Я последовал за ним к машине.
За три минуты мы миновали поселок и дорога углубилась в холмы на западе. Асфальт под дождем блестел как спина тюленя.
Плосколицый спешил. Мы помчались так быстро, что вскоре потеряли из виду последние дома разбросанные по склону.
В это время мы покинули черное, блестящее шоссе и свернули свернули на более узкий, серый проселок, следовавший на юг вдоль поросшего лесом гребня холма. То тут, то там густые кроны деревьев сплетались у нас над головами, образуя подобие тоннелей длиной футов по сто и более. На ветвях собирались капли дождя и тяжело падали на крышу автомобиля. Под сводами тоннеля вечерний сумрак сгущался до ночной темноты.
Плосколицый зажег фары и еще прибавил скорости.
Он сидел прямо и напряженно, вцепившись в руль, а я занимал место на заднем сидении. На воротнике пальто и на стриженных волосах на затылке водителя блестели капельки влаги. Может это были капли дождя. А может пота.
Мы проносились как раз через один из тоннелей.
Внезапно плосколицый дернул руль влево и закричал:
- Аааааа!
Это был долгий, дрожащий, пронзительный визг, полный ужаса.
Я вскочил как пружина, чтоб посмотреть, что с ним случилось, но машина вдруг рванула вперед и меня бросило на заднее сиденье.
Сквозь боковое стекло я краем глаза заметил что-то темное, лежащее у дороги.
Я обернулся и посмотрел через заднее, менее залитое дождем стекло.
На краю придорожной канавы, слева, лежал на спине негр. Его тело выгнулось дугой, и, казалось, опиралось о землю только пятками и затылком. В его груди торчала рукоять ножа, по крайней мере шести дюймов длиной. Мы повернули и вынырнули из тоннеля.
– Стой! – крикнул я водителю.
Он сделал вид, что не слышит меня. «Стутц» мчался как вихрь.
Я положил руку на плечо водителю, и он снова завопил, будто мертвый негр схватил его за горло.
Я протянул руку и заглушил двигатель. Он отпустил руль, и, вцепившись в меня, стал что-то бормотать. Издаваемые им звуки не походили ни на одно известное мне слово.
Я навалился на водителя, схватился обеими руками за руль и прижал к нему плосколицего весом всего своего тела. Только благодаря этому и Божьей помощи «Стутц» не вылетел с дороги и остановился.
Я перестал расплющивать водителя и спросил:
– С ума сошли?
Он посмотрел на меня совершенно белыми глазами, вздрогнул и замолчал.
– Поворачивайте, – сказал я. – Давайте вернемся.
Он отчаянно замотал головой и снова издал звуки, которые были бы более понятны, будь они разборчивее.
– Знаете его? – спросил я.
Он покачал головой.
– Знаете.
И снова отрицательно замотал головой.
Я убедился, что единственное, чего от него добьюсь – это кивки.
– Отпустите руль. Я поведу.
Он распахнул дверь и выскочил из машины.
– Вернитесь! – закричал я.
Он попятился качая головой.
Я выругался, сел за руль и сказал:
– Хорошо. Ждите здесь, – и захлопнул дверь.
Он медленно отступал, глядя на меня испуганными побелевшими глазами, пока я разворачивал машину назад.
Чтоб вернуться, мне пришлось проехать больше, чем мне сперва казалось, по крайней мере милю.
Мне не удалось найти труп негра. Тоннель под деревьями был пуст. Если бы я знал точное место, где заметил его, я, возможно смог бы найти следы, как его унесли. Но я не успел запомнить никаких примет, чтоб отличить то место, которое искал, и нашел четыре или пять похожих.
В свете фар я прошел по левой обочине от одного конца тоннеля до другого.
Я не нашел крови. Я не нашел никаких следов. Я не нашел никаких доказательств того, что несколько минут назад на асфальте лежал труп. Я не нашел ничего.
Было слишком темно, чтоб пытаться искать в лесу.
Я вернулся туда, где оставил водителя.
Его там уже не было.
Я начал думать, что мистер Кавалов был не так уж был не прав, считая, что ему нужен детектив.
Чуть меньше чем в миле от того места, где оставил плосколицего, я остановил машину перед воротами из железных прутьев, преградившими дорогу. Ворота были заперты изнутри на замок. Высокая ограда и два ряда кустов терялись по сторонам в лесу. Над ними, слева, возвышалась коричневая крыша небольшого дома.
Я нажал на клаксон.
Почти сразу с той стороны ограды появился высокий парнишка, лет пятнадцати-шестнадцати в вельветовых брюках и полосатом свитере крикливой расцветки. Он не вышел на дорогу, а остался стоять в стороне, пряча от моего взгляда руку, в которой казалось что-то держал.
– Это усадьба мистера Кавалова? - спросил я.
– Да, сэр, – ответил тот каким-то неуверенным тоном.
Я ждал, что он откроет ворота, но он не двигался. Он остался стоять там же, подозрительно поглядывая то на меня, то на машину.
– Пожалуйста, – сказал я, – Можно въехать?
– Кто вы?
– Меня пригласил мистер Кавалов. Если вы не собираетесь открывать, дайте мне знать и я успею вернуться в Сан-Франциско на поезде, отходящем без десяти семь.
Он закусил губу и сказал:
– Подождите. Я попробую поискать ключ, – и скрылся за кустами.
Он отсутствовал достаточно долго, чтоб успеть посоветоваться с кем-то.
Когда он вернулся. Он распахнул ворота и сказал:
– Въезжайте. Вас ждут.
Когда я миновал ворота, то увидел огни на вершине холма, примерно в миле слева.
– Там дом? - спросил я.
– Да, сэр. Вас ждут.
Рядом с местом, где стоял паренек, к изгороди была прислонена двухстволка.
Я поблагодарил его и двинулся вперед.
Дорога поднималась на холм, петляя между сельскохозяйственными угодьями. По сторонам дороги росли два ряда высоких тонких деревьев, посаженных на равных расстояниях друг от друга. Наконец я очутился перед зданием. В неясном свете сумерек оно показалось мне помесью барака с фабрикой. Это было сооружение из бетона. Возьмите несколько приземистых конусов с закругленными остриями и расставьте все это вплотную друг к другу так, чтоб самый большой конус был примерно в центре, в итоге Вы получите модель дома мистера Кавалова. Окна были защищены железными решетками и ни одно не располагалось с другими на одной горизонтальной или вертикальной линии. В некоторых из окон горел свет.
Когда я вылезал из машины, узкая дверь дома отворилась и на порог вышла низенькая женщина лет пятидесяти, с румяными щеками и светлыми волосами, обмотанными вокруг головы. На ней был шерстяной костюм с высоким воротником и узкими рукавами. Она улыбалась во весь рот.
Женщина задала вопрос:
– Вы приехали из города?
– Да, я потерял вашего водителя на дороге.
– Благослови вас Бог, – приветливо сказала она. – Не беспокойтесь.
Тощий человек, с темными, набриолиненными волосами над узким хмурым лицом вышел вперед, взял мой багаж и отнес в дом, пока я замешкался у автомобиля.
Женщина шагнула в сторону, пропуская меня и сказала:
– Я полагаю, вы желаете умыться перед ужином. Они подождут, если вы поспешите.
– Спасибо, – ответил я. Я надеялся, что она покажет мне дорогу, и последовал за ней вверх по винтовой лестнице в одном из бетонных конусов.
Она привела меня в спальню наверху, где тощий человек распаковывал мои чемоданы.
– Мартин подаст вам все, что потребуется, – произнесла она, стоя в дверях. – Когда будете готовы, просто спускайтесь вниз.
Я ответил, что так и поступлю, и она ушла. Я снял верхнюю одежду. Между тем слуга закончил с моим багажом. Я заверил его, что ни в чем не нуждаюсь, умылся в ванной рядом со спальней, надел чистую рубашку, свежий костюм и спустился вниз.
В просторном холле никого не было. Через приоткрытую дверь до моих ушей донесся звук разговора.
Гнусавый голос жаловался:
– Я не буду это терпеть. Я этого не выдержу. Я не ребенок и не хочу этого терпеть больше.
«Т» произносилось невнятно, но все же отличимо от «д».
Бодрый, но немного хрипловатый баритон отвечал:
– Зачем давать обещание, если его не будете выполнять?
Третий голос был женский, мягкий, но лишенный интонации и бездушный:
– Может его действительно убили.
Плаксивый голос:
– Мне все равно. Больше не буду.
Баритон, бодро и весело как прежде:
– Точно нет?
Где-то в коридоре скрипнула дверная ручка. Не желая быть застигнутым за подслушиванием, я шагнул к приоткрытой двери.
Я оказался на пороге овальной комнаты с низким потолком. Помещение и мебель имели серые, белые и серебристые цвета.
Внутри были двое мужчин и женщина.
Старший из мужчин, лет пятидесяти, поднялся из глубокого серого кресла и приветствовал меня торжественным поклоном. Это был коренастый мужчина среднего роста, полностью лысый, смуглый и со светлыми глазами и тонкой седой бородкой. Острые кончики его седых усов были напомажены.
