— Он не остался, — сказала она бессильно. — Просто отдал мне пленку и сказал, что должен идти.
— Он отказал Глории Ла-Верн? — спросил Стрэттон сдавленным голосом.
— Я сделала, что смогла, Чарли, — сказала она. — Все, все, что смогла. Мне очень жаль, но я…
Я уловил едва уловимое порывистое движение у нее за спиной и вскрикнул:
— Чарли!
Сильвию оттолкнули в сторону, и она, спотыкаясь, выскочила на середину комнаты. Эдди Браун ворвался в комнату с пистолетом в руке и жгучей яростью в холодных серых глазах. Стрэттон не сдвинулся с места. В его стойке чувствовалась хладнокровная решимость, которой, будь другое время, я бы изумился. Кажется, они выстрелили одновременно. Гром выстрелов оглушительными раскатами разнесся по комнате. У Эдди появился третий глаз над переносицей; оттуда потекла тоненькая струйка крови, и он рухнул на пол. Я убрал в сторону свой револьвер, потому что убедился, что он мне не понадобится. Потом я увидел, что Чарли был также на полу.
Я подошел к нему и сел на колено. Правой рукой он все еще держал револьвер, левая схватилась за живот. Темная артериальная кровь била вверх сквозь его пальцы и стекала на пол. Потом меня грубо отпихнули в сторону, и Сильвия упала на колени рядом с ним.
— Прости, Чарли, — сказала она слезливым тоном. — Правда, прости! Но я просто не могла смириться с мыслью о потере Глории Ла-Верн. С ней всегда было намного веселее, чем с мрачной старухой Сильвией Мэдден. Потом я подумала, что у Эдди должны быть равные шансы, поэтому я сказала ему, что вы поджидаете его здесь, чтобы убить.
— Ах ты, глупая сука! — сказал он. — Все-таки ты сделала это.
— Что сделала, Чарли, дорогой?
— Свалилась в пропасть паранойи, — сказал он. — Я видел, что это приближается, но притворялся перед собой, что ошибаюсь.
— У тебя еще будет много радости в жизни, Чарли, — произнесла она нетерпеливо. — Когда ты поправишься, конечно. У тебя с Глорией будет еще полно веселья, я обещаю!
Из него вырвался болезненный стон, он поднял револьвер и трижды выстрелил в нее почти в упор. Она медленно сползла боком на пол и умерла. Я взглянул на нее и быстро отвел глаза. Ее лицо превратилось в одно кровавое месиво.
— Вот так-то лучше, — сказал Чарли. — Может быть, пять лет лечения у отличного психиатра и могли бы помочь ей, но убедить ее в том, что это ее единственный шанс не представлялось возможным. Она бы продолжала и дальше разрушать человеческие судьбы.
— Я вызову врача, Чарли, — сказал я.
Он отрицательно покачал головой.
— Не беспокойтесь. Я умираю, Холман, да и желания жить у меня все равно нет. Вы сами видели, как я только что хладнокровно убил человека. Мысль о смерти неизмеримо предпочтительнее мысли о том, чтобы провести остаток своих дней в тюрьме. — Он повернулся лицом ко мне. — Вы не могли бы оказать мне одну услугу, Холман?
— Только скажите.
— Пожалуйста, зовите меня Чарлзом. «Чарли» звучит так нестерпимо вульгарно!
— Конечно, Чарлз, — сказал я.
— Благодарю вас.
Он улыбнулся, и эта улыбка так и застыла на его лице, когда он умирал. Я поднялся на ноги и беспомощно оглядел комнату. Затем я вымыл бокалы, вытер их насухо и поставил на полку над баром. Я поставил бутылки на прежнее их место и подумал, что, когда кто-нибудь, в конце концов, вызовет полицию, пусть копы сами разбираются, что здесь, черт побери, случилось или, возможно, не случилось. По пути к выходу я захватил коробку с пленкой и тщательно запихнул ее под мышку.
Я нажал кнопку дверного звонка в четвертый раз и задержал там свой палец. Зажегся свет наверху, потом через несколько секунд просветлело в прихожей. С неохотой убрав палец с кнопки, я стал ждать. Входная дверь открылась на несколько дюймов на цепочке, и на меня зыркнула пара блестящих голубых глаз.
— Холман, — сказал я. — Впусти меня.
— В такое ночное время? Или утром, или позже, черт подери!
— Впусти меня, — сказал я, — или я вышибу дверь. По сути, мне все равно, как я войду.
Она колебалась некоторое время, затем отцепила цепочку и открыла дверь пошире.
Я вошел в прихожую, и она закрыла за мной дверь.
— Так, какого дьявола, тебе нужно? — резко спросила она.
Сэнди Паркер выглядела, как всегда, безукоризненно. Каждый прямой светлый волосок на ее коротко стриженной голове знал свое место. Поверх пижамы строгого покроя на ней был черный халат с поясом, на ногах — кожанные мокасины. Я прошел мимо нее и стал подниматься вверх по лестнице.
— А куда это, позволь тебя спросить, ты направляешься? — строго спросила она.
Я не удосужился ей ответить и продолжал подниматься. Она догнала меня прежде чем я успел подняться на самый верх и ухватила меня за рукав.
— Да за кого ты себя принимаешь? — сказала она гневно. — Так врываться посреди ночи в мой дом и вести себя в нем как в своем собственном!
Я высвободил свою руку и продолжил свой путь. В дверной проем был виден мягкий свет, который отбрасывала прикроватная ночная лампа, поэтому я сразу зешел в спальню. Огромная овальная кровать имела богатое убранство: белое атласное покрывало и подушки темно-красного винного цвета.
Голова блондинки повернулась, затем ее голубые глаза открылись ото сна и уставились на меня. Элисон Вейл вскрикнула в шоке и приняла прямое сидячее положение. Покрывало спало вниз и обнажило пухлые полные груди и их розоватые соски, а также отчетливые царапины под ее левой грудью.
— Что он здесь делает? — спросила она запинаясь. — Это тот ужасный человек из бара, который в ту ночь…
— Не волнуйтесь, мисс Вейл, — прервал я ее. — Я как раз собирался уходить.
— Все в порядке, дорогая, — сказала Сэнди Паркер таким мягким и убедительным тоном, какого я от нее никогда не ожидал и не слышал. — Все под контролем. Ты спи, спи.
Элисон Вейл вновь откинулась на подушку и натянула покрывало до подбородка.
— Не задерживайся, милая, — прошептала она. — Твоей маленькой Элисон ужасно одиноко.
— Я не долго, дорогая, — быстро проговорила Сэнди Паркер. — Я просто должна проститься с мистером Холманом и потом сразу вернусь.
Я решил, что больше не могу выносить эту слезливую галиматью, и вышел из спальни обратно на лестницу. Гостиную было не трудно найти. Я включил свет и направился к бару. К тому времени, как я налил себе выпить, Сэнди Паркер была уже рядом. Ее лицо пошло багровыми пятнами.
— Ты понимаешь, что ты мог наделать, — проговорила она скрипучим голосом. — Так напугать ее! Элисон — очень хрупкое создание, она не переносит никакого шока.
— Ну ладно, хватит с меня этого! — вскрикнул я.
— Что?
— Ты дурачила меня, — сказал я. — С самого начала ты дурачила меня, Сэнди.
— Я не понимаю о чем ты говоришь.
Я сделал передышку и отхлебнул немного из бокала. Даже отдаленно я не почувствовал вкуса спиртного. Видно с некоторых пор мой желудок не реагировал на алкоголь. У меня внутри кипело жгучее раздражение и чесался кулак от нетерпения врезать Сэнди Паркер прямо между глаз.
— Ты с самого начала знала в чем дело, — сказал я. — Элисон ничего не может утаить от своей крошки.
Я испытал легкое удовольствие, заметив, как она вздрогнула при употреблении мной столь ласкового выражения.
— Пит работал на Эдди Брауна, — сказал я. — Его осенила прекрасная идея заняться шантажом после того, как он услышал о деньгах, предложенных ей за телерекламу. И если она не пойдет на его условия, он покажет эту пленку спонсору, шефу телесети и еще кому-нибудь. Но ты не доверяла мне, Сэнди. Поэтому ты навешала мне на уши всю эту лапшу о том, что в жизни Элисон после ее развода с Дуэйном Ларсеном произошло что-то загадочное. Тогда, на следующий вечер после моей разборки с Питом в баре, где он был с Элисон, ты сказала мне, что она оставила тебя. Чтобы еще раз подстегнуть меня, да?
— Ну, если тебе так хочется, — подтвердила она холодно. — Элисон была у меня в безопастности. Я бы никому не доверила присматривать за ней. Особенно тебе, Холман.
— Ты сама дала мне сведения, ведь верно? — сказал я. — Только искаженные. Для начала о Дуэйне Ларсене, потом всю эту чушь о том, как Пит звонил по телефону и называл ее Глорией Ла-Верн. Никогда он не называл ее Глорией Ла-Верн, он просто упомянул об интимных взаимоотношениях, которые одно время связывали ее с Глорией Ла-Верн и которые запечатлены на кинопленке Эдди Брауном и Чарли… Чарлзом… Стрэттоном. Так?
— Они так накачали ее марихуаной, что она не соображала, что делает, — гневно сказала Сэнди. — Эти порочные люди! Они заслуживают…
— Они мертвы, — сообщил я.
— Они… что?
— Мертвы, — сказал я. — Эдди Браун, и Пит, и Глория Ла-Верн с настоящим именем Сильвия Мэдден, и Чарльз Стрэттон.
— Мертвы? — У нее отвисла челюсть. — Ты убил их?
