Наконец он подошел к кровати, поцеловал Мейми в лоб и сказал ровным голосом:
— Спасибо, тетя Мейми, можете ехать домой.
Мейми не шелохнулась. Она с испугом посмотрела на него своими старческими глазами с голубоватыми белками, но его лицо оставалось непроницаемым.
— Нет, — сказала она. — Раз уж я здесь, давай поговорим.
— О чем? — удивился Джонни.
Мейми посмотрела на него в упор.
— Ты разве меня не поцелуешь? — с вызовом спросила Дульси.
Джонни поглядел на нее изучающим взглядом, словно в микроскоп, и сказал ровным тоном:
— Сначала протрезвей.
— Не надо делать ничего такого, Джонни, — сказала Мейми. — Умоляю тебя на коленях!
— Чего не делать? — спросил Джонни, не отводя глаз от Дульси.
— Не надо смотреть на меня так, словно я распяла Иисуса Христа, — плачущим голосом сказала Дульси. — Делай, что задумал, только не смотри так.
— Я не хочу, чтобы ты считала, что я воспользовался твоим пьяным состоянием, — сказал Джонни. — Протрезвеешь, тогда разберемся.
— Сынок, послушай… — начала было Мейми, но он ее перебил:
— Сейчас я хочу спать. Вы думаете, человек может жить без сна? Напрасно…
Он вынул пистолет, положил его у подушки и начал снимать пиджак. Мейми встала со стула.
— Отнесите на кухню, — попросил он, передавая ей почти совсем пустую бутылку и стакан.
Она молча взяла их и вышла. Джонни складывал одежду на стул, на котором только что сидела Мейми. Его тяжелое мускулистое тело было покрыто шрамами. Раздевшись догола, он поставил будильник на десять и улегся рядом с Дульси. Она погладила его, но он ее отпихнул.
— Во внутреннем кармане пиджака десять тысяч сотенными, — сказал он ей. — Если это то, что тебе так необходимо, бери и уматывай, пока я не проснулся.
Мейми еще не успела уйти, а Джонни уже крепко спал.
Когда Чинк вошел в квартиру, где снимал комнату, зазвонил телефон. Чинк был грязный, небритый, а у его бежевого костюма был такой вид, будто в нем спали.
Желтая кожа лица Чинка была как пергамент.
Под его мутными глазами виднелись большие синяки.
Чтобы добиться освобождения под залог, его адвокат внес все деньги, что Чинк получил от Дульси. Теперь он чувствовал себя словно побитая, обиженная собака. Его отпустили, но он не мог понять, не лучше ли ему было вообще остаться в тюрьме. Если полицейские не задержали Джонни, ему лучше было бы куда-нибудь смыться, но нигде в Гарлеме он не мог почувствовать себя в безопасности. Теперь, когда он раскололся, все будут настроены против него.
— Тебя к телефону, Чинк! — крикнула хозяйка.
Он вошел в спальню, где она держала телефон с замочком на диске.
— Алло, — сказал он недовольным голосом и сделал гримасу, чтобы хозяйка не стояла рядом и не подслушивала.
— Это я, Дульси, — услышал он голос в трубке.
— Ох! — только и сказал он, и его руки задрожали.
— Я достала деньги.
— Что? — сказал Чинк таким голосом, будто кто-то сунул ему в живот пистолет и предложил поспорить, заряжен он или нет. — Его арестовали? — непроизвольно вырвалось у Чинка, прежде чем он успел спохватиться.
— Арестовали? — В ее голосе зазвучало подозрение. — Это еще почему? Разве что ты настучал про нож.
— Ты прекрасно знаешь, что я не стучал! — крикнул он в трубку. — Я не такой дурак, чтобы лишиться десяти тысяч. Просто я его весь день не видел.
— Он летал в Чикаго, проверить насчет нас с Вэлом.
— Откуда же у тебя десять тысяч? — поинтересовался Чинк.
— Не твое дело.
Он заподозрил ловушку, но мысль о десяти тысячах заглушила чувство предосторожности. Надо было держать себя в руках. Его так и распирало ликование. Всю жизнь он мечтал стать большим человеком, и вот до счастья было рукой подать. Надо только правильно разыграть хорошие карты.
— Ладно, — сказал Чинк. — Мне плевать, как ты их добыла — украла или зарезала его, главное, деньги у тебя.
— У меня, — подтвердила она. — Но если хочешь получить их, покажи мне нож.
— За кого ты меня принимаешь? — вспылил он. — Приноси деньги — и потолкуем о ноже.
— Нет, приезжай ко мне — получишь деньги, если покажешь нож.
— Я еще не совсем спятил! — крикнул Чинк. — Я не боюсь Джонни, но зачем же самому нарываться на неприятности? Это твой хвост в капкане, так что изворачивайся сама.
— Слушай, у меня все спокойно, — сказала Дульси. — Его нет, и раньше чем завтра вечером он не вернется. У него уйдет весь завтрашний день, чтобы выяснить все, что он хочет. А когда он вернется, меня уже не будет.
— Я ничего не понимаю, — буркнул Чинк.
— Значит, ты не такой смышленый, как я думала. Когда он наведет все справки, то поймет, почему Вэла не стало…
Внезапно Чинк стал соображать, что к чему.
— Выходит, это ты…
— Какая разница, — перебила его Дульси. — Когда он вернется, меня не будет. Только я оставлю ему сувенир…
Чинк вдруг просиял:
— А, так ты хочешь, чтобы я в его доме…
— В его собственной постели, — подтвердила Дульси. — Сукин сын ревновал меня, и совершенно напрасно. А теперь вот я ему за это отплачу.
— Мы ему вместе отплатим, — злобно усмехнулся Чинк.
— Ну так поторапливайся.
— Буду через полчаса.
Дульси отключила телефон в спальне и говорила с телефона на кухне. Повесив трубку, она пробормотала:
— Ну что ж, ты сам напросился, солнышко.
Когда Чинк вышел из лифта, Дульси уже смотрела в глазок и открыла, прежде чем он успел позвонить.
Под халатом у нее ничего не было.
— Входи, солнышко, — сказала она. — Теперь мы тут хозяева.
— Я знал, что рано или поздно до тебя доберусь, — хохотнул Чинк и попытался ее ухватить, но она извернулась и сказала:
— Отлично, но не надо мешкать.
Чинк заглянул на кухню.
— Если ты боишься, можешь обыскать всю квартиру, — усмехнулась Дульси.
— Кто боится? — окрысился он.
Маленькая спальня, в которой жил Вэл, была рядом с кухней, а затем через ванную была большая спальня, за которой располагалась гостиная.
Дульси повела было Чинка в комнату Вэла, но он прошел дальше, заглянул в гостиную, затем замешкался у двери в большую спальню. Дульси заперла ее на тот самый висячий замок, каким недавно воспользовался Джонни.
— Что там? — спросил Чинк.
— Там жил Вэл.
— А почему замок?
— Полицейские заперли. Если хочешь, можешь сломать дверь и посмотреть.
Он засмеялся и вошел в ванную. Ванна наполнялась водой.
— Сначала я приму ванну, — пояснила Дульси. — Если, конечно, ты не против.
— Ты баба первый сорт, — сказал он, беря ее за руку и толкая по направлению спальни Вэла, а там укладывая на кровать. — Я знал, что ты настоящая баба, по не подозревал, что такая…
Он начал ее целовать, но она сказала:
— Дай сперва вымыться. А то я вся потная.
Чинк расхохотался, словно только что удачно пошутил.
— Настоящая стопроцентная баба, — сказал он и вдруг спохватился: — А где деньги?
— А где нож?
Чинк вынул из кармана нож. Дульси показала на конверт на стойке.
Он взял его одной рукой, по-прежнему держа в другой нож, и вытряс на покрывало кровати банкноты. Она тихонько вынула нож из его ладони и сунула в карман халата. Чинк не обратил на это внимания. Он уткнулся носом в деньги, словно свинья в помои.
— Убери их и раздевайся, — сказала Дульси.
— Пусть лежат — приятно посмотреть, — отозвался Чинк.
Она присела за туалетный столик и массировала лицо, пока он не разделся.
Вместо того чтобы забраться под покрывало, Чинк остался лежать на нем, время от времени осыпая себя долларами, будто падающими листьями.
— Приятного времяпрепровождения, — сказала Дульси и вышла в ванную, прикрыв за собой дверь. Ей было слышно, как Чинк то и дело разражался приступами хохота.
Она же быстро перелезла через ванну и вошла в большую спальню. Джонни спал на спине, закинув одну руку на одеяло, а другую спрятав на животе. Он тихо похрапывал.
Дульси затворила дверь в ванную, быстро прошла к радиоприемнику и поставила его так, чтобы он включился через пять минут. Затем она быстро оделась в красный брючный костюм — прямо на голое тело, накинула поверх него халат и вернулась в ванную. Ванна уже наполнилась чуть не до краев. Дульси выдернула затычку, закрыла кран и пустила душ.
Затем она вышла в холл, прошла на кухню, взяла с полки кожаную сумочку и вышла через черный ход.
Спускаясь по лестнице, она плакала и не заметила, как столкнулась с двумя полицейскими в форме. Те расступились, давая ей пройти.
В комнате заорало радио. Оркестр играл рок-н-ролл. Джонни проснулся так, словно его укусила змея, выскочил из постели и схватил пистолет.
Затем он понял, что это радио. Он смущенно хмыкнул и заметил, что Дульси уже встала. Он пощупал внутренний карман пиджака левой рукой, не выпуская пистолет из правой, и обнаружил, что конверт с десятью тысячами исчез.
