— Этот Марти, — начал я вкрадчиво, — редкий экземпляр, ничего не скажешь!
— Ну... — Она снова опустила стакан. — Вы собираетесь приготовить мне новую порцию, Рик Холман, после моего чистосердечного признания?
— Нет, — твердо заявил я.
— Вы уже выпили достаточно. Я намереваюсь отвезти вас домой. Уже два часа ночи, вам это известно?
— Если вы воображаете, что я собираюсь провести остаток ночи в этом проклятом брентвудском доме, где меня будут терзать кошмары об электронном Марти Крузе, преследовавшем меня в доме ужасов, — выкрикнула она, — то вам лучше подумать о чем-то другом. И уберите свою наглую руку с моего колена, Рик Холман! Мне надо выпить. Если вы не приготовите немедленно еще один стакан, я посрываю с себя всю одежду и буду кричать до тех пор, пока соседи не вызовут полицию. А когда они приедут, я заявлю, что вы похитили меня с улицы, когда я вышла на минуточку опустить письмо, привезли меня сюда, силком напоили, хотя я до этого ни разу в жизни не пробовала спиртного, после чего изнасиловали меня шесть или семь раз подряд!
— Я уже чувствую себя обессиленным, — устало заметил я.
— Итак? — Она торжествующе посмотрела на меня. Уберите руку с моего колена, Холман!
— Непременно. — Я послушно убрал руку.
Она королевским жестом протянула мне пустой стакан, затем опустила ноги на пол.
— А теперь подавайте мне мой скотч!
— Безнадежно!
Чувственная верхняя губа воинственно изогнулась.
— Не думайте, что я шутила насчет того, что я сделаю, если вы не дадите мне еще выпить!
— Мне хорошо известно, какая вы храбрая, Кэти Фрик!
Не забывайте, что я был вместе с вами в этом доме ужасов! — усмехнулся я совсем уж непочтительно.
— Вы сами все и решили! — Она яростно сжала зубы. — Ничего, скоро вы об этом пожалеете, Рик Холман! Ладно, только потом не говорите, что я вас не предупреждала!
Она вскочила с дивана и остановилась в двух шагах от меня, упершись руками в бока.
— И все же я хочу быть честной до конца! — произнесла она глухим голосом. — Это ваш самый последний шанс, Холман. Получу я скотч или нет?
— Нет, нет и нет!
— Хорошо.
Послышался слабый дребезжащий звук, когда Кэти расстегнула «молнию» на своем черном платье. Затем она скинула с плеч худосочные бретельки — обе одновременно, хихикнула, и платье упало к ее ногам. Она перешагнула через него, подняла с пола, встряхнула и аккуратно повесила на спинку ближайшего стула.
— Для девушки, которую только что впервые в жизни напоили, а затем пять или шесть раз изнасиловали, вы ведете себя с потрясающей аккуратностью, — ехидно заметил я.
Это был совершенно неподходящий для нее момент для «быстрого реагирования», потому что она как раз выбиралась из нижней юбки. Она возмущенно повернулась ко мне, потеряла равновесие, запуталась в черных кружевах и довольно неуклюже грохнулась на ковер. Правда, ей удалось подняться на ноги, хотя при этом пострадала ее замысловатая прическа. Волосы растрепались и закрыли полностью лицо, так что Кэти теперь смотрела на меня одним глазом, пылавшим дикой ненавистью.
— Вы воображаете, что я шучу, не так ли? — бормотала она неразборчиво.
— Ничего, подождите немного, тогда поверите!
Если она хоть на секунду допускала, что я не стану ждать продолжения, значит, она ничего не понимала в мужской логике! Она стояла передо мной уже полуодетая, пугая меня приездом полиции. Наивное создание, даже свора полицейских не смогла бы меня сейчас поднять с дивана!
— Двигайтесь же! Идите к бару и приготовьте выпивку! — приказала она и тут же плюхнулась на диван рядом со мной, расстегнула подвязки, осторожно стянула с ног нейлоновые чулки, сняла пояс, все это аккуратно положила рядом с собой и с трудом поднялась снова на ноги.
Следующим номером было избавление от бюстгальтера. Это сопровождалось чисто риторическим вопросом:
— Вы все еще воображаете, что я шучу?
— Шутите, шутите! — пробормотал я.
— О'кей, смотрите!
И в следующее мгновение бюстгальтер вместе с чулками и поясом для резинок были аккуратнейшим образом повешены на спинку стула, где уже находились нижняя юбка и черное мини-платье. Стриптиз продолжался.
— Ол-райт! — Она отбросила прядь светлых волос с правого глаза и запустила пальцы за пояс кружевных штанишек. — Я получу свой скотч, Холман?
— Нет.
Штанишки постигла судьба остальных вещей: они соскользнули на пол, хозяйка их подняла и бросила на тот же вместительный стул.
Кэти уперлась руками в бока и с видом победительницы посмотрела на меня.
— Скотч — или я немедленно закричу!
— Никакого скотча!
— Прекрасно!
— Она неистово затрясла головой. Я могла бы даже изредка навещать вас в Сан-Квентине, куда вы теперь загремите на протяжении последующих пятидесяти лет! — Она откинула голову назад и широко раскрыла рот.
— Подождите!
— Ах так? — Она торжествующе посмотрела на меня. — Теперь вам не терпится принести мне этот стаканчик, Холман?
— Никаких стаканчиков, но, если мне суждено провести последующие пятьдесят лет в тюрьме, я считаю, что вы должны быть честной в этом отношении и разрешить мне сначала совершить преступление!
— Пять или шесть раз?
Я нервно откашлялся.
— Кто в такое время занимается подсчетами?
Неожиданно наклонившись ко мне, Кэти вытянула руки, и на мгновение мне показалось, что она намеревается выцарапать мне глаза. Но она схватила меня за плечи, опрокинула на кушетку и сама прильнула ко мне. Мне не оставалось ничего иного, как прижаться к ее губам.
— Вы знаете? — едва слышно спросила она через минуту.
— Что именно?
— Вы меня дважды напугали! — Голос ее звучал возмущенно.
— Что значит дважды?
— Я боялась, что вы испугаетесь и принесете мне этот проклятый скотч. Или что не потребуете своих гражданских прав сначала совершить преступление, а потом уже понести за него наказание.
— Ну а если бы ваши опасения оправдались?
— Все закончилось прекрасно! Зачем же думать о том, чего не должно было случиться?
Действительно, разве нам больше нечем было заняться?
Ничто так не выбивает холостяка из колеи, как завтрак, который кто-то готовит ему и даже подает на стол.
Ну а если этим благодетелем оказывается потрясающая блондинка, одетая лишь в черный кружевной бюстгальтер и такие же штанишки, с полотенцем, накрученным в виде тюрбана на голове, тогда ты начинаешь чувствовать себя настоящим султаном. Одно плохо: в нашей стране так и не приняли закона о том, что владельцы гаремов не облагаются налогом.
Кэти уселась против меня за стол и, задумчиво помешивая ложечкой кофе, заговорила:
— Пока я готовила завтрак, я размышляла о моем вчерашнем представлении со стриптизом и решила, что ты мне все же преподал неплохой урок. Так что теперь мы квиты, верно?
— Верно, — согласился я. — Как насчет того, чтобы встретиться сегодня вечером? Никаких домов ужасов, обещаю!
— Прекрасно! — Она немного поколебалась.
— Рик, я понимаю, что это глупо, но я ужасно нервничаю из-за Марти Круза. Ты не будешь возражать, если я побуду днем у тебя? Я могу позвонить Анджеле и сказать ей, что нездорова или что-то еще. Думаю, ее не особенно заботит, нахожусь ли я в брентвудском апартаменте. Туда уже никто не звонит в поисках Моники.
— Мне нравится твоя идея. Хочешь подкину тебя туда за твоими вещами?
— Не беспокойся, я вызову такси. И не изображай, что у меня в ушах зазвучали свадебные колокола: такая перспектива не для меня. Однако, если ты пожелаешь, я могу накормить тебя вечером домашним обедом. Мы, современные девушки, мастера на все руки!
— Звучит крайне заманчиво, — сказал я в ответ. — Но мне надо еще кое-что сделать, не представляю, сколько времени на это уйдет и на который час нам назначить торжественный обед. Потому что мне не хотелось бы опаздывать, а то, не дай Бог, у тебя подгорит черная икра!
Она засмеялась:
— Тебе решать. К этому времени я и приготовлю обед.
— Восемь тридцать?
— Договорились. — Она допила кофе и поднялась из-за стола. — Ну, почему ты не уходишь? Я бы живенько тут прибралась, помыла посуду и поехала за своими вещами.
Приблизительно через час я угрюмо подумал о том, что двухэтажное жилище Дарена находится довольно далеко, в районе Голливуд-Хиллз, и что дорога, которая, как я надеялся, приведет меня ко дну каньона, на самом деле оборвалась на полпути до него.
Пришлось выйти из машины и отправиться далее пешком. Где-то в трехстах футах над собой я увидел дом Дарена, выступающий прямиком в пустоту, и сразу же попытался мысленно провести отвесную линию с веранды до дна каньона, чтобы определить, откуда мне начинать.
Приблизительно через час до меня дошло, что существуют некоторые определенные препятствия, мешающие мне это сделать: деревья, скалы, ручьи, густой кустарник. Всего этого в каньоне было сколько угодно.
