— Понятно. Еще один вопрос. Почему она порвала с Серво?
Джек хмуро поглядел на меня, как будто у него заболел зуб.
— Ты задаешь чертовски трудные вопросы.
— Так ты знаешь?
— У меня хорошая память и неплохое воображение. Я просто складываю, два плюс два, понимаете? Если во время ваших разборок с Серво всплывет мое имя, Линкастл осиротеет без меня. А мне здесь в общем-то нравится.
— Не волнуйся, — успокоил его я, — о тебе никто не узнает.
— Ну что ж, тогда я скажу тебе, что я думаю. Запомни, я только предполагаю. Ленни знает, как вести себя с бабами. Он обращается с ними хорошо, пока они ему не надоели. Только вот надоедают они ему очень быстро, и он отделывается от них. Им это не нравится, ведь жизнь была слишком красива, когда Ленни платил за нее. Некоторые пытаются шантажировать его. Всякого, поди, насмотрелись. Он преподносит им хороший урок, и они быстро схватывают, что Ленни им не по зубам, если они хотят сохранить свои собственные зубы, а вместе с ними и голову. Ухватываете мою мысль?
— Да. Так где бы такая, как Вера, закончила, так сказать, свою карьеру?
Он неуверенно пожал плечами.
— Да, наверное, как и всякая другая. Она проститутка. Серво она отдавала свое тело, после Серво она будет продавать его.
— Серво имеет отношение к домам, где это делается?
— Нет. Это Линкастл, а не Нью-Йорк. Они сами по себе, платят регулярно копам, и те смотрят на них сквозь пальцы. Только кто будет крутить любовь в этих клоповниках, когда в городе столько дамочек, приехавших поразвлечься? А в заведениях одни отбросы.
— Мне нужна рекомендация, чтобы попасть туда?
Джек усмехнулся, допил кофе и поставил чашку.
— Иди в сто седьмой дом по Элм-стрит. Скажи бабенке, которая там живет, что ты от меня. Тебя впустят, — он опять улыбнулся. — Или давайте я вас представлю.
— Как-нибудь справлюсь, — сказал я.
— Уверен, у тебя отлично получится.
Я выудил доллар из кармана и встал. Джек забрал банкноты со стола. Я показал на них пальцем.
— Когда расплатишься в отеле, возьми себе, что останется.
— Хорошо, спасибо. Если понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. Может, что и разнюхаю для вас.
— Отлично.
Джек ушел, а я на несколько минут задержался, покупая сигареты, потом вернулся в машину.
Сегодня я собирался познакомиться со своей биографией, или, точнее, с биографией Джони.
Это не отняло много времени. Я начал с архива городского совета и выяснил, что я родился девятого декабря 1917 года, потерял родителей, когда учился в средней школе, и был законно усыновлен дядей-холостяком, который умер, пока я воевал за океаном. Я проверил регистрационные карточки моей семьи и выяснил, где мы жили. Потом поехал в библиотеку, порылся в газетах и узнал, что вместе с несколькими сотнями других я записался в армию после нападения на Пирл-Харбор, прошел подготовку в тренировочном лагере на Юге, был приписан к OCS и отправлен за океан.
Я заучил все детали, и если кто-нибудь вдруг попросил бы меня рассказать биографию, я бы не хлопал беспомощно глазами.
На этот раз мне не пришло в голову покурить на ступеньках лестницы. Я воспользовался запасным выходом, прошел по аллее за библиотекой, юркнул в машину и вырулил на главную улицу.
Наскоро перекусив, в пятнадцать минут третьего я позвонил Логану. В его голосе, как мне показалось, звенела какая-то подозрительная веселость. Он хотел встретиться со мной на стоянке около кегельбана в западной части города.
Я легко нашел условленное место, подъехал к ограде и заглушил двигатель. Прошло две минуты, его машина вывернула из-за поворота. Через несколько секунд он сидел рядом со мной.
— Есть новости? — спросил я.
— Куча. — Он как-то странно посмотрел на меня.
— Ты выяснил, кто были те, из карьера?
— Нет… Зато я выяснил, кто ты.
Он сунул руку в боковой карман и достал конверт. Я ждал, пока он вытаскивал из него несколько газетных вырезок и сложенную афишку.
— Взгляни, — сказал он.
Я развернул афишку. На ней я увидел свою фотографию, под которой было написано, что меня зовут Джордж Вильсон, что я разыскиваюсь за вооруженное ограбление и убийство. Примеры в полицейской ориентировке совпадали с моими вплоть до количества зубов и тембра голоса.
— Где ты достал это? — Ничего лучшего мне не пришло в голову.
— Наша захолустная газетенка имеет большой архив. Читай до конца.
Я дочитал. Я держал в руках список преступлений, в которых подозревался, причем с указанием числа, когда они были совершены. Последнее датировалось примерно тремя неделями раньше того дня, в который я потерял память. Я сунул бумаги в конверт и протянул его Логану. Я чувствовал себя как существо, которому следовало ползать, а оно вбило себе в голову, что имеет право ходить.
— Что ты собираешься делать с этим?
Он смотрел в окно.
— Не знаю. Честно, не знаю. Ты сам понимаешь: тебя разыскивают.
— Я могу отмазаться от этого.
— Да, твои отпечатки. Ты можешь отмазаться, так как никому не удастся идентифицировать их. Ты избежишь ответственности, если свалишь все на настоящего Джони Макбрайда. Он мертв. Ему все равно.
— Пошел к черту!
— Я просто рассуждаю вслух.
— Рассуждай о чем-нибудь другом.
— Хорошо, я скажу тебе кое-что. Я не только раскопал твою фотографию, но и проверил твой рассказ. Все, что ты сказал мне, подтверждается компанией, на которую ты работал. Может, ты был черт знает каким ублюдком до несчастного случая. Но тот человек умер — вместе с умершей памятью. Вполне возможно, что теперь ты совершенно другая личность, и нет необходимости тащить тебя к ответу за то, что сделал тот, прежний Вильсон.
Я повернул к нему голову и улыбнулся. Наверное, со стороны моя улыбка казалась нарисованной.
— Спасибо, приятель. А что ты будешь делать, если ко мне вернется память?
— Давай подождем, пока это случится.
— Ты думаешь, я скажу тебе об этом?
— Нет.
— Не обманывайся на мой счет. Я не пойду делать публичное заявление в том, что виновен в убийстве.
— Ты дурак, Джони. У тебя уже сейчас есть такая возможность. — Логан насмешливо хмыкнул. — Хотя будет занятно, если тебя повесят за убийство Минноу, а не за те, которые совершил ты.
— О, все равно будет считаться, что справедливость восторжествовала. — Я похлопал его по оттопырившемуся карману. — Линдс знает обо всем этом?
Логан покачал головой.
— Он очень хочет, чтобы ты был Джони Макбрайдом. Ты окажешься в большей безопасности, если оставить его в неведении.
— Рано или поздно ты не выдержишь, Логан. Ты ведь все-таки репортер, а если ты настоящий репортер, ничего не удержит тебя от искушения взорвать маленькую бомбочку.
Он коротко кивнул.
— Ничего, кроме перспективы взорвать весь город. — Он медленно повернулся и пристально смотрел на меня. — Я уничтожу эти документы. Я буду ждать, Джони.
Я достаточно хороший репортер, чтобы учуять, что пахнет жареным, и я уже чую, что в городе запахло, сильно запахло жареным. Не дави на меня, понимаешь?
— Отлично понимаю. Как насчет Веры Вест?
— Никаких следов. Словно в воду канула. Я связывался в Вашингтоне с моим другом из Отдела общественной безопасности. Если она на службе, то ничего не было переведено на ее счет.
— А мои друзья, пытавшиеся шлепнуть меня?
— Полиция взяла след, но это все, что мне известно. Если они и работали на кого-нибудь здесь, в Линкастле, то не оставили никаких подтверждений этому.
— Что-то еще должно случиться, — сказал я. — Их было трое, и один сбежал, унеся рассказ домой. Они попытаются еще разок. Если это произойдет, я позвоню тебе.
— Если останешься жив. На всякий случай запомни, обычно я торчу в баре «Цирк».
Мои губы растянулись.
— Меня не так-то просто убить, Логан.
Он улыбнулся в ответ и вылез из машины. Через полчаса я был в районе красных фонарей и искал, где бы припарковаться.
В этой части города селились самые бедные жители Линкастла. Заброшенные старые строения, которые вечером еще были немного похожи на дома, сейчас выглядели самыми настоящими трущобами. С одной стороны к этому району вплотную подходило болото, с другой его огибала дорога, которая вела к медеплавильному заводу. Вдоль дороги ютилась дюжина забегаловок, заправочная и несколько магазинов. В самом дальнем конце этого островка нищеты стояли дома, в предназначении которых не приходилось сомневаться. Элм-стрит. На улице ни деревца[1].
Здания по Элм-стрит, все того же возраста и архитектурного стиля, сохраняли хоть какие-то признаки жизни. К некоторым были сделаны пристройки, явно более поздние, другие наращивались вторыми этажами.
Мне хватило одного взгляда на мусорные контейнеры, забитые пустыми бутылками, чтобы получить представление, какой образ жизни ведут здешние обитатели. На веранде одного из домов пьянка уже началась.
