– Значит, это не несчастный случай?
– Но это и не убийство в строгом смысле слова. Что-то между. Они это называют... хм-м... непреднамеренное убийство.
– И вам известен виновный?
– Подозреваю.
– Кто?
– Тот беглец... Латюи... убийца Кабироля. Будь речь о ком-то другом, они бы не молчали так упорно относительно импровизированного ложа, виденного мной. Латюи вынужден был опасаться гостиниц и приятелей. Вполне понятно. Совершив свой первый кровавый подвиг, он укрылся у Изабеллы Баварской. Невезучий Баду застал его на лежбище. Произошла стычка.
Элен сморщила носик:
– Он же мог хотя бы переменить район.
– Вы должны еще набираться здравого смысла. Да, мог. Но не стал. У него были свои резоны. Во всяком случае, теперь он поднят с места и вскоре попадет в руки полиции.
Моя секретарша рассмеялась:
– Боже, каким странным тоном вы говорите! Можно подумать, вас удручает такая перспектива.
– Меня? Нет. Хотя... Разве что за большие деньги я готов признать смерть Кабироля большой потерей. Конечно, он убил также и Баду. Тот был, в общем-то, неплохим, просто невезучим малым, слегка нечистым на руку со старинными документами, но это не иначе как из любви к знаниям. Во всяком случае, далеко не таким негодяем, как Кабироль...
Телефонный звонок оборвал мою блестящую двойную похоронную речь.
– Алло, – сказал я.
Ничего. Тишина. Даже ни намека на потрескивание в трубке. Я повторил:
– Алло?
На другом конце провода тихо аккуратно положили трубку. Я сделал тоже самое, но не так аккуратно. И подмигнул Элен:
– Еще одна тайна... Если только это не дражайший Фару проверяет, на месте ли я. Подозрительны же эти парни. С ними невозможно спокойно работать... Кстати...
Я снова снял трубку и набрал номер моего приятеля Сельдоу, чудесного кудесника.
– Алло? – откликнулись на улице Бонапарта.
– Здравствуй, Анита. Это Бурма. Как дела?
(Не спутайте. Анита – жена моего приятеля, А не его дружеское прозвище)
– Здравствуй, Нестор. Нормально. Тебе нужен Мишель?
– Да.
– Привет, старина, – произнес Сельдоу. – Что нового?
– Да ничего. Я обратил внимание, ты участвуешь в следующем представлении Зимнего Цирка.
– Да.
– Тебе известна Мисс Пэрль с партнерами?
– Да, немного. Несколько раз мы оказывались в одной программе. Она красивая девушка. Тебе нужен номер ее телефона?
– Почти. Где останавливаются воздушные гимнасты в Париже?
– На улице де Фий-дю-Кальвэр имеется гостиница-кафе-ресторан под названием "Ля Пист". Там бывают многие приезжие. Но, что касается Мисс Пэрль, ничего не могу тебе гарантировать, В прошлом ноябре они с Марио жили там, но, возможно, именно поэтому они сменили место... Скажи-ка, оставив в стороне профессиональные секреты, ты ничего против них не имеешь?
– Нет, нет, успокойся. Он засмеялся:
– Ладно. В противном случае... Не будь с ними слишком суров. Особенно с Марио. Чтобы он мог вернуть мне долг.
– Он тебе должен?
– Да. Неплохой парень, но страшный транжира.
– Да, я что-то такое слышал.
– Невозможно на него сердиться. Но для меня будет большим невезением, если ты, мой приятель, помешаешь ему вернуть мне деньги, понимаешь?
– Не волнуйся об этом, – развеселился я, – Привет. Может приду на тебя посмотреть.
– Вуду рад. До свиданья, Я повесил трубку:
– Хорошо. Доброе дело сделано. Теперь можно позволить себе отдохнуть. Я не смогу повидаться с этими людьми до четверга или пятницы. Куда пойдем, куколка? В кино или лес Шавиль?
– Я предпочитаю кино, – ответила Элен. – Весной в Шавиле опасно.
* * *
Во всех последних выпусках вечерних газет, начиная с "Крепюскюль", в подробностях рассказывалась история Мориса Баду и его клада.
Впрочем, насчет подробностей сильно сказано.
Существование некого бомжа или вроде того, избравшего для жилья бывший дом Изабеллы Баварской, по-прежнему замалчивалось.
И, как и раньше, не было информации о бежавшем из тюрьмы Латюи.
Очевидно, он все еще был в бегах.
* * *
На следующее утро мне позвонил Флоримон Фару.
– Как вы можете удостовериться, – рассмеялся я, – я вовсе не у черта на куличках и не пытаюсь вставлять вам палки в колеса.
Он тоже рассмеялся в ответ:
– Шутите. Сегодня воскресенье.
– Чем могу помочь?
– Баду не был вором, как вы подозревали. У нас имеются доказательства его порядочности. Сообщаю вам об этом, так как хочу, чтобы вы убедились. С вами не знаешь, чего ждать. Воображая, будто он мошенник, вы ведь можете захотеть устроить одну из обычных ваших каверз.
– Никакой опасности. Так откуда документы?
– Кабироль покупал или одалживал деньги под что угодно...
– Даже под плюшевых мишек.
– Действительно, среди его барахла сидел один.
– Как подумаешь, что вы расходуете деньги честных налогоплательщиков на розыски его убийцы... Итак... Если я правильно вас понял, он купил эти документы?
– Во всяком случае, он ими владел. А так как он был знаком с Баду... Все же, должно быть, молодой человек как-то обращался к нему за финансовой помощью... Баду был специалистом в вопросе исторических руин и т. д., и мы предполагаем, Кабироль нанял его расшифровать эту тарабарщину и выяснить, можно ли с нее что-то поиметь...
– И Баду занимался проверкой в Национальном архиве?
– Именно.
– Значит, я был прав, подозревая в его отношениях с Кабиролем другой интерес, чем получение нескольких грошей под залог часов.
– Вы были правы.
– И теперь вы знаете, что привело его к Кабиролю, когда он обнаружил труп.
– Более или менее.
– Я вам скажу точно. Он пришел с отчетом. Кабироль умер, и парень решил продолжить розыски на свой страх и риск. Но не мог же он рассказать этого полицейским. Тогда он соврал, будто собирался что-то заложить, верно?
– Верно.
С делом покончено. Как и с Баду. Его странное поведение, вранье полицейским, интересы, связывавшие его с Кабиролем, все объяснилось.
Вечно одно и то же.
Все прояснялось.
Глава одиннадцатая
Обманутый жених выходит из дела
Следующие несколько дней прошли на удивление спокойно. Я только и мог, что пустить все на самотек. Слово было за судьбой. Моя личная работа состояла в ожидании возвращения в Париж Мисс Пэрль в сопровождении Жакье. Вот и все. Что до остального... Я не господь Бог.
В газетах за понедельник не появилось ничего интересного.
Подсознательно я выискивал сообщения о происшествиях в III районе, и во вторник вычитал в "Крепю", что обворовано предприятие "Марёй-сын и К°" – производство игрушек с сюрпризом и т. п. Ночной посетитель заинтересовался деньгами, а не продукцией фирмы. По-видимому, Марёй-сын и К° постоянно держали приличную сумму в магазине. Марёй! Игрушки с сюрпризом! Черт возьми! Да ведь этот тип – жених Одетт!
Следующие часы я провел, дежуря у телефона. Я послал к чертям двух ошибшихся номером. Прорезался Заваттер. Довольно скромно. Он узнал о несчастном случае с Морисом Баду... О, однако, в самом деле, а?.. Я ответил в таком же духе и не стал упрекать его за измену. И потянулись часы...
В среду после обеда моего слуха коснулся разгневанный голос госпожи Жакье. Ни здравствуйте, ничего. Вместо этого сухим, не терпящим возражений тоном:
– Мне нужно с вами повидаться. Срочно.
– В чем дело? – спросил я.
– Ну, конечно, вы ведь ничего не знаете... – Короткий недоверчивый смешок. – ...В таком случае, разумеется, бесполезно тратить наше время. И мои деньги. Не будете ли вы так любезны вернуть мне чек? Мэтр Диану был прав. Мы прекрасно можем справиться сами, без помощи детектива.
Это меня не устраивало.
– Я уже проделал кое-какую работу. Мне кажется, будет лучше, если я все же приеду к вам.
– Не задерживайтесь.
На улице Ториньи дверь мне открыла невзрачная пожилая женщина с грустным выражением на лице и плечами, согбенными под тяжестью лет и забот. Без сомнения, мать того рабочего-литейщика, сошедшего с ума. Да, чего-чего, а психов в окружении госпожи Жакье хватало.
Сама госпожа Жакье стояла в темноте вестибюля метрах в двух позади прислуги, суровая как сама Справедливость и явно настроенная задать мне головомойку.
– Следуйте за мной, – приказала она.
Мы прошли в огромную гостиную с буржуазной мебелью и аристократическим потолком. На сей раз для встречи со мной бутылку не приготовили. Хозяйка даже не предложила мне сесть. И сама не села, а заходила взад-вперед по комнате, словно собираясь побить рекорд скорости передвижения в замкнутом пространстве.
– Я схожу с ума, – заявила она.
Ее слова вполне подтверждали мои впечатления, но я не стал говорить этого вслух, а лишь поинтересовался:
– Одетт нет?
Она взорвалась:
– Оставьте Одетт в покое. И в конце-то концов, вы меня что, за дуру держите?
Я сделал вежливый отрицательный жест.
– Это из-за господина Марёй... – продолжала она.
