— Для приема все подготовлено? — поинтересовался я.
Она утомленно кивнула:
— Да. Этим занимается Лоуренс: подготовка, закуски, выпивка, гости и все остальное. Хорэйшио предоставил нам свое имение. Он, разумеется, тоже получит таким образом рекламу. — Она встряхнула головой. — Хорошо же я буду выглядеть на приеме!
— Ага.
— Нам лучше всего отправиться в постель. Я повеселел:
— Прекрасная идея!
Не было никаких пламенных поцелуев. Пожалуй, оно и хорошо, если иметь в виду мое ослабленное состояние. Лита не возражала, когда я решил поспать на диване в гостиной. Она даже принесла мне одеяла и подушку и погладила меня по голове, прежде чем скрылась, покачивая бедрами, в спальне. Я наблюдал за этим покачиванием. В спальню? Туда, где черное сатиновое покрывало, благоухание жасмина, шелест простынь и… Я остановил свое воображение.
И я почти мгновенно провалился в сон. Последней моей мыслью было: наконец-то Лита Коррел и я спим вместе. К несчастью, в разных комнатах…
Не прошло, кажется, и трех минут, как Лита начала трясти меня, тихо говоря:
— Проснись, Шелл, проснись!
Я чуть раздвинул веки и глянул сквозь них — все было как в тумане. Мои глаза словно косили в стороны. Потом они сфокусировались, и перед ними предстало такое прелестное зрелище, что некоторое время мне казалось, будто я продолжаю видеть сон.
На Лите было то, в чем она, очевидно, спала, но такое гладкое, столь страстно обтягивающее ее чудесные формы, что казалось, словно в этом она еще не спала.
Белая полупрозрачная рубашечка покрывала ее от плеч до щиколоток. Лита склонилась надо мной и одной рукой трясла меня за плечо. От этого движения ее груди колыхались под тонкой тканью. Рубашка была настолько тонкой, что в тусклом свете я мог видеть четкие очертания этих грудей, темных сосков и линии бедер.
Я обнял ее одной рукой за талию, притянул к себе на диван, прижал ее к себе и поцеловал. Несколько секунд она была неподвижна, потом стала извиваться на мне, легко, медленно, опираясь на меня руками, грудями, бедрами.
Наконец она оторвала свой рот от моего и, глядя вниз на меня, сказала:
— Нет, Шелл. Ты должен встать.
Я положил руку на ее бедро, медленно, ласкающим движением провел ею вверх по выпуклому лобку, по впадине талии до ее полной теплой груди. Глаза у нее были горячие и как бы одурманенные. Под рукой на ее груди я чувствовал упиравшийся в ладонь сосок, слышал ускоренное биение ее сердца.
Она увлажнила свои губы, потрясла головой и оторвалась от меня:
— Пожалуйста, Шелл! Уже двенадцать тридцать. Я проспала!
Двенадцать тридцать? Значение этого дошло до меня не сразу. Хоть полдень, хоть вечер, плевать. Я даже не хотел знать, какой сегодня день.
Она встала и добавила:
— У нас остается меньше получаса.
Тут я вспомнил: прием с телекамерами, народ уже стекается в имение Адера. Лита стояла передо мной в тонкой белой рубашечке, вылитая скульптура работы Фелики, только ожившая и окутанная дымкой.
Я сказал ей об этом, и она ответила:
— Статуя — пластмассовая — уже установлена у бассейна, и не в дымке, а в розовом бикини. И там уже собираются люди. Нам нужно поспешить.
Руками я уже не мог дотянуться до нее. Но глаза-то мои ее видели! И я смотрел на нее и впитывал в себя ее облик. Она улыбнулась, отступила на несколько шагов, повернулась и скрылась в спальне. Я же сидел и содрогался всем телом. Вне всяких сомнений: с какой стороны ни посмотри, Лита выглядит потрясающе. Вернулась она почти моментально, свежая, как только что расцветшая роза, и бросила:
— Поехали.
Ночью мы договорились, что я не буду отходить от нее ни на шаг, ни на минуту, раз уж она отказывается переехать в другой отель. Она была уверена, что теперь, когда Арк мертв, вряд ли кто-нибудь покусится на нее, и не обратила внимание на мой намек о том, что еще остается в живых водитель машины, который видел ее у дома Рэндольфа.
Я размышлял над этим по дороге к имению Адера, пытаясь привести свои мысли в порядок.
— Что это ты затих, Шелл?
— Думаю, милочка. О Рэндольфе и Арке, о том, как со всем этим связан Тоби. И о Дэне Брайсе тоже. Я-то думал, что вычислил его… — Я вдруг замолчал. До этой минуты я и не вспоминал о фотографии Брайса в спальне Литы.
Я взглянул на нее и проговорил:
— Только что вспомнил, о чем хотел спросить тебя. Что в твоей спальне делает фото Дэна Брайса?
Она слегка нахмурилась и посмотрела на меня с удивлением.
— Кого?
— Дэна Брайса.
— Я такого не знаю. — Она улыбнулась. — А чего это тебя заботят фотографии в моей спальне?
— Я говорю совершенно серьезно, Лита. Она нахмурилась еще больше.
— Не понимаю тебя, Шелл. Что с тобой?
— Прошлой ночью, когда я ждал тебя, незадолго до звонка из полиции, я случайно увидел фотографию рядом с твоей постелью. Портрет Дэна Брайса. Я хорошо его разглядел. Поскольку он крупнейший жулик по эту сторону тюремной стены, ты должна объяснить присутствие его портрета.
— Нет, это ты объясни, — сердито возразила она. — У меня в спальне действительно есть фотопортрет, но это вовсе не какой-то там Брайс.
— А кто это?
— Том Уэстланд. Очень хороший… э… друг. И вообще, Шелл, как я тебе ни благодарна за то, что ты сделал для меня, тебе нет никакого дела до моих фотографий. Ни до моих друзей.
— Как бы ты его ни называла, это Дэн Брайс, известный преступник. Я почти убежден, да и полиция тоже, что именно он убил Зоу Авилла.
Она была шокирована:
— Том? Ты хочешь сказать, что Том мог…
— Дэн. Дэн Брайс. Не знаю, какой вид рэкета он назвал тебе в качестве своего занятия, но…
— Ну, если взимание федеральных налогов называть рэкетом, тогда он рэкетир.
— Только не говори мне, что он налоговый инспектор.
— Именно! И так я познакомилась с ним. Он явился из местного отделения налогового управления, чтобы проверить мои доходы за прошлый год.
Тут-то до меня дошло.
Я имел все основания восхищаться Брайсом. Сэм-сон говорил, припомнилось мне, что Брайс отсидел срок за вымогательство. Порядочный, добросовестный шантажист всегда старается разузнать, насколько большой оброк можно наложить на жертву, чтобы кровопускание не довело ее до смерти. И есть ли более эффективный способ узнать настоящую цену человека или организации, которых жулик собирается шантажировать?
Лита рассказала, что познакомилась с Томом, то есть Дэном Брайсом, два-три месяца назад и что после первой встречи они уже не говорили о бизнесе, а только о развлечениях — у них было несколько свиданий. Я заверил Литу, что Брайс лжец и мошенник, и настоятельно попросил ее, чтобы она немедленно сообщила мне или полиции, если он объявится. Она обещала сделать это, но похоже, я убедил ее не до конца.
— Птичка моя, — сказал я. — Он очень опасный партнер в игре. Если он только заподозрит, что ты его раскусила, он готов будет пойти на все.
После этого разговор зашел о более приятных вещах. Когда мы проехали через ворота имения Хорэйшио Адера, мне трудно было даже представить себе, что менее суток назад я участвовал здесь в смертельной перестрелке. Казалось, это произошло с месяц назад, и у меня было такое ощущение, что я не спал все это время. Глаза щипало от утомления, и солнечный свет раздражал их.
Я поделился своими ощущениями с Литой.
— Но выглядишь ты не так уж плохо! — заметила она.
— Я хочу сказать, что я измучен, глаза у меня красные, а моя одежда выглядит так, словно я в ней спал в канаве. А я таки спал в ней…
— Ах это. — Она ухмыльнулась. — Так ты смотришься еще круче, Шелл. Словно готовый к извержению вулкан.
— Вдохновляющая мысль.
— Любой побоится напасть на нас. Тебе только и делов-то, что посмотреть на атакующего и оскалить зубы. Из тебя получится превосходный телохранитель.
— Логично, ибо у тебя превосходное тело. Есть что хранить! — оскалил я зубы.
Она хихикнула и прикрыла глаза рукой.
— Все, я знаю! — воскликнула она. — Ты секретное оружие!
— Супер-Шелл! — воскликнул я в ответ. — Звучит как название хорошего бензина.[2] На самом деле я вовсе не бензин. Я даже не секретное оружие. Я всего лишь гаснущий вулкан Шелл Скотт.
— Хорошо. Это все, чего я хочу.
— Я твой. Возьми меня.
Она рассмеялась, но не взяла меня, а сказала:
— Ух ты! Посмотри-ка на все эти машины. Действительно, их тут было множество. Мы вынуждены были припарковаться в сотне футов от фасада дома.
И подъезжали все новые машины, пока мы огибали дом и шли туда, где происходило все действо.
Мы пересекли невнятно тараторившую толпу и прошли мимо столов, ломившихся от обилия закусок — омаров, крабов, креветок, осетрины, ветчины, шашлыков на ребрышках, хлеба, сдобных булочек, картофельных и зеленых салатов и еще не менее пятидесяти блюд. И вот мы оказались у бассейна, где собрались самые изысканные «кушанья».
