— Решим, — неопределенно повел рукой Убайдулла. — Человека, знающего Хайяма, в обиду не дадим. Отдыхайте.
Юсуп с Назаром давно похрапывали на своих матрасах — суетной выдался день, устали ребята. Акопову не спалось. А тут еще духота проклятая — в собственном поту плавал. Впрочем, не духота, не комки сбившейся ваты под боками изводили его, не такое переживал в богатой биографии. С горечью сказал старик Убайдулла о том, что его выперли из университета. Наверное, был неплохим преподавателем… До сих пор жалеет. Короткое признание Убайдуллы стронуло воспоминания, и теперь не отпускали они, цепляясь одно за другое.
…Доши, небольшой городок в провинции Баглан. Собственно, здесь и начинается дорога на Кабул. А вокруг городка — необыкновенно красивая долина речки Саланг, которая считается самой чистой в Афганистане. Вода знобкая, быстрая, прозрачная. Снегом пахнет. На юге долину реки замыкают черные скалы, а на севере — белые. Это цветовое деление представляется Акопову исполненным глубокого мистического смысла. Именно в черных горах, составляющих хребет Гиндукуша, надо искать базу Мавлюд Шаха. Местные жители зовут этого командира нескольких душманских формирований Гундал — Тарантул.
Отряды Мавлюд Шаха действуют в окрестностях Пули-Хумри и Баглана, а базируются между Андарабадом и Дарайи-Шу, маленькими горными селениями. Акопов уже получил несколько втыков от высокого начальства «за медлительность», с которой отыскивал базу Тарантула.
…Степан — румяный и белокурый верзила, настоящий «шурави» в представлении афганцев, русский. Табельный пистолет в его лапе похож на детский пугач. Но пульки сажает кучно — поясная мишень словно решето сквозит. Выстрелы гулко разносятся в скалах. Мишень стоит у черных камней, а Степан — на речной отмели, метрах в сорока.
— Видал? — спрашивает комбат, довольный как мальчишка. — В батальоне все так стреляют. Теперь скажи, капитан, на хрена мне еще и твои дармоеды?
— Подбрось повыше! — просит Акопов, он же капитан Тевосян, и протягивает Степану круглую гальку величиной со спичечный коробок.
Степан запускает гальку в синее бездонное небо. И пока падает камешек, Акопов успевает из своего пистолета раздробить его в горох — осколки так и брызжут.
— К сожалению, — вздыхает Акопов, — я стреляю хуже всех в команде. Начальство, что поделаешь. Некогда тренироваться.
Комбат сопит, набычив круглую голову с чубчиком. Потом хлопает Акопова промеж лопаток:
— Ладно, Гурген, уел ты меня, уел. Эй, Сарвар, не хочешь пострелять?
На берегу, опустив босые ноги в воду, сидит поручик Сарвар Хан, чернобровый, горбоносый красавец, прикомандированный к батальону в качестве представителя афганской тыловой службы. Он часто мотается по снабженческим делам в Пули-Хумри и Баглан и привозит офицерам Степана презенты из гарнизонных магазинчиков-дуканов — сигареты и югославскую баночную тушенку. Сарвар Хан довольно сносно говорит по-русски и не чурается компании.
— Ну, иди стрельни, крыса тыловая! — кричит Степан.
— К щерту сабачим, — улыбается поручик. — Я ему баюс, твая пистолета.
— Тогда пошли водку пить, — решает Степан.
— Водка мошна, хурошо, — соглашается Сарвар Хан.
Только один Акопов знает, что под личиной афганского поручика скрывается майор Седлецкий, который и руководит операцией по разгрому Мавлюд Шаха. Люди Акопова вместе с батальоном Степана чистят подходы к перевалу Саланг — приближается эвакуация 40-й армии, надо обезопасить дорогу.
И они нашли базу, и раздавили Тарантула.
Люди Мавлюд Шаха сопротивлялись отчаянно. Терять им было нечего — в последнее время шурави пленных не брали… Командир батальона, как всегда, лез в самое пекло. За это его любили солдаты и наказывали начальники. В пылу боя никто не заметил, что Степана засыпало обломками рухнувшей от взрыва скалы. Акопов спохватился первым. Он и откопал Степана, а потом в полевом госпитале поделился с ним кровью.
Уже в Москве узнал, что Степан, демобилизованный по инвалидности, долго мыкался в поисках работы. Потом собрал некоторых ребят, с которыми вместе жрал пыль в Афгане, и в несколько месяцев расчистил место у кормушки с «наркотой». Бывшего комбата теперь боялись и ненавидели. Однако никто из главарей наркобизнеса не торопился убрать Степана с дороги.
Во-первых, это было крайне затруднительно из-за мобильной, подчиненной строжайшей дисциплине, гвардии «бати». Во-вторых, эта гвардия в противоборстве королей наркобизнеса стала стабилизирующей силой, которая время от времени выступала в союзе то с одной, то с другой стороной.
Уничтожить Степана можно было лишь объединенными усилиями, но именно общего языка и не хотели искать столичные руководители кавказских, средне-азиатских, сибирских и московских группировок. Наконец, в-третьих, Степан по-приятельски, накоротке, сошелся с руководителями провинциальных банд, представляя их интересы в Москве, и столичная мафия, ущемив Степана, рисковала бы потерять поддержку своих же низовых организаций.
Акопов через отдел, контролирующий наркобизнес, выщел на Степана. О контактах с одним из главарей мафии он доложил только непосредственному начальнику. У «бати» были налажены самые широкие связи не только с наркосиндикатами, но и со структурами, отмывающими деньги в добыче нефти, разработке месторождений золота и алмазов. Степан иногда делился с кровным братом информацией определенного сорта, зная, что Акопов не использует ее во вред бизнесу.
Перед командировкой в Сурханабад Акопов побывал у Степана в гостях на станции Удельной, попросил дать связи. На всякий случай попросил, обеспечивая работе двойной запас прочности. И, как всегда, не просчитался. Если бы не рубль, который ему дал Степан, Акопов с группой мог бы теперь либо отсиживаться в подвалах здешней госбезопасности, либо скакать зайцем по Средней Азии, уворачиваясь от щупальцев ГБ.
Он пошел на кухню, достал бутылку и налил полную пиалу водки. Если не нарушать принципы, то они перестанут быть ими. Выпил, занюхал корочкой и тихо продекламировал все того же Хайяма:
Кто пол-лепешки в день себе найдет,
Кто угол для ночлега обретет,
Кто не имеет слуг и сам не служит —
Счастливец тот, он хорошо живет!
Достал Степанов рубль и принялся разглядывать на свет — в который уж раз. Ничего особо примечательного не было в замызганной бумажке. Один уголок чуть оторван. Да на вензеле под единицей — небольшое чернильное пятно, словно кто-то прикоснулся испачканным в пасте пальцем. Был еще, правда, прокол в центре звездочки на водяном знаке. Пробитой звездочке на рубле, принадлежавшему бывшему майору Советской Армии, Акопов тоже придавал мистическое значение. Судьба играет человеком. А человек пробивает дырки. И не только в бумажных рублях…
Странный документ заложил в справочную для Толмачева подполковник Василий Николаевич: некий рутинный список, озаглавленный «Выборка абонентов по темам «Кристалл» и «Пророк» с начала года». Над «Кристаллом» Толмачев голову не ломал — он по этой теме с ОВ и работал. Впрочем, и «Пророк» недолго оставался инкогнито. Подполковник ведь вполне определенно связывал протечку информации о командировке Толмачева с засветкой группы, выехавшей в Сурханабад. Значит, ее тема «Пророк».
Занятным оказался список. Абоненты обозначались литерами. На всех алфавита не хватило, и некоторые фамилии были закодированы так: И-2, Ж-2. В общей сложности — пятьдесят восемь абонентов.
— Да, развелось в конторе любопытных! — вздохнул Толмачев. — Работать некому, а нос сунуть, куда не надо… Вон сколько!
Однако за справками по обеим темам обращалось только одиннадцать человек. Уже легче. Вероятнее всего, среди них и надо искать водопроводчика. Толмачев дал задание компу вывести частотность обращения за справками, а сам кофейку сварил. Глянул на экран и насторожился: не это ли имел в виду подполковник? Меньше всего интересовался справками некто Г. Лишь однажды попросил информацию по «Кристаллу» и три раза — по «Пророку». Зато его тезка Г-2 восемь раз справлялся по первой теме и шесть по второй. Причем «Кристаллом» он интересовался трижды в один и тот же день. Дата показалась Толмачеву памятной. Ну, конечно же! Именно в этот день он сдавал отчет по командировке в Сурханабад.
— Тэк-с, предположим, — забормотал Толмачев, обжигаясь кофе. — По какой-то необходимости он залез в справочную… Может, чтобы познакомиться с новыми поступлениями, если у него достаточно высокая степень допуска. Тэк-с. Наткнулся на мой отчет. Через некоторое время проклюнулась идея. Вернулся к информации. А потом детали уточнял. Тэк-с. Прекрасно выглядит эта трехходовка, изящно… Молодец, Толмачев. Тебе бы, брат, романы про штирлицев писать!
