На ковре у кровати лежала пустая бутылка из-под бренди, а рядом опрокинутый стакан в мокром пятне.
Гробовщик подошел к окну, за которым находилась пожарная лестница, и распахнул шторы. Железная решетка за окном была тоже на замке.
Гробовщик вернулся к кровати.
— Как по-твоему, Спящая красавица знает, что ее заперли? — спросил он.
— Трудно сказать, — отозвался Могильщик. — А ты что думаешь?
— Мне сдается, Джонни что-то задумал, причем он толком сам не знает, что именно. Он рыщет где-то, что-то ищет, а ее запер на всякий случай, вдруг найдет что-то такое…
— Думаешь, ему известно про нож?
— Если да, то тогда он ищет Чинка, — сказал Гробовщик.
— Ладно, посмотрим, что она нам скажет, — буркнул Могильщик, тряся Дульси за плечо.
Она проснулась и стала сонно тереть лицо рукой.
— Проснись, сестренка, — сказал Могильщик.
— Уходи, — пробормотала она, не открывая глаз. — Я же отдала тебе все, что у меня было. Почти все. — Тут она хихикнула: — А этого тебе не получить, ниггер. Это только для Джонни.
Гробовщик и Могильщик переглянулись.
— Ничего не понимаю, — сказал Могильщик.
— Может, нам ее забрать? — предложил Гробовщик.
— Можно, конечно, только если выяснится, что мы ошиблись и у Джонни против нее нет ничего, кроме ревности…
— Что, по-твоему, обычная ревность? — перебил его Гробовщик. — Запирать жену на замок — это, выходит, обычная ревность?
— Для Джонни — обычная, — подтвердил Могильщик. — А если он заявится домой и увидит, что мы вломились в его квартиру и арестовали его жену…
— По подозрению в убийстве, — опять перебил друга Гробовщик.
— И даже это не спасет нас. Отстранят от службы как пить дать. Мы же не подобрали ее на улице. Мы вломились в ее дом, причем в этом доме нет признаков совершенного преступления. Даже если речь идет об убийстве, нам все равно нужен ордер.
— Значит, нам надо найти Джонни. Пока он не нашел то, что ищет, — сказал Гробовщик.
— Да, и причем побыстрей, потому как время не ждет, — отозвался Могильщик.
Сначала они посетили гараж на 155-й улице, где Джонни держал свой «кадиллак», но Джонни там не оказалось. Затем они проехали мимо его клуба. Окна были темные, дверь заперта.
Они прочесали кабаре, игральные заведения, ночные кафе. Они говорили, что ищут Чарли Чинка.
Бармен отеля «Парадиз» сказал:
— Я сегодня вообще Чинка не видел. По-моему, он в тюрьме. Вы там его не искали?
— Черт! Заглянуть в тюрьму никогда не приходит в голову полицейским, — усмехнулся Могильщик.
— Может, он поехал домой? — предположил наконец Гробовщик.
Они снова оказались в доме Джонни, позвонили в дверь. Когда им никто не открыл, они вошли тем же способом. Все было, как и в тот раз.
Дульси спала в той же позе. Все так же играло радио.
— Четыре часа, — сказал Гробовщик, взглянув на часы. — Ничего не попишешь, пора закругляться.
Они поехали в участок, подали отчет. Дежурный лейтенант попросил их не уходить, пока не прочитает их донесение.
— А может, надо было все-таки задержать жену Перри? — сказал он.
— Без ордера никак нельзя, — ответил Могильщик. — Мы не можем проверить историю с ножом, что рассказал Чарли Чинк. И если он солгал, она может подать на нас в суд за необоснованный арест.
— Подумаешь, — фыркнул лейтенант. — Она что, миссис Вандербильт?
— Может, она и не миссис Вандербильт, но Джонни Перри в Гарлеме кое-что да значит, — сказал Могильщик. — Да и к тому же они живут не на нашем участке.
— Ладно, я позвоню в их участок и попрошу, чтобы послали двух ребят, — сказал лейтенант. — Пусть арестуют Джонни, когда он вернется. А вы отправляйтесь спать. Вы заслужили отдых.
— Есть какие-нибудь новости из Чикаго насчет Вэла Хейнса? — спросил Могильщик.
— Пока никаких, — ответил лейтенант.
Когда они вышли из участка, небо было в тучах. На улице было жарко и душно.
— Похоже, будет ливень, — сказал Могильщик.
— Пускай, — отозвался Гробовщик.
Когда зазвонил телефон, Мейми Пуллен завтракала. Перед ней стояла тарелка, полная вареного риса и жареной рыбы, и она макала домашнюю лепешку в смесь растопленного масла и патоки.
Сестренка позавтракала часом раньше. Она наливала Мейми кофе из кофейника, кипевшего на плите.
— Пойди сними трубку, — распорядилась Мейми. — Не стой как столб.
— Что-то я сегодня никак не могу прийти в себя, — проворчала Сестренка, направляясь из кухни в спальню.
Когда она вернулась, Мейми отхлебывала из чашки черный кипяток, которым было впору ошпаривать кур.
— Это Джонни, — сказала Сестренка.
Мейми встала из-за стола. У нее перехватило дыхание.
Она была одета в красный полинявший фланелевый халат и ботинки Большого Джо. На голове у нее был черный чулок, завязанный узлом и свешивавшийся на затылок.
— Что ты так рано? — удивилась Мейми. — Или ты не ложился?
— Я в Чикаго, — пояснил Джонни. — Я вылетел туда рано утром.
Мейми задрожала всем своим старческим тощим телом, телефон в ее руках заходил ходуном.
— Верь ей, сынок, — пробормотала она в трубку. — Верь ей. Она тебя любит.
— Я и так верю, — ровным голосом отозвался Джонни. — Больше, чем я, верить нельзя.
— Оставь ее в покое, — пробормотала Мейми. — Она твоя, чего же тебе еще надо?
— Вот этого я и не знаю. Вот это я как раз и хочу выяснить.
— Не стоит копаться в прошлом, — отозвалась Мейми.
— Скажите, в чем дело, и я перестану копаться.
— Что тебе сказать, сынок?
— То, в чем вся загвоздка. Если бы я знал, то не полетел бы в Чикаго.
— Что ты хочешь узнать?
— Я хочу узнать, за что, она думает, я готов заплатить десять тысяч долларов.
— Ты напрасно, Джонни, — простонала в трубку Мейми. — Это все выдумала Куколка. Если бы Вэл был жив, он бы сказал тебе, что она все выдумывает.
— Может быть, но он умер. А значит, мне самому придется разбираться, врет она или нет.
— Но Вэл, наверное, что-то тебе говорил. — Сухая грудь Мейми содрогалась от еле сдерживаемых рыданий. — Он тебе что-то должен был сказать, иначе… — Тут она поперхнулась, словно проглотила слова, которые могли вот-вот вылететь наружу.
— Что иначе? — ровным голосом осведомился Джонни.
Она судорожно глотала воздух, но наконец сказала:
— Наверное, ты поехал в Чикаго вовсе не потому, что Куколка что-то там наплела.
— Ну а вы? — спросил Джонни. — Вы-то не выдумываете. Так почему вы все время заступаетесь за Дульси?
— Просто мне хочется, чтобы все жили мирно, — отвечала Мейми. — Мне не хочется, чтобы опять лилась кровь. Что было, то быльем поросло, теперь она принадлежит только тебе, ты уж мне поверь.
— Вы мне только добавили загадок, — отозвался Джонни.
— Никаких загадок не было и нет. По крайней мере с ее стороны.
— Ладно, пусть это я напустил туману, — уступил Джонни. — Оставим это. Я звоню по другому поводу. Я запер ее в спальне.
— Господи! Это еще зачем? — воскликнула Мейми.
— Слушайте меня внимательно, — ответил Джонни. — Спальня заперта на замок. Ключ от него на кухонной полке. Поезжайте к ней, дайте ей что-нибудь поесть, а потом опять заприте.
— Господи, твоя власть, — охнула Мейми. — И сколько же ты намерен держать ее под замком?
— Пока не разгадаю все загадки. Надеюсь сделать это сегодня.
— Имей в виду одно, сынок. Она тебя любит.
— Угу, — буркнул Джонни, и связь прекратилась.
Мейми быстро надела свое черное длинное платье, свои собственные мужские туфли, положила за нижнюю губу добрую порцию нюхательного табака и взяла с собой табакерку.
Небо было черным-пречерным, словно при солнечном затмении, горели фонари. Ни пылинки, ни бумажки не пролетало по улице — воздух словно застыл. Люди шествовали медленно и безмолвно, словно призраки. Да и кошки с собаками перебегали от мусорного бака к мусорному баку чуть не на цыпочках, словно опасаясь, что их услышат. Пока Мейми не поймала такси, она чуть было не задохнулась от выхлопных газов, стелившихся по улице.
— Скоро польет как из ведра, — сообщил ей цветной таксист.
— Дай-то Бог, — отозвалась Мейми.
У Мейми были свои ключи, но она долго провозилась с замками, потому что Гробовщик с Могильщиком так и оставили дверь незапертой, и Мейми впопыхах сначала заперла дверь, думая, что открывает ее, и лишь потом исправила ошибку.
Когда наконец она проникла в квартиру, то решила немного посидеть на кухне и унять дрожь в руках. Затем взяла с полки ключ и открыла дверь в спальню со стороны холла. Она машинально зафиксировала в сознании тот факт, что дверь из ванной в спальню открыта, но и не подумала воспользоваться этим.
Дульси все еще спала.
Мейми накрыла ее простыней, убрала бутылку и стакан. Чтобы немного отвлечься от мрачных мыслей, она стала убирать квартиру.
