– А что должно измениться?
– Она поймет, что я имею в виду.
Выйдя из аптеки, он спустился в подземку и поехал домой.
В прихожей он наткнулся на чемоданы из свиной кожи.
Он был уверен, что, уходя, отодвинул их в сторону. Из гостиной раздался насмешливый голос.
– Так, так, дорогой, не сломай себе шею.
Подняв голову из своего неудобного, полусогнутого положения, он увидел ее, насмешливо улыбающуюся, облокотившуюся о дверной проем. В одной руке она держала саквояж, через другую руку было перекинуто меховое пальто.
Кэлворт выпрямился. Слова его прозвучали медленно и с удивлением:
– Возвращаться – дурная примета.
Грейс положила пальто на стул и вынула изо рта сигарету.
– Дело не в приметах, дорогой, а в необходимости… Надо же человеку что-то носить…
– Обязательно… Но ты ведь рисковала встретить меня здесь. Тебя это не беспокоило?
– Немного. Сначала я позвонила, и когда никто не ответил…
– Ты, видно, собиралась уходить?
Она вошла обратно в комнату и остановилась в нескольких шагах от Кэлворта.
– Вчера вечером в нашем разговоре ты пытался дать мне понять, что влюбился в эту Люси Бостон. Так что не вижу смысла оставаться здесь.
Кэлворт удивленно посмотрел на нее и сказал:
– Не понимаю, о чем ты говоришь?
Она сделала широкий жест рукой, исполненный достоинства.
– Как говорят, ухожу со сцены.
Кэлворт вздохнул.
– Давай попроще. Я ищу тебя. Нам надо поговорить.
Она посмотрела на часы.
– У меня мало времени, Гарри.
– Это недолго, садись.
– Никаких взаимных обвинений, дорогой.
Она села, расправила на коленях пальто и сказала:
– Пожалуйста, никаких упреков.
Кэлворт сел напротив нее.
– Не беспокойся. Будем говорить только по делу.
– Не хмурься, Гарри.
– Вдаваться в наши отношения не будем… Не будем драматизировать ситуацию, поговорим о некоторых деталях.
– Я уезжаю в Рено.
Кэлворт сделал нетерпеливый жест рукой и проговорил:
– Уезжай куда хочешь.
– Не отмахивайся, Гарри. Это как раз одна из деталей.
– Грейс, – сказал он довольно спокойно. – Куда ты дела зеленую расписку, которую взяла у Макса?
Она сейчас же ответила:
– У меня ее нет с собой.
Затем, наклонившись вперед, она серьезно посмотрела на него и сказала:
– Гарри, я не собираюсь тебе ее возвращать, понимаешь?
– Где она?
Она покачала головой.
– Я не собираюсь тебе ее возвращать, Гарри. Сорок пять тысяч долларов! И ты хочешь от этого отказаться?! Ты просто ненормальный. Я не собираюсь этого делать ни в коем случае.
– Где она?
– Я вчера пришла к тебе, потому что у нас кончились деньги. Ведь Бэнни – актер… Он готовит монтаж на радио, вернее, только хочет этим заняться. И пока у него все не наладится, я думала пожить здесь…
– Ну что ж, конечно, мне это неприятно, но…
– Я люблю Бэнни.
– Понятно. Любовь прежде всего. Ты можешь не вдаваться в подробности ваших чувств. Главное, что между нами все кончено и каждый может поступать как ему вздумается. Это решено. Но расписка – дело другое. Ты украла ее.
– Гарри!
– Я не позволю тебе продать ее.
– Расписка будет продана. – Она посмотрела на часы. – Она будет продана в четыре часа.
Их глаза встретились.
– Что бы тут ни произошло, сделка должна состояться в четыре часа.
Глаза Грейс светились вызовом и триумфом.
Она прекрасно понимала, что он не в силах что-либо изменить.
– Она у Фэриса? Это он будет ее продавать, не так ли?
– Для этого я еду в Рено, Гарри, а затем я вернусь.
– Так она все-таки у Фэриса?
Некоторое время она сидела, поправляя руками волосы, а затем встала.
Кэлворт встал возле нее.
Тогда она вновь села, обхватив руками колени.
– Я спрашиваю тебя в последний раз, Грейс. Она у Фэриса?
Она опять поднялась и оказалась почти вплотную с ним:
– Гарри, ты милый парень, но, увы, немного глуповат. И никогда не будешь знать цену деньгам.
Кэлворт почувствовал боль в висках. Превозмогая ее, он сказал спокойно, почти шепотом:
– Грейс, лучше скажи, где расписка?
Она сделала шаг назад и посмотрела на него.
– Интересно, уж не собираешься ли ты продать ее сам?
Она рассмеялась и обнажила ряд сверкающих зубов.
– Нет. Предположим, я скажу тебе, впрочем, для тебя это не имеет значения… Но все-таки я скажу тебе, что моя жизнь подвергается опасности, потому что у меня пропала эта чертова расписка.
Она рассмеялась снова.
– Не пытайся разжалобить меня. Я все равно не верю тебе.
– Но, Грейс, это так. Сразу же после того, как ты продашь эту расписку, меня могут убить… Это совершенно серьезно. Неужели это совсем не имеет для тебя значения?
Она долго и задумчиво смотрела на него, и Кэлворт понимал, что она взвешивает все «за» и «против». С одной стороны – его жизнь, и с другой – сорок пять тысяч долларов. Он увидел ответ в ее глазах раньше слов.
– Нет, Гарри. Это ничего не меняет.
Глаза Кэлворта стали суровыми, и голос прозвучал глухо.
– Понятно. У нас мало времени, Грейс. Я хочу, чтобы ты сказала мне, где расписка.
Она вновь засмеялась, покачала головой и вдруг сделала движение, чтобы отскочить от него, при этом ее огромные глаза раскрылись от изумления, но было поздно. Он сильно, наотмашь ударил ее по щеке: она услышала звук пощечины и почувствовала, как обожгло щеку. Грейс споткнулась, отступила к столу и повалилась на пол, опрокинув его вслед за собой.
Он опустил ветровое стекло в такси и подставил разгоряченное лицо под струю свежего воздуха.
Раньше он никогда не поднимал руки на женщину, и приобретенный опыт жег ему ладонь. Даже при том, что Грейс оказалась такой стервой и полностью заслужила это, легче от этого не было. Но хуже всего был ее взгляд. Она не переставала смотреть на него и когда пыталась уйти, и когда, спотыкаясь, падала, опрокинув стол, и когда схватилась за ушибленную об пол голову, – все это время ее глаза, полные упрека, не отрывались от его лица… Они были немые свидетели его падения.
Он наклонился к шоферу:
– Пожалуйста, быстрее, перед светофором не останавливайтесь и сверните на боковую аллею.
Водитель утвердительно кивнул головой и нырнул в поток транспорта, устремившегося в сторону Пятой авеню.
Стыд расправы над Грейс вновь обжег его лицо. Неужели это из-за ее глаз? По-видимому, нужно было избегать их взгляда. Все ли женщины такие, он не знал, но Грейс была такой. Только сидя на полу и облизывая разбитую губу, она перестала поедать его глазами. Она опустила их и смотрела на пол, подавленная и совершенно сраженная. Вот тогда она сломалась и выдавила из себя адрес отеля, где остановился Бэнни Фэрис…
А он стоял над этой красивой женщиной, не чувствуя никакой жалости, лишь только стыд, когда занес руку и ударил по этому красивому, смеющемуся лицу.
Такси остановилось у «Четфильд отеля», и Кэлворт вышел, расплатившись с шофером и поблагодарив его за отличную езду.
Он вошел в отель и подошел к столику дежурного.
– Меня ожидает мистер Фэрис. Он в номере 1004?
– Мистер Фэрис? Нет, его номер 142.
Прежде чем постучать в дверь номера, Кэлворт с сожалением вздохнул, подумав, что неплохо было бы прихватить с собой «люгер». Дверь отворилась.
– Вы Фэрис?
Перед ним стоял широкоплечий блондин с ослепительным рядом белых зубов.
– А вы Кэлворт?
Улыбка его стала шире.
– Грейс сообщила, что вы едете ко мне… Она звонила несколько минут назад.
Он широко раскрыл дверь.
– Входите, прошу вас.
Он сделал широкий жест левой рукой, но Кэлворт с неослабевающим вниманием следил за его правой. В ней он держал автоматический пистолет. Кэлворт с вызовом посмотрел на Фэриса.
– Вы что, собрались на войну?
– Входите, пожалуйста, – приятным голосом повторил Фэрис.
– В последнее время мне очень часто приходится сталкиваться с горе-стрелками, – сказал Кэлворт.
Он медленно вошел. Фэрис внимательно следил за ним, указывая дорогу вооруженной рукой. Затем, нащупав ногой дверь, он толчком захлопнул ее.
– Садитесь на кровать.
Комната была довольно большая, мягко освещенная поздними лучами заходящего солнца. Кэлворт подошел к кровати и сел. Фэрис выключил радио и повернулся к нему, облокотившись свободной рукой о небольшой столик. На нем были широкие габардиновые брюки, твидовый пиджак, шея была повязана шелковым шарфом.
Двое мужчин тщательно изучали друг друга. Фэрис был хорошо сложен, лет тридцати пяти, с густыми светлыми, хорошо уложенными волосами. Высоко поднятая голова, полный самоуверенности и нескрываемой иронии взгляд, – лицо безусловно красивое. Неудивительно, что Грейс не устояла перед ним.
– Послушайте, Кэлворт, бить жену – это что, ваша давнишняя привычка?
Кэлворт откинулся на кровати, опершись руками на одеяло, и с ухмылкой посмотрел на Фэриса.
Глаза Фэриса сузились, линия губ удлинилась.
