядывали.
– Кстати, это не кладовка, а мой офис.
– А с виду вылитая кладовка.
Папки, которые прислал Кравиц, лежали на столе, доставшемся мне в наследство от дедушки Нехемии. Шесть светло-коричневых папок, содержащих сотни ксерокопий следственного дела. Я с сочувствием подумал о стажере, который целый день простоял у копировальной машины, глядя, как мигают ее огоньки, и, маясь от скуки и не присаживаясь, пролистал папки. В них царил обычный бардак: отчеты патологоанатома; рапорты с места преступления; свидетельские показания, записанные младшими сержантами, находящимися в полуобморочном состоянии от недосыпа, и кишащие орфографическими ошибками; черно-белые снимки; таблицы с бесконечными цифрами, составленные криминалистами. Только я сел, чтобы все внимательно прочитать, как зазвонил телефон.
– Он хочет с тобой поговорить.
«Он» у Бекки был только один, поэтому я ничего не ответил и просто стал ждать. Она тоже ждала. Мы могли бы играть в молчанку еще полгода, но тут наконец включился Кравиц:
– Ты получил папки?
– Да.
– И?
– Я только пришел и не успел все прочитать.
– Где ты был?
– Вел расследование. Обычно этим занимаются все частные детективы: бродят где попало и ведут расследование.
– Скажи, тяжело жить с таким маленьким членом или ты уже привык?
– Спроси у своей жены.
Как ни странно, эта ребяческая перепалка доставила нам удовольствие.
– Мне нужно, чтобы ты пробил по вашей базе одного человека, – сказал я.
– Кого?
– Реувен Хаим из мошава Гинатон.
– А что с ним не так?
– Ничего. Инстинкт.
– Ты что-то от меня скрываешь?
– Если бы мне было что скрывать.
Мне хватило пары секунд, чтобы сообразить, что он уже отключился. Поскольку я так и сидел с телефонной трубкой в руке, то позвонил Кейдару. Он ответил мгновенно. Кейдар всегда отвечает мгновенно.
Мы познакомились три года назад, когда я расследовал утечку информации в большой компьютерной фирме. Как-то так получалось, что все их лучшие идеи просачивались к конкурентам из Пало-Альто. Кейдар возглавлял у них отдел информационной безопасности. Он с гордостью показал мне жучки, которые вмонтировал в каждый без исключения компьютер, и рассказал, что заставил всех работников пройти проверку на детекторе лжи. С той же подчеркнутой любезностью я пригласил его пройти со мной в туалет, где съездил ему пару раз по морде. Возможно, для компьютерщиков это слишком примитивная технология, но любой патрульный скажет вам, что единственный, кого никогда не проверяют, – это сам проверяющий.
Его вышвырнули из фирмы, а через неделю я ему позвонил и предложил сотрудничество. Он сразу согласился. Работа со мной в каком-то смысле позволяла ему утолить свои преступные наклонности, а расценки он никогда не задирал.
– Больница «Ихилов», добрый день!
У всех программеров одинаково дебильный юмор. Им неймется доказать, что они не какие-нибудь там прыщавые ботаники, вот и изощряются в остроумии.
– Это Ширман. Есть работенка.
– Молви, о великий Ширман! Твой раб внемлет тебе.
– Завтра в восемь. Я подвезу тебе материалы и все объясню.
– Что-то интересное? Блондинки в стрингах, изменяющие мужьям? Глава правительства, трахающий собачку?
– В восемь.
Я положил трубку, не дожидаясь ответа. С Кейдаром надо говорить кратко, это создает у него впечатление, что он имеет дело с по-настоящему крутыми парнями.
Я себя крутым не чувствовал.
Я чувствовал себя виниловой пластинкой в доме с проигрывателем компакт-дисков: напуганным и старомодным, окруженным силами, природы которых я не понимаю. Всего три дня назад я довольствовался слежкой за пятидесятилетними мужиками, в период сезонного обострения обнаружившими, что их молоденькая секретарша носит очень короткую юбку. Я честно зарабатывал на человеческих слабостях, стараясь не дать им себя поглотить. Частные детективы, шлюхи и адвокаты склонны чуть ли не в каждом видеть потенциального клиента. Вот, держась за руки, по улице идут мужчина и женщина, а ты мысленно уже составляешь для них соглашение о расторжении брака. Вот кто-то прогревает двигатель, а тебе кажется, что он собирается угнать чужую машину. Вот посетитель заказывает в баре кружку пива, а ты прикидываешь, как половчее вывернуть ему руку, когда он начнет буянить.
Но сейчас я имел дело с чем-то другим. С каким-то злом, действующим по схеме, которой я не понимал. Собранные мной сведения походили на синоптические карты метеоцентра: результат ясен, но съемка велась с такой высоты, что деталей не разглядеть. Когда я работал в полиции, все было намного проще. Если ты кого-то подозреваешь, то арестовываешь его, и все. Если у тебя есть вопросы, ты идешь к начальству и выкладываешь их ему на стол в трех экземплярах. Если и это не помогает, закрываешь дело. Так и протекала моя жизнь до тех пор, пока я не заехал локтем в челюсть девятнадцатилетнему торговцу наркотиками, будучи не в курсе, что за односторонним стеклом стоит начальник управления с двумя журналистами. В первый год после увольнения я злился на весь мир, считая, что меня предали, но потом осознал, что был всего лишь частью статистики. Секундная стрелка больших часов на миг замерла на мне и двинулась дальше, совершенно равнодушная к моей судьбе. Странным образом эта мысль меня успокаивала.
К кассете, оставленной Агарью, была прикреплена записка: «Я забыла передать тебе это при встрече. Здесь репортаж о пожаре в торговом центре. Яара появляется на отрезке с 4:32 до 4:38. Это всего шесть секунд, но разглядеть ее можно».
Я взял кассету и пошел к себе.
В половине десятого я уже был в постели. В последний раз я ложился спать в полдесятого, когда еще был жив Бен-Гурион. Перемотав кассету Агари на требуемый момент, я подложил под спину три подушки и включил запись. Это был обычный выпуск местных новостей, которые не попадают на общегосударственные каналы. Из-за угрозы огня камеру установили довольно далеко от эпицентра пожара, но телескопическая линза работала нормально. Первым из горящего здания вышел мужчина. Его лицо было отвернуто от камеры. Он был одет в футболку и холщовые штаны черного цвета. Он двигался уверенным шагом человека, привыкшего к быстрым действиям в тесном пространстве. Такими навыками обладают
