— Может, это меня, — подала голос Мэдди.
Она сняла трубку, Я остался рядом, ожидая, что Мэдди передаст трубку мне. Звонили ей. Потом она поговорила с неким Мори. В какой-то момент посмотрела на меня и начала что-то писать по воздуху. Я понял, что ей нужны бумага и карандаш. Принес. Она что-то накарябала на листке, попрощалась, дважды поцеловала микрофон, — положила трубку на рычаг и повернулась ко мне со сверкающими глазами.
— Звонил Мори. Мой агент. Лон Каспар ищет актрису на главную роль в «Доме Бернардо Альбы». Это пьеса Лорки, которую хотят восстановить на Второй авеню. Просмотр сегодня, и Мори думает, что у меня есть все шансы… — Тут у нее перехватило дыхание. Я спросил, когда ей надо быть в театре.
— В половине двенадцатого, если успею. Который час?
— Без четверти одиннадцать.
— Что?!
— Мы долго спали и медленно ели. Так что тебе бы лучше поторопиться, Мэдди. А роль учить не надо?
— На сегодня намечена только читка. Господи, надо спешить. Боже, я должна бежать. Мне же на другой конец города. Ты оставайся здесь и жди звонка, Эд. Замок защелкнется сам, только закрой дверь.
Я ее поцеловал. На секунду она прижалась ко мне, потом отпрянула.
— Черт, я так хотела провести с тобой весь день. Думала, что мы вместе будем охотиться за убийцей, а тут этот просмотр.
— Я бы не взял тебя с собой.
— Ты не смог бы меня остановить. Но один звонок от Мори… черт!
— Роль хорошая?
— Прекрасная. Просто чудесная. И Мори думает, что я ее получу. Говорит, что Каспар знает меня и ему нравится, как я играю. Должна бежать, Эд. Думаю, вернусь домой ближе к вечеру. Позвони мне.
Она все говорила и говорила, открывая дверь и сбегая по лестнице. Из окна я видел, как она ловит такси. И моя улыбка провожала ее, пока машина не свернула за угол.
Я налил третью чашку кофе, добавил коньяк. Подумал о Джеке Энрайте. Подумал о Кэй, его жене и моей сестре. О вечерах, проведенных в их доме: мы трое плюс женщина, с которой Кэй пыталась свести меня в тот момент. «Тебе пора жениться, Эд Лондон. Негоже мужчине жить холостяком. Тебе надо познакомиться с хорошей девушкой и остепениться». И я думал о Мэдди, о том, сколько радости она доставила мне. В свете этих мыслей слова Кэй звучали очень даже здраво. Меня это пугало.
Телефон зазвонил через полчаса после отъезда Мэдди. Я снял трубку. Джек.
— Извини, что пришлось закруглить разговор. Работы по горло, а по своему телефону я говорить не мог. Сейчас звоню из автомата. Твоя линия не прослушивается?
Я заверил его, что нет.
— Ты видел газету, Эд? Они написали о Шейле. Она общалась с гангстерами, и они убили ее.
Мне оставалось лишь удивляться, как об этом пронюхали репортеры.
— Это правда.
— Тогда почему полиция не прекращает расследование? Ты же знаешь, как работает мафия. Киллера привозят с другого конца страны, а после выполнения задания отправляют обратно. Такое преступление раскрыть невозможно. Нечего и пытаться. Зачем попусту тратить время?
— Ты волнуешься о моем времени, Джек?
Тяжелый вздох.
— Ладно. Признаю, я напуган. Если ты что-нибудь разузнаешь, тебе придется передать эти сведения в полицию. И тогда все выплывет наружу. Я напуган, Эд. Мне есть, чего бояться. Я могу потерять и семью, и работу. А я не хочу их терять.
— Я смогу не впутывать тебя в это дело. А вот отойти в сторону мне не удастся, даже если бы я этого и хотел. Двое громил вчера избили меня, и еще кто-то едва не пустил пулю в спину. Так что придется с этим разбираться.
— Господи, — вырвалось у него. — Они пытались запугать тебя?
— Хотели, чтобы я отдал им брифкейс, которого у меня нет.
— А у кого он?
— Не знаю, Джек. Шейла ничего не говорила о брифкейсе? О драгоценностях и ворах?
— Нет. Никогда. Дай подумать. — Я молчал, не прерывая ход его мыслей. — Никогда. Я рассказывал, о чем она говорила. О брифкейсе, драгоценностях или ворах речи не было.
Я не стал напирать, сменил тему.
— Вернемся к квартире. К тому моменту, когда ты нашел Шейлу. Может, ты ошибся? Может, в комнатах царил порядок, Шейла голой лежала на ковре, а твое подсознание сыграло с тобой злую шутку? Для тебя это был шок, Джек. Ты мог увидеть то, чего на самом деле не было и в помине. Ты знаешь, как человеческий мозг реагирует на шок.
— Думаешь, что на самом деле мы с тобой видели одно и то же?
— Совершенно верно.
— Меня это тоже смущало. Я чуть не позвонил тебе вчера вечером. Хотел об этом рассказать.
— Выкладывай.
— Я думал об убийстве, о том, как нашел тело. В памяти у меня все перемешалось. Вроде бы я видел перевернутую вверх дном квартиру. Но на увиденное накладывалась другая картина. Обнаженная Шейла на ковре, а в квартире все прибрано, все вещи на своих местах. И я не знаю, то ли эта вторая картина реальна, то ли возникла она под воздействием твоего рассказа. Оба варианта возможны.
— Понятно.
— Я не могу отдать предпочтение какому-нибудь из них. Но, если ты считаешь, что разгром мог мне привидеться, я готов с тобой согласиться. Здравому смыслу такое допущение не противоречит.
Я его успокоил, сказав, что с людьми случается и не такое. Он выразил надежду, что мне удастся не впутать его в эту историю. Я заверил его, что приложу для этого все силы. На том мы и распрощались. Я положил трубку на рычаг, вылил в чашку остатки кофе.
Разговор с Джеком никакой пользы не принес. Он старался как можно быстрее забыть о том, что изменил жене и оказался замешанным в убийство. И хотелось ему только одного: выйти сухим из воды. В своих словах и поступках Джек руководствовался именно этим желанием. Если моя версия могла этому помочь, отчего же с ней не согласиться?
Я допил кофе, вымыл чашку, поставил на сушилку. Нашел щетку и подмел пол. Написал Мэдди записку, положил на стол в кухне, прижал коньячной бутылкой. У двери окинул квартиру последним взглядом, подумал о женщине, которая здесь жила. Спустился по лестнице и вышел на улицу. День выдался жаркий и солнечный. На Восьмой авеню я поймал такси, назвал шоферу мой адрес, откинулся на спинку заднего сиденья и задумался. Некоторые вопросы по-прежнему оставались без ответа. И Армин, и Баннистер знали, что я побывал в квартире Шейлы. Контакта они не поддерживали, информацией не обменивались. Выходило, что оба меня видели? Как? Они не могли одновременно держать квартиру под наблюдением. Оба знали, что я вошел в квартиру, ни один не знал, что я вышел из нее без брифкейса. Почему?
Логичного объяснения я предложить себе не мог. Когда мы добрались до Сорок второй улицы, мысли мои перекинулись на мою квартиру. Как справилась с заданием Кора Джонсон, что утеряно безвозвратно? Когда проезжали «Раскин», я подумал о Питере Армине. Покроют ли пять «кусков» нанесенный ущерб?
Боль в животе меня больше не тревожила. В отличие от Ральфа и Билли. Их я забыть не мог. Их я ненавидел. Я сунул руку в карман, нащупал «беретту». Гладил холодный металл и думал о Ральфе и Билли.
Я поднялся по лестнице, достал из-под коврика ключ. Кора никак не могла поверить, что ключей у меня два, и всегда клала чертов ключ на то самое место, где он ее и дожидался. И, не открыв дверь, я не мог узнать, прибралась она у меня в квартире или нет. Я наклонился еще раз, поднял «Таймс», вставил ключ в замок, затаил дыхание и толкнул дверь. Прибралась. Мысленно я поблагодарил Кору. Квартира вновь обрела жилой вид. Черт, да она выглядела отменно. Все книги на полках, ковры чистые, мебель отполирована. Я бросил газету на стул, решив, что прочитать ее я еще успею, а пока куда интереснее пройтись по квартире.
Некоторые книги выглядели инвалидами. Но переплетчик без труда мог привести их в божеский вид. При условии, что я отнесу ему книги. И обивка кресел осталась вспоротой. Но Кора потрудилась на славу. Я вдохнул полной грудью, довольный окружающим миром вообще и Корой Джонсон в частности. А потом мой взгляд упал на кофейный столик, и комната поплыла у меня перед глазами. Я замер, широко раскрыв рот, с вытянувшимся лицом.
Потому что на столике лежал светло-коричневый кожаный брифкейс, который я видел впервые в жизни.
Я подошел к полке, плеснул коньяк в стакан, выпил и обернулся. Брифкейс лежал на прежнем месте.
Один из журналов несколько лет тому назад вел рубрику, которая называлась: «Что не так в этой картине?» И действительно, репродукция, помещенная в журнале, отличалась от оригинала лишь одной деталью: Мона Лиза не улыбалась, а хмурилась, у мужчины было две левых руки, на лице отсутствовали брови. Так что внимательный читатель без труда решал этот ребус.
И тут я легко ответил на вопрос журнальной рубрики. Брифкейс никак не вписывался в интерьер моей квартиры. Его тут быть не могло, а он преспокойно лежал на кофейном столике. Ирония судьбы. Я положил столько сил, чтобы таки убедить Армина в том, что брифкейса у меня нет и никогда не было, и на тебе! В голову даже закралась мысль о том, что он все время был в квартире, и Кора выгребла его из какого-нибудь дальнего угла. Но мысль эта не выдерживала никакой критики. Брифкейс кто-то принес, пока я находился у Мэдди. Кто-то сделал мне подарок. Но почему?
