Управление капиталом было передано «Пасифик» с оговоркой в завещании, что если Вестал будет недовольна ведением ее дел, то она может передать их другому банку. Любой банк с радостью примет такого клиента. Надо сказать, что Вестал Шелли была сукой высшей марки. Многие годы она прожила под давлением старого Джо Шелли. Думаю, что не стоит напоминать, что это был за человек. До самой его смерти она вела тяжелый образ жизни. Он не давал ей денег, травил ее, не разрешал ей встречаться с молодыми людьми. У Вестал даже подруг никогда не было. В течение двадцати лет она жила, словно монахиня. Если бы у нее была добрая душа и хороший характер, то ее стоило бы пожалеть. Но ничего хорошего о ней сказать было нельзя. Она была настоящей дочерью своего отца: злая, завистливая и скупая.
Когда старик откинул копыта и бросил в ее лапы 70 миллионов, она вырвалась из своего заключения, как разъяренный бык, жаждущий крови. В течение шести лет не менее пятнадцати лучших служащих «Пасифик» брались за ведение ее дел. Если они сами не бросали работу из-за настоящего отчаяния, то Вестал выгоняла их как несправившихся. Литбит пребывал на этой должности дольше других, — он был рабом Вестал в течение восьми месяцев, и если бы вы видели, как он передавал мне эту работу, вы бы поняли, насколько тяжела была эта ноша. Все в банке знали о делах Шелли. Ходило много шуток по этому поводу, но тем, кому приходилось сталкиваться с Вестал, было уже не до шуток.
Я прошел к своему месту и мимоходом сообщил Литбиту о своем новом назначении. Он поднялся, — и вы не поверите, — весь задрожал.
— Ты это серьезно?
— Вполне. Передавай мне дела.
— Тогда лучше пойдем в комнату Шелли, и я все тебе объясню на месте.
Комната Шелли была забита полками от пола до потолка. Все же полки была завалены папками. Каждый документ, каждая расписка, — то есть любой клочок бумаги, касающийся состояния Шелли, — находился в этой комнате. 15 глупцов мучились здесь в то или иное время, обдумывая и обслуживая эту нехитрую систему, чтобы в минимально короткий срок ответить на любой вопрос мисс Шелли относительно ее денег.
Когда Литбит начал с полки «А» с видом, показывающим, что он собирается объяснить мне все, кончая полкой «Я», я его остановил.
— Подожди минутку, — сказал я, усаживаясь за стол. — Я не хочу забивать себе голову всем этим ненужным хламом. Давай, бросим это занятие!
Он уставился на меня с таким видом, будто я признался ему в том, что собираюсь убить собственную мать.
— Но ты обязательно должен знать все это, — сказал он дрогнувшим голосом. — Эти дела — основа всего, что касается ее имущества. Ты просто не понимаешь, что ты говоришь.
Я был удивлен, что Литбит разговаривает, стоя ко мне спиной.
— Ты должен знать, с чего начинать, — голос его продолжал дрожать. — Ты не понимаешь, насколько ответственно заниматься этим делом. Мисс Шелли требует очень большой скорости. Ее состояние — одно из крупнейших в стране. Нашей компании нельзя упускать это дело.
Я закурил.
— Между нами: меня совершенно не волнует, если компания потеряет это дело. Если ты и Стенвуд думаете, что я не буду из-за этого спать ночами, то вы ошибаетесь, — сказал я.
Он ничего не ответил. Он стоял очень прямо, спиной ко мне, голова его была опущена, пальцы правой руки барабанили по полке. Я заметил, что он весь дрожит.
— Что случилось, Том? Ты себя плохо чувствуешь? — спросил я с тревогой.
Затем он сделал такое, о чем я не забуду никогда в своей жизни; он закрыл лицо руками и принялся рыдать, словно истеричная женщина.
— Что случилось, Том? Сядь и успокойся!
Я подхватил его и усадил на стул. Он сидел, закрыв лицо руками, не переставая всхлипывать. В этом было что-то трогательное, вроде своеобразного признания своего поражения. Мною овладела тревога и жалость к этому человеку. Это не была просто истерика. Похоже, что человек дошел до предела. Так, по крайней мере, мне показалось.
— Надо проще смотреть на вещи, — проговорил я, погладив Литбита по плечу. — Успокойся, сейчас это самое главное.
Он вынул носовой платок и вытер им лицо. Мне было мучительно смотреть на то, как он пытается овладеть собой.
— Прошу прощения, Чад... Я не знаю, что со мной такое. Просто нервы не выдержали. — Он снова вытер лицо. — Прости за эту сцену, Винтерз. Я не хотел...
— Забудь про это, — сказал я, садясь за стол. — Ты очень много работал, — в этом все дело.
— Ты не представляешь себе, что она такое, — вырвалось у него. — Я так старался ей угодить. Я был просто ее рабом. Я хотел остаться работать здесь. Стенвуд обещал мне повысить жалованье к концу года. Мой старший пойдет в школу, потребуются дополнительные расходы, так что повышение было мне очень кстати. Но мисс Шелли узнала об этих моих планах. Она узнала обо всем и стала под меня подкапываться. Ты даже и не представляешь себе, как я жил последний месяц. Ну, а теперь все кончено. И Стенвуд не сказал мне даже ни слова.
— Но почему она не хотела, чтобы тебя повысили? — спросил я удивленно.
— Погоди! — вздохнул Литбит. — Ты сейчас слишком самоуверен. Подожди немного! Она не переносит, чтобы кто-то вокруг нее был счастлив или преуспевал в делах. Ты думаешь, что сможешь поладить с нею, но это совершенно невозможно. Она не даст тебе покоя. Даже по ночам она будет вызывать тебя, чтобы спросить о чем-нибудь или напомнить о каком-нибудь пустяке. Трижды она поднимала меня с постели между двумя и тремя ночи только на этой неделе. Дважды она посылала за мной в течение дня. Я бросал работу, мчался к ней, ждал ее часами, а потом ее секретарша сообщала мне, что мисс Шелли не сможет меня принять. А сколько раз я засиживался до поздней ночи, чтобы только успеть что-то сделать! Я не знал покоя ни днем, ни ночью. Через месяц-другой этой работы тебе будет так же невыносимо, как и мне.
— Ты так думаешь? В таком случае ты ошибаешься. Вот что я тебе скажу: я умею обращаться с женщинами, и эту суку я тоже укрощу. Вот увидишь!
На своем календаре я прочел что Вестал Шелли хочет меня увидеть сегодня у себя в 11 часов. За истекшую неделю я мало что сделал, и еще не был готов к деловому разговору с ней. Я кое-как разобрался с полками, но был далек от того, чтобы вникать в какие-то детали. Литбит мне мало в этом помог. Он ознакомил меня только с наиболее важными делами мисс Шелли.
Некоторое время тому назад Вестал предъявила требование, с которым Литбит никак не мог справиться, поэтому-то она и настояла на том, чтобы Стенвуд убрал его с этого поста. Во-первых, она пожелала, чтобы норковую шубку, стоившую 20 тысяч долларов, которую она недавно купила, приняли налоговые власти в качестве возмещения задолженности. Как правильно отмечал Литбит, это требование было чистейшим безумием. Налоговые власти просто могли бы счесть Литбита сумасшедшим, приди он к ним с таким предложением. Во-вторых, мисс Шелли требовала повышения квартирной платы в сдаваемых ею домах, которые протянулись на две мили в восточной части города.
Литбит напомнил ей, что она уже поднимала плату в этом году и сейчас этого не стоило делать. Его полностью поддержала фирма «Харрисон и Форд», которая занималась сбором платы за квартиры. Фирма подчеркивала, что плата и так очень велика и не соответствует сдаваемым квартирам, и что, мол, сборщики не могут больше выжать денег из жильцов.
Ее третье требование заключалось в том, чтобы банк продал многоквартирный дом, расположенный на Западной авеню, который ее отец купил еще в 1914 году. Это было довольно разумное требование, так как дом приносил мало дохода. Однако в нем в настоящее время проживало пять семей, поселившихся в доме еще тогда, когда старик Шелли купил его. Банк полагал, что с этими семьями следует считаться. Но Вестал получила заманчивое предложение от Вургаза, который предлагал превратить этот дом в шикарное публичное заведение.
Таким образом, кроме всех прочих вопросов, Шелли могла коснуться и этих трех, я же должен был как-то выкручиваться, если хотел и дальше работать в банке.
Утром 15-го мая, после десяти часов, я взял машину банка и отправился домой, чтобы переодеться. Когда Литбит посещал Клифоайд, где расположена резиденция Шелли, он всегда надевал традиционный черный костюм. Я решил сменить декорацию. Я надел желтую спортивную льняную куртку, белую рубашку с галстуком в коричневую с желтым клетку, брюки-клеш и мокасины из мягкой кожи. Я был больше похож на удачливого киноактера, нежели на клерка-неудачника, но именно так я и хотел выглядеть.
Дорога к резиденции Шелли проходила вдоль скалы. Она петляла на протяжении трех миль, поднимаясь все выше и выше, пока неожиданно не уперлась в железные ворота высотой 15 футов. Машина замедлила ход, и я окинул взглядом дом. Конечно, я ожидал, увидеть нечто грандиозное, но не такой дворец, который возвышался на горной террасе, сверкая белыми колоннами. Ко входу вели белые ступеньки, тоже из мрамора. Пока я искал звонок, одна из дверей открылась и передо мной появился Харитс — лакей Вестал.
