— Сейчас я задам вам несколько вопросов. Отвечать на них или нет — ваше дело. Тогда я дам карт-бланш фрейлейн Хехт, пусть делает с вами что захочет… Ясно?
— Нет! Я все скажу.
— Жаль!
Я нажал на кассетнике клавишу записи.
— Как вы после аварии уговорили Вазифа Эргюна продавать героин по вашему наущению?
Он испуганно взглянул на меня:
— Но…
— Быстро отвечайте, у меня не так много пленки. Айлер некоторое время мялся, потом решился:
— Ладно… мне уже все равно… Это была идея Футта… Я тут ни при чем… я правду говорю…
— Меня это не интересует. Говорите, как все было.
— …Ну… в общем, мы сказали ему, что авария серьезная, так что придется возвращаться в Турцию или мотать срок в тюряге… Он испугался, и тогда мы предложили сделку. Мы его прикроем, и ему ничего за аварию не будет. Даже дадим денег, чтобы втихую возместить ущерб потерпевшему.
— Две тысячи марок? — уточнил я.
— Да, столько… В общем, мы договорились: вытащим его, а он за это должен продавать наркотики. Поставки наши. Он будет получать тридцать процентов от выручки, и он согласился.
— Так, а после того, как дело пошло, вы спросили, нет ли у него кого на примете, кто бы тоже захотел торговать дурью?
— М-м… да.
— И этим человеком оказался Ахмед Хамул?
— Да.
— Зачем надо было убивать Вазифа Эргюна?
— Нет… это был несчастный случай… Не верите?.. — завизжал он.
— Не устраивайте тут театральных сцен. Футт сам признался, и у меня есть свидетели. В ваших же интересах сказать всю правду.
Моя дешевая выдумка о раскаявшемся Футте сразила его.
— Ах, подлая тварь… это он… это все он… он это придумал… Сказал, свинья, что так надо, иначе мы все влипнем… Будь он проклят… Я же не убийца… я не убивал… Правда, не убивал.
Он завопил, запричитал, его тощее тело содрогалось в истерике.
— Возьмите себя в руки! Вы погубили трех человек, а трех жестоко избили, в том числе меня. Тогда вы не вопили, скорее всего даже получали удовольствие. У меня было большое желание растерзать вас в клочья, уж поверьте. А теперь отвечайте.
— …Он хотел завязать с нами. Хотел работать в одиночку…
— И тогда вы переехали его машиной и размазали о бетонный столб?
— Да.
— Как вы узнали, что были свидетели убийства?
— Я зафиксировал аварию. Набежали люди из деревни… глазели… Она тоже там была и всем рассказывала, очень уж распустила язык… Ей, правда, не особенно верили.
— А на следующий день вы размозжили ей голову дубинкой. Где эта дубинка?
— Я ее выбросил…
— Куда?
— Не знаю… не помню…
Я вмазал ему по расцарапанной щеке. Он вскрикнул и жалобно захныкал.
— Где-то там… в лесу… за деревней…
— Георг Хош снабжал вас порошком из конфиската, вместо того чтобы сжигать его?
— Мм-м….
— Это с ним вы вчера вломились ко мне и чуть меня не угробили?
— Мм-м…
— Товар хранился у Футта?
— Да… Он всем командовал. Он нас вынудил… прижал к стенке… Правда… это он…
— Мне это неинтересно! Зачем надо было убивать Ахмеда Хамула?
— Я не имею к этому отношения… я ничего не знаю… Не навешивайте все на меня… Это не я… нас там вообще не было… Я бы знал… Не бейте меня!..
Я снова хлестал его по лицу, но не мог выбить из него ничего существенного.
— Ладно. Что вы делали в тот вечер, мы выясним сами. Где сейчас Хош?
— На дежурстве.
Я выключил кассетник и пошел на кухню. Ханна Хехт с весьма удовлетворенным видом откинулась на стуле. Она только что закончила разговор с официантом. Он, постанывая, лежал под раковиной мойки. За последние дни он сильно отощал. Я тряхнул его за плечи, чтобы усадить. Он завопил так, будто его проткнули ножом. Харри Айлер, по-видимому, сломал ему обе руки. Пришлось оставить беднягу в лежачем положении: любое прикосновение могло его добить.
Кухня напоминала поле битвы. Разбитые посуда и мебель были забрызганы кровью, на полу валялись опустошенное помойное ведро и разбросанные клочки плакатов. Я достал из холодильника бутылку водки и сделал большой глоток. Официант громко стонал.
— Желаешь клюкнуть?
Он с трудом приподнял веки. Я нацедил в чайную ложку водки и сунул ему в рот. Но основные события разворачивались в соседней комнате. Я вернулся к своему другу, набрал номер «Скорой помощи» и вызвал неотложку, потом повернулся к куче дерьма по имени Харри Айлер.
— Сейчас вы позвоните Хошу и договоритесь встретиться с ним через полчаса в квартире Футта.
Он энергично затряс головой. Я влепил ему еще разок. Это подействовало.
— Его номер телефона? — спросил я.
Айлер назвал. Я набрал нужный номер, поднес ему трубку.
— Георг? Это Харри… Нам надо встретиться через полчаса у Пауля на квартире… да, это срочно… Что?.. Не могу по телефону… Да, важно… Тогда до встречи.
Я положил трубку. С мученическим выражением Айлер смотрел на свои связанные руки.
— А сейчас то же самое скажете Футту.
— Не-е-т!.. — вякнул было он, но, когда я снова замахнулся, одумался: — Ладно, давайте!
— Только без глупостей! — предупредил я. — Его надо вызвать. Скажите ему, что тут что-то сорвалось…
— Пауль?.. Да, Харри… Это срочно… да… тут такая лажа… Нам надо как можно скорее встретиться у тебя дома… Да, очень срочно… Действительно, очень важно…
Он умоляюще смотрел на меня. Я одобрительно кивал головой.
— Пауль, это ненадолго… Я тебе вовсе не морочу голову… Да нет же… буквально на несколько минут. Хорошо. Через полчаса? Хорошо, пока…
Я набрал номер в квартире Футта.
— Катрин Футт, — откликнулась толстуха.
— Алло, госпожа Футт. Дайте трубку вашему телохранителю.
Лефф подошел к телефону.
— Это Каянкая… Осталось недолго… Я скоро буду. Все ясно. Послушайте, господин Лефф, нам понадобится прокурор. Вы можете это организовать?
Харри Айлер начал орать. Я пошел в спальню, прихватив телефонный аппарат.
— Кто кричит? Вы не поверите, это Харри Айлер… Все объясню потом. Как с прокурором? Сможете? Есть же у вас свой человек в прокуратуре… Нет, я не шучу. Скажите, что мы предъявим троих торговцев наркотиками, один из которых к тому же серийный убийца. Разве этого недостаточно, чтобы вызвать прокурора?! Да, улики есть… Есть магнитофонная запись на вашем кассетнике… Все в порядке, господин Лефф. Если я вру, плюньте мне в лицо!.. Мне нужен прокурор. Срочно! Нет времени повторять все сначала… Хорошо, буду через десять минут.
В тот самый момент, когда я выходил с Харри из дому, прибыла машина «скорой помощи», из которой выпрыгнули два медработника. Одного из них я придержал за руку:
— Первый этаж направо. Девушка перебрала героину, а мужик — водки.
Он мимоходом взглянул на меня, кивнул и помчался дальше.
Я затолкал Харри Дилера на сиденье рядом с водительским, сел за руль и тронулся.
Через десять минут мы сидели в квартире Футта уже впятером: Катрин Футт, Теобальд Лефф, Харри Айлер, я и Хорст (он же Хорстик) Шрамм, за которого меня приняла ветреная супруга комиссара. Я сказал ему, чтобы он исчез.
— Наплевать! — заупрямился он. — Я остаюсь. Не хочу бросать Катрин в беде.
— Господин Шрамм, сейчас здесь начнется такое, что вас совершенно не касается.
— Я не брошу Катрин! И вообще, кто вы такой, чтобы мне указывать?!
— У меня нет времени разводить с вами дискуссии. Или вы сейчас же добровольно убираетесь отсюда, или я вышвыриваю вас! Мой друг не даст соврать, я не очень-то церемонюсь. Хватит корчить из себя рыцаря, убирайтесь вон!
Он с отвращением посмотрел на рожу Харри Дилера:
— Вы дикарь, вот вы кто! Нельзя же так обращаться с женщиной!
— А вы думаете, что, если вы тут распустили слюни, это ей поможет?
— Ей нужна моя помощь! — никак не мог угомониться он.
Катрин Футт тем временем малость протрезвела:
— Хорст, думаю, тебе лучше уйти. Встретимся сегодня вечером.
— Катрин, я не оставлю тебя…
Я взял его за плечо.
— Считаю до трех… На счет три чтоб вас здесь не было… Раз…
Хорст стряхнул мою руку с плеча, насмешливым взглядом окинул всех нас и вышел.
— Когда будет прокурор? — спросил я Леффа.
— Как только сможет.
Мы молча сидели друг против друга. Только всхлипывания Харри Айлера изредка нарушали напряженную тишину. У него уже никогда не будет приличного лица. Как это я не уберег его от этой ведьмы?
Минут десять никто не произнес ни слова. Судя по виду Леффа, он жалел, что вызвал прокурора. Катрин Футт прикрыла глаза и, кажется, задремала. Из нее выходили остатки алкоголя. Харри Айлер тихо страдал и пялился на свои стянутые проволокой руки. Я попытался вспомнить один мотив из Луи Армстронга, но в этот момент в дверь зазвонили.
