Ознакомительная версия.
Крил покачал головой.
— Ты уверен, что так нужно?
— Да, уверен. Ты мой друг. Никому я так не доверяю, как тебе. Сделаешь это для меня?
— Конечно. Я тебя не подведу, amigo. Она полетит в Нью-Йорк, это я тебе обещаю.
Позднее Кэйд поднялся наверх и сообщил Хуане о своем решении.
— Адольфо останется здесь, — сказал он. — Когда почувствуешь себя нормально, он тебя посадит на самолет. Я не хочу, чтобы ты была одна в Мехико.
Она лежала на спине, и волны черных волос обрамляли ее тело. Взгляд был отсутствующим.
— Ты мне не доверяешь?
— Нет, — ответил Кэйд. — Но я люблю тебя и хочу, чтобы ты осталась со мной. А эта мера даст мне уверенность в том, что ты будешь со мной.
Неожиданно она улыбнулась и протянула к нему руки.
— Как хорошо, когда женщину так любят. Ни один мужчина еще обо мне так не беспокоился. Когда мне станет лучше, я буду с тобой, милый.
— У нас с тобой будет чудесная жизнь, Хуана, — сказал он.
— У нас с тобой будет чудесная жизнь, — повторила она.
Захватив сумку, Кэйд спустился вниз, где его поджидал Крил.
Они пожали друг другу руки.
— Пришло время сделать и для тебя что-то хорошее, Адольфо, — сказал Кэйд.
— Ничего, — ответил Крил с улыбкой. — На то и дружба.
— Я буду звонить каждый вечер в восемь часов. Пожалуйста, следи за ней. Неприятностей быть не должно, пока ты здесь.
— Не будет неприятностей, amigo. Хотя должен тебе сказать, что ты так долго не протянешь. Когда нет доверия, счастья быть не может.
— Я просто выигрываю время, — сказал Кэйд. — Ну, до свидания. Сегодня вечером позвоню.
3
Эд Бурдик встретил Кэйда в аэропорту. Пока ехали по перегруженной магистрали, Кэйд пытался объяснить ему свое решение относительно Хуаны.
Бурдик перебил его.
— Это твоё личное дело, Вэл. Я-то считал, что у тебя серьезно с Викки. Ну, что ж, ты, видимо, знаешь, что делаешь. В конце концов, взрослый человек.
Он мрачно молчал некоторое время, потом повторил:
— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Хуана моя жена, — отозвался Кэйд. — Для меня брак — важная вещь. Я верю в его незыблемость.
Бурдик повел плечами.
— А для меня ничего незыблемого не существует, я, как ты знаешь, циник. Давай лучше поговорим о работе с Вестоном..
Пока ехали к редакции, они обсудили детали совместной работы. А дальше Кэйд был слишком занят, чтобы думать о Хуане. В одном из баров в центре города они с Бурдиком встретились с Гарри Вестоном и двумя ведущими актерами, обсудили наиболее эффектные сцены постановки. Когда Кэйд глянул на часы, было уже 19.55. Он извинился и поспешил к ближайшему телефону, чтобы позвонить в Мехико. Пришлось подождать некоторое время, прежде чем его соединили с домом.
— Пока что она чувствует себя неважно, — говорил Крил. — Лежит в постели. Зато я нашел покупателя на автомобиль. Неплохую цену дает.
— А могу я с ней поговорить, Адольфо?
— Она спит. Пять минут назад я заглядывал к ней, хотел спросить, не хочет ли она чего-нибудь поесть, но она спала.
— Так она в самом деле больна?
— Вот этого я не знаю. Я здесь. Сижу в саду. Она — наверху в постели. Завтра буду ждать твоего звонка.
Кэйд вернулся в бар продолжить обсуждение, чувствуя, что на сердце полегчало.
На следующий день он и Бурдик работали в театре. Дело шло хорошо. Вечером проявлял отснятые пленки, то и дело возвращаясь мыслями к Хуане. В 20.00 он передал оставшуюся работу техникам, и, зайдя в чей-то пустой кабинет, позвонил в Мехико.
Ожидая с трубкой в руке, он ручкой рисовал схематический план съемок, думая, однако, о другом.
— Никто не отвечает, — раздался в трубке голос телефонистки.
Кэйд внутренне напрягся.
— Но я точно знаю, что там кто-нибудь есть. Попытайтесь еще.
Ждал в напряжении, испытывая растущую тревогу. Сосредоточиться на работе теперь было просто невозможно. Телефонистка вновь сказала ему, что к телефону никто не подходит.
— Соедините меня с аэропортом, — попросил Кэйд. А чего, собственно, волноваться, спрашивал он себя. Хуана и Крил скорее всего были в аэропорту или по пути к нему. Она наверняка отправилась в Нью-Йорк.
Дежурный аэропорта сообщил, что самолет из Мехико прибудет через два часа на аэродром Кеннеди. Вот на нем она и прибудет, подумал Кэйд. Странно, что Адольфо не предупредил его.
Спустя час, отправив готовые снимки Мэтисону, Кэйд снова попытался связаться с Крилом, но ответа так и не было. Снова позвонил в аэропорт и узнал от дежурного, что сеньора Хуана Кэйд в списке пассажиров рейса из Мехико не значится.
Когда он положил трубку, в кабинет вошел Бурдик. Взглянув на встревоженное лицо Кэйда, он резко бросил:
— Что случилось?
— Не могу дозвониться до Хуаны. Никто не берет трубку, — ответил Кэйд, вставая со стула. — Ах, черт возьми! Нельзя было ее оставлять! Пошли выпьем, что ли?
— Ты что, спятил? — сказал Бурдик. — Не вздумай снова начинать. Мы сейчас отправимся домой.
Кэйд взглянул на него и нерешительно улыбнулся.
— Ну, ладно… поехали домой.
На следующий день в шесть утра он снова позвонил в Мехико, пока Бурдик еще спал. Ответа не было. Он связался с аэропортом, и ему сказали, что в Мехико отправляется самолет в 9.30. Наспех уложив кое-какие вещи в сумку, он покинул квартиру.
В 13.00 он уже выходил из такси в Мехико возле их дома. Шагая по дорожке к дому, он обнаружил, что двери гаража распахнуты и машины нет.
Дверь в дом оказалась незапертой. Медленно прошел он в гостиную: двери, ведущие в сад, распахнуты настежь. Поставил на пол сумку и прислушался. Им овладело предчувствие беды, и он с трудом заставил себя подняться наверх в спальню. Возле двери остановился. Сердце колотилось в груди, когда он открыл дверь и вошел в комнату.
Крил лежал на кровати в красно-белых полосатых пижамных брюках. В правой руке он держал револьвер. Часть лица была покрыта коркой запекшейся крови, а на виске виднелось отверстие, куда вошла пуля.
Единственным напоминанием о присутствии Хуаны был слабый аромат ее духов.
4
В Нью-Йорк Кэйд вернулся поздно ночью. Он вошел в квартиру, где его ждал встревоженный Бурдик. Одного беглого взгляда на Кэйда было достаточно, чтобы увидеть, что он пьян.
— Вот и все! — объявил Кэйд. — Коротко и паскудно!
Он швырнул сумку на диван.
— Коротко и паскудно!
— Что стряслось? — спросил Бурдик, стараясь скрыть возникшее отвращение.
Кэйд плюхнулся в кресло. Когда он прикуривал сигарету от спички, Бурдик заметил, что руки его трясутся.
— Она ушла. Забрала все вещи, машину и ушла. Моя ошибка. Слишком резко я все завернул. Видно, машина довершила дело. Если бы я не трогал машину, она бы прилетела в Нью-Йорк. Машина для нее много значила, но я просто не мог переносить присутствия автомобиля, подаренного ей одним из любовников. А теперь, что поделаешь? Ушла и все. — Он уставился на свои растопыренные пальцы. — Кроме машины, я еще напугал ее разговором о деньгах. Деньги для нее тоже много значили.
— Я думал, Крил за ней присматривает.
Кэйд фальшиво рассмеялся, и Бурдик невольно поморщился.
— Конечно! Предполагалось, что он присматривает за ней. Смешно, но я наивно полагал, что могу доверять Крилу. Вечная беда со мной, всю жизнь я был простофилей. Она делила постель с Крилом, представляешь, какая гадость?
Бурдик тяжело вздохнул.
— Ты в этом уверен, Вэл? Рискованное заявление. Крил произвел на меня впечатление исключительно славного человека.
— Да, уверен! Я сам нашел его в ее постели. Этот чертов прохвост пустил себе пулю в лоб. — Кэйд закрыл лицо ладонями. — Да, вот так он и сделал. Позабавился с ней, а потом испугался. Не хватило мужества посмотреть мне в глаза. Сволочь… жирная скотина…
— О, господи! — Бурдик поднялся из кресла и подошел к окну. Отодвинув занавеску, он уставился на ночное небо.
— Обещал посадить ее в самолет, — продолжал Кэйд дрогнувшим голосом. — Говорил, что я могу на него положиться. Ну, ладно… Надеюсь, он сейчас горит в аду.
— Заткнись! — с яростью крикнул Бурдик. Он резко обернулся к Кэйду. — Ты пьян! И ты во всем виноват и прекрасно понимаешь это. Оставить его с подобной женщиной. Сколько раз она тебя дурачила! И с чего ты решил, что Адольфо сильнее тебя? С чего ты вообразил, что он святой?
Кэйд неподвижно смотрел на него.
— Так ты считаешь, что, поскольку он застрелился, мы квиты? Я лично так не считаю. Он заявлял, что друг мне, а потом так со мной поступил! Друг? Жирная тварь!
— Ты знаешь, меня тошнит от тебя, — тихо сказал Бурдик. Ему искренне нравился Адольфо, и шок от трагической гибели мексиканца заставил его отбросить всякую деликатность. — Ты сам себя погубил из-за этой женщины. О боже! Какой же она оказалась дешевой, злобной, омерзительной проституткой. Мразью! А ты снова начал пить, бесхребетное ничтожество! Настало время, чтобы кто-то тебе все это высказал. Так вот я тебе это и говорю. Да, талант у тебя есть. Ты умеешь фотографировать, но в остальном ты идиот. Адольфо, по крайней мере, имел стержень. Вот она его и прикончила. Точно так же бы расправилась и со мной. А он-то понимал, что тебя ничем не проймешь, не заставишь тебя понять, что все это только твоя ошибка, что нельзя оставлять его с этой дрянью, и он отдал тебе свою жизнь!
Ознакомительная версия.
