— На закате Учитель отправляется на встречу с Богом солнца, не так ли? — спросил я. — Это означает, что завтра его уже не будет. Конечно, он может обернуться маленьким солнечным лучиком, но это вряд ли послужит вам утешением в долгие зимние вечера.
— Уж как-нибудь не пропаду, — сказала она просто.
— У вас есть какие-нибудь планы?
— Сейчас нет.
— Может быть, вы не верите, что Учитель исчезнет?
— Ни секунды не сомневаюсь, — сказала она. — Если он говорит, что на закате он предстанет перед Богом солнца, значит, так и будет.
— Когда я впервые приехал сюда, я подумал, что все окружающие сошли с ума, — сказал я. — Сейчас я убеждаюсь, что с ума сошел я один.
— Возможно, вы правы, лейтенант, — сказала она сладким голоском.
Я снова обратился к ней:
— Вы — правая рука Учителя. Не думаете, что вас тоже призовут присоединиться к Богу солнца одновременно с Учителем?
— Я так не думаю, — сказала она. — Учитель сказал бы мне, если бы этому суждено было случиться.
— И он никогда не намекал на такой поворот событий, хотя бы по секрету?
— Нет.
— «Хорошо, — сказал я. — Остается только рассчитывать, что эта зима будет мягкой. Хотя бы для вас.
— Будет, — уверенно подтвердила она. — У меня есть определенные преимущества в битве за выживание, лейтенант.
— Бикини — одно из несомненных, — сказал я, отдавая должное ее наряду. — Увидимся на закате.
— Значит, вы будете здесь, лейтенант?
— Удовольствие быть свидетелем того, как Учитель отправляетс навстречу Богу солнца, я не променял бы даже на всех старлеток с киностудии ?Метро-Голдвин-Майер?, — уверенно сказал я.
Выйдя из домика, я направился к тому месту, где оставил свой ?хили?. Когда я уже находился ярдах в пяти от него, машина из ближнего переднего ряда неожиданно сорвалась с места и понеслась по направлению к дороге.
Это был белый ?континенталь? с жестким верхом, который я не смог бы спутать ни с чем.
— Эй! — закричал я. — Стелла! Погодите минутку!
Но ?континенталь? не притормаживал. Я побежал было за ним, но он прибавил газу, ?подрезав? по пути маленький ?фольксваген?, который вовремя уступил ему дорогу.
Я не стал бежать дальше и остановился, наблюдая, как мчит вниз по дороге ?континенталь?. Я вернулся к своему ?хили?. Водитель ?фольксвагена? все еще ругался. Я догоню ее еще до того, как она достигнет подножия горы, подумал я, садясь в машину. В этой идее был один изъян — она оказалась невыполнимой. Четверть всего спуска движение в обе стороны было настолько напряженным, что машины шли крыло к крылу. Собственно, так же, как они шли вверх. Надежды догнать ?континенталь? растаяли. У меня не было возможности обогнать даже впереди идущую машину.
Наконец я выехал на приличное шоссе и понесся через город к дому Гиббов. Я испытывал досаду. Черт возьми, Стелла должна была преотлично слышать, как я орал ей. Если бы она остановилась сразу, я бы не потратил впустую целый час.
Я свернул на подъездную аллею и остановился позади ?континенталя?. Я вышел из машины, поднялся на веранду, нажал кнопку звонка и стал с нетерпением ждать, когда закончится колокольный перезвон. Наконец Стелла открыла дверь.
На ней была темно-синяя блузка, в которой она смотрелась выразительнее дамочек на непристойных открытках. На меня она взирала холодно и неприветливо.
— Милая сценка с Корнелиусом прошлой ночью едва не довела меня до самоубийства, — сказала она. — Вы расстроены?
— Не очень, — сказал я. — Какого черта вы не остановились, когда кричал вам?
Она уставилась на меня, явно не понимая.
— О чем это вы говорите?
— Вы прекрасно, черт возьми, знаете, о чем я говорю. Там, на горе. Вы двинулись со стоянки. Я находился сзади вашей машины и орал как ненормальный. Вы должны были меня слышать.
— Извините, — сказала она. — Не та машина — не та женщина.
— Давайте без глупостей! — сказал я сурово. — Где угодно я узнаю этот белый ?континенталь? с жестким верхом.
Она в растерянности облизывала языком губы.
— Постойте. Когда это случилось?
— Вы прекрасно знаете, когда это случилось. Около часа назад. Она кивнула.
— Теперь кое-что проясняется. Та машина — не тот водитель.
— У меня уже с утра голова пухнет от этих туманных намеков, — сказал я. — Не надо начинать все сначала.
— Объясню проще, — сказала она. — По какой-то причине Корнелиус взял мою машину сегодня утром. Так что кричали вы Корнелиусу, а не мне.
— Могли бы соврать и получше! — сказал я.
— А вы поглядите повнимательнее, — сказала она холодно.
Я медленно повернул голову и взглянул на улицу. Машина, стоявшая у подъезда, была с откидным верхом, а не с жестким. Я слишком торопилс подняться на террасу и не обратил внимания на машину.
— Простите, — извинился я. — Это моя ошибка.
— Ничего, — сказала она. — Кажется, вам жарко. Почему бы вам не войти и не выпить чего-нибудь?
— С сегодняшнего утра это первое разумное предложение, которое слышу.
Я прошел за Стеллой в гостиную и сел на диван, пока она готовила выпить.
— С чего бы это Корнелиусу вздумалось взять вашу машину вместо своей? — спросил я.
— Понятия не имею. Да и открытый ?континенталь?, собственно, не его, а мой. Пусть покатается еще недели три, а потом снова будет ходить пешком!
— Как это?
— Я сегодня разговаривала со своим адвокатом, — сказала она. — Дело о разводе будет слушаться через три недели.
Она вернулась, села на диван и передала мне мой бокал.
— Так что Корнелиус вполне мог воспользоваться при случае любой машиной.
— Три недели? — спросил я. — Что-то очень быстро, а?
— Не так уж, — возразила она. — Делу был дан ход чуть более двух месяцев назад. Но мой адвокат потрудился ускорить его.
— Значит, вы разводитесь с Корнелиусом?
— Вы удивлены, что не наоборот? Вы не слишком высокого мнения обо мне, Эл. Хотя, по совести сказать, вы так и не оценили меня за эти несколько дней, которые мы с вами знакомы. Конечно, это я развожусь с Корнелиусом. Дело несложное. Все взялся устроить один друг моего адвоката. Пятьсот долларов ему и двести девчонке. Девчонка цепляет Корнелиуса в баре, и на следующий день я получаю в руки набор отличных фотографий. Дешево обошлось.
— Каждый зарабатывает на жизнь по-своему, — заключил я.
— Так что Корнелиус не получает ничего! — злорадно заявила Стелла. — Может снова отправляться на пляж и ждать, пока подвернется следующа дура. Или пусть голодает, мне все равно. А еще лучше, пусть бросится под грузовик!
— Какое, должно быть, глубокое и теплое чувство греет вашу душу, — сказал я, — когда вы открываете перед ним подобную перспективу.
— Просто он получает то, чего заслуживает, — сказала Стелла.
— Он знает об этом?
Она снова улыбнулась и глубоко вздохнула. Ее блузка натянулась так, как будто ее снова проверяли в отделе контроля качества продукции.
— Все он прекрасно знает. Уже на следующий день я подарила ему копии этих фото. Я хотела, чтобы он осознал то положение, в котором находится.
— Подумать только, — сказал я, — если бы вы, к примеру, родились сто лет назад на островах Фиджи, то, наверно, были бы даже безобиднее местных каннибалов.
— Вы — мужчина, — сказала она, — поэтому вы на стороне Корнелиуса. Но вы не знаете, какие штуки он вытворял со мной.
— Естественно, — поспешно сказал я. — Но не будем углубляться в детали. Как вы думаете, почему его занесло сегодня утром на Лысую гору?
— Я никогда не могла объяснить себе мотивы большинства его поступков, — вздохнула она.
— Но какой-то мотив у него должен был быть, — не отставал я.
Стелла нетерпеливо пожала плечами.
— Спросили бы его самого?
— И спрошу, — сказал я сдержанно, — если найду. Не забывайте, ведь я-то думал, что преследую вас.
— Я брала его с собой пару раз, когда Учитель только начинал организовывать свои встречи, — сказала она. — Может быть, он поехал туда просто повидаться с ними или по какой-то другой причине.
— Вы никогда не говорили мне, что Корнелиус бывал на Лысой горе.
— А вы никогда и не спрашивали.
— С кем он там встречался?
— Да почти со всей компанией. После второго раза я перестала брать его с собой. Он ?стрелял? глазами не меньше моего. И с Учителем, и с Ральфом отношения у него как-то не сложились. В общем, без него там было спокойнее.
— Можете указать основные направления, куда он стрелял глазами?
— Кажется, в основном он крутился вокруг Кэнди Логан и Элоизы, — сказала Стелла. — Я не так уж много замечала. Сама была занята. — Она припомнила что-то, и ее губы скривились в усмешке.
— Я слышал об этих обрядах плодородия, — сказал я как бы между прочим и увидел, как улыбка сошла с ее лица.
Я вкратце изложил ей историю Чарли Элиота и то, что он рассказал перед смертью.
