и помогала законодателю расслабиться перед новым пленарным заседанием законотворческого собрания.
Ну и как было ментам не поверить помощнику такого уважаемого депутата? Особенно возросло доверие к нему, когда свой рассказ он «проиллюстрировал» картинками с изображением американского президента Бенджамина Франклина, портрет которого украшает, как известно, стодолларовые купюры и который три столетия назад произнес сакраментальное: «Время — деньги».
Одним словом, очнулся Леонид Ефимов в больнице, но прикованный к спинке кровати наручником. Пуля, выпущенная бандитом в ногу, пробила артерию, крови потерял Лёня столько, что ее, при его редкой — четвертой отрицательной — группе часов восемь по всей Москве собирали. Да и помер бы — не велика беда, не пришлось бы вину доказывать. А теперь вот приходилось убеждать подследственного Ефимова, что собирался он совершить террористический акт против помощника «видного государственного деятеля». Защищать его взялась молодой, тогда еще только начинающий адвокат Наталья Смирницкая.
Проработавшая до адвокатуры несколько лет на прославленной в детективной литературе и кинофильмах Петровке,38, Наталья Смирницкая вдоволь насмотрелась на милицейский беспредел. Из СИЗО она Леонида в итоге вытащила, доказав его полную невиновность.
И вот теперь, когда с дочерью Михеева случилось несчастье, Леонид Николаевич вспомнил своего адвоката и порекомендовал Михееву.
***
Наталья Григорьевна приезжала к своей подопечной несколько раз в неделю. И чем больше они общались, тем большей симпатией и даже уважением проникалась она к стойкости, с какой Александра переносила все тюремные тягости. Пока в комнате, где проходили встречи адвокатов с подследственными, не установили камеры видеонаблюдения, еду Саше привозила. И хотя это считается незаконным, никаких угрызений совести защитник не испытывала. Напротив, вопиющим нарушением всех мыслимых и немыслимых, как российских, так и международных, норм было кормить заключенных такими помоями. Но вскоре и эта «вольница» с едой закончилась — в СИЗО, и в первую очередь в комнате, где проходили встречи подследственных с адвокатами, установили видеонаблюдение.
***
Надо сказать, что Макарьевскому следственному изолятору хронически не везло с начальниками. Не успевал новый «хозяин» занять начальственный кабинет, как тут же вляпывался в какую-нибудь нештатную ситуацию, либо и вовсе — ЧП. Среди сотрудников системы исполнения наказаний даже дурное поверие бытовало: попал в Макарьевск — жди неприятностей по службе. Предыдущий «хозяин» погорел на «клубничке». Некий молодой адвокат, слишком часто посещавший свою подзащитную, как сказано было потом в официальных бумагах, «во время свиданий в помещении СИЗО вступал в незаконную половую связь» со своей подопечной. Слово «свидание» в данном контексте носило весьма двусмысленный характер, но на это никто внимания не обратил. Сам же адвокат, когда его шпыняли и щучили, спокойно парировал, что он-де выполнял главную адвокатскую функцию — защитника, и защитил свою клиентку, явную нимфоманку, от психологического расстройства, вызванного долгим сексуальным воздержанием. Бравый подполковник — начальник изолятора, стоя навытяжку перед генералом, враз утратив свой грозный вид, пытался объяснить происшедшее отсутствием видеокамер, на которые не выделяют средства. Слушать его никто не стал, и в Макарьевском СИЗО появился новый «хозяин» — майор внутренней службы Вениамин Борисович Круглый.
Круглый еще и нового кабинета обжить не успел, как к нему заявился визитер, предъявивший документ, перед которым любые двери открывались. И хотя пришедший был по званию младше, но права командовать майором этот капитан не скрывал. К тому же он проявил удивительную осведомленность о некоторых деталях внутренней жизни следственного изолятора.
— У тебя в женской 312 некая Лисина содержится, — фамильярно «тыкая», перешел он сразу к делу. — Как она себя ведет?
— Я еще не со всеми делами успел ознакомиться, но по Лисиной, насколько мне известно, никаких сигналов нет.
— А почему к ней адвокат слишком часто ходит?
— Как положено, — попытался возразить майор.
— Кем положено? Это мы будем решать, сколько ей положено, а сколько не положено, — решительно заявил посетитель. — К тому же что ты можешь знать о том, как проходят их свидания, что она ей приносит. Видеокамеры поставить немедленно, срок исполнения — два дня! — последовал приказ.
— Но у нас на это средств нет, — пролепетал начальник СИЗО.
— Эх, майор, плохо ты знаешь свое хозяйство, — пожурил капитан. — Позвони в свою бухгалтерию, деньги на ваш счет утром поступили.
Круглый набрал короткий номер внутреннего телефона и выслушал от явно растерянной бухгалтерши, что на их счет от какой-то благотворительной организации действительно поступила довольно кругленькая сумма.
— Завтра приедут к тебе специалисты и все сделают, тебе только оплатить их работу останется, — сообщил капитан и посоветовал, тоном все же более приказным: — А с адвокатшей этой самой Лисиной проведи профилактическую беседу, чтоб не забывалась. И вообще, повнимательнее будь…
А Вениамин Борисович, пролистав журнал посещений СИЗО адвокатами и не обнаружив со стороны защитника Смирницкой никаких нарушений, так и не поняв, о чем он должен с ней говорить, все же вызвал Наталью Григорьевну для официальной беседы.
Защитник Смирницкая давно уже привыкла к тому, что администрация в следственных изоляторах их адвокатское сословие терпеть не может, если не сказать — люто ненавидит. Защитники совали свой нос, куда их не просили, строчили жалобы на плохое питание, медицинское обслуживание, на нарушение прав содержания своих подзащитных и вообще, по мнению тюремщиков, отравляли им жизнь. Поэтому вызов к новому начальнику СИЗО Смирницкая восприняла спокойно. Однако, после почти получасовой беседы, вышла из кабинета в полном недоумении, так и не поняв, о чем, собственно, шел разговор и для чего ее вызвали. Майор что-то плел о соблюдении норм, инструкций и законов, явно путаясь в словах, делал долгие многочисленные паузы. Наконец, Наталья Григорьевна не выдержала и перебила его:
— Вы что-то конкретное имеете в виду?
Простенький этот вопрос окончательно выбил из колеи Круглого, который и так чувствовал себя не в своей тарелке.
— Вы прекрасно понимаете, о чем я тут говорю, и я требую, чтобы из нашего разговора вы сделали соответствующие выводы.
Начиная догадываться, что происходит, Смирницкая, придав своему голосу как можно больше значимости, произнесла:
— Я прекрасно поняла, о чем вы говорили, товарищ майор, и выводы сделаю соответственные.
Оставшись в кабинете один, майор Круглый налил себе минеральной воды, потом махнул рукой, подошел к холодильнику и сделал из бутылки «Русского стандарта» несколько больших глотков. Стакан с минералкой так и остался нетронутым.
Вот так в комнате, где проходили встречи адвокатов со своими подзащитными, в срочном порядке установили камеры видеонаблюдения. Ну а как иначе, уж коли в этом застенке появилась такая особая подследственная, что каждый шаг ее требовал наблюдения.
— И учти, Андрей, в следственной группе не должно быть ни одного москвича, — наставлял
