— Да. И звонила Вилли. Он в бешенстве. Сказал, что Симпсон будет преследовать меня за нарушение контракта. Я ответила: только пусть попробует. Я была права?
— Мы не можем поступить иначе, — сказал Гарри, пытаясь замаскировать удар, который она только что нанесла ему. — Жди меня, я вернусь около семи часов.
Проблуждав по улицам в районе Пиккадилли, Гарри, наконец, добрался до «Дьюка Веллингтона».
Как только он вошел, хозяин удивленно посмотрел на Рикка.
— О, здравствуйте, — сказал он, подумав мгновение. — Давно вас не было видно. Насколько я помню… этот небольшой инцидент был в июле прошлого года?
— В октябре, — сказал Гарри, довольный тем, что его узнали. — Время бежит, не так ли? Но меня не было все это время в Лондоне.
— Мы всегда рады поставить вам стаканчик. Что вы желаете?
«Раньше в „Дьюке Веллингтоне“ можно было брать только пиво», — подумал Гарри.
— А та девушка, с которой вы были. Лакомый кусочек. Ваша подружка?
— Нет. Я ее после этого не видел.
— Жаль… Она, конечно, не ангел, но в постели с ней должно быть приятно.
Гарри пробурчал что-то неопределенное и развернул газету, вынутую из кармана.
Бар постепенно начал заполняться.
Гарри осмотрелся: вокруг были те же лица — трое мужчин в черных шляпах негромко разговаривали и пили «порто».
Стрелки часов в баре медленно двигались. Наконец в шесть часов с четвертью дверь открылась, и вошел Муни.
— Ну, как? — сразу же спросил Гарри шепотом.
— Все в порядке. У меня была небольшая схватка по поводу цены, но он в конце концов уступил. На вот, возьми и спрячь в карман. Не открывай здесь.
Гарри положил в карман толстый пакет.
— Я не знаю, как мне вас и благодарить, Альф.
— Не будем об том говорить, малыш. Поспеши. Желаю удачи и пожелай ей удачи от меня. Если у тебя будет необходимость со мной срочно повидаться, вот номер моего телефона. — Он протянул карточку Гарри. — Не говори ничего лишнего парням, которые ответят, но тебе всегда сообщат мой адрес, если я перееду.
Гарри благодарно пожал руку Муни.
— Еще раз спасибо, Альф. Я думаю, мы еще увидимся.
— Пока.
Гарри похлопал его по плечу и быстро вышел.
Расставание с Муни взволновало его больше, чем он мог предположить.
Забавный человек, Муни, но настоящий друг.
Гарри остановил такси и дал адрес своей квартиры. По дороге он открыл конверт.
Удостоверения, которые там лежали, были выписаны на имя Дугласа и Элен Кент. Внутри находился второй конверт, на котором Гарри прочел такие слова:
«Я отдал двадцать пять фунтов Дорис, но сам не могу принять деньги, зная, как вам они нужны. Альф».
В конверте было двадцать пять фунтов банкнотами по одному фунту.
Рядом с дверью он увидел четыре чемодана и коробку для шляп, на которой лежало пальто из норки. Гарри закрыл за собой дверь. Этот багаж тяжело будет тащить, но слишком глупо не захватить с собой все, что у них есть из одежды. Неизвестно, будут ли у них деньги, чтобы купить себе новую.
— Ты готова, Клер? — спросил Гарри, входя в гостиную. — Все в порядке, Муни…
Он замолк на полуслове, увидев совершенно пьяную Клер, лежащую в кресле.
Она посмотрела на Гарри бессмысленным взглядом. Глаза у нее щурились, как у близорукой, отказывающейся носить очки. Она была растрепана, шелковое розовое платье порвано. Один чулок отстегнулся и собрался гармошкой на лодыжке.
Гарри показалось, что перед ним незнакомка.
Образ прошлого возник у него перед глазами, как на экране телевизора. Он увидел обшарпанную дверь и мегеру, занятую выбиванием ковра перед соседним домом. Он снова почувствовал запах грязи и вина, услышал хриплый голос, предлагавший удовольствие за один фунт.
Под бледной кожей мышцы лица Клер дрожали, как вода под дуновением ветра.
— Я себе обожгла руку, — вдруг сказала она.
Он посмотрел на правую руку Клер, покрытую желтоватыми пятнами. Сигарета догорала у нее между пальцами и должна была обжигать их, но Клер, казалось, не чувствовала боли.
Гарри увидел многочисленные дырки на ковре и мебели в тех местах, куда она бросала непотушенные окурки.
— Но, Клер, что случилось? Почему ты так напилась?
— Ты мне должен сделать ребенка, — сказала она, грустно и пьяно глядя на него. — Я все продумала. Они меня не тронут, если ты мне сделаешь ребенка.
— Но, Клер, о чем ты говоришь? Нам нужно уезжать.
— Ты не понимаешь? Ты хоть уловил, что я тебе сказала? — продолжала она, стараясь твердо смотреть на него и дыша перегаром. — Я где-то читала, что беременных женщин не трогают. Ты мне должен сделать ребенка. Если не хочешь, я найду себе кого-нибудь другого.
Он схватил ее за плечи, поднял и потряс:
— Достаточно! Ты не понимаешь, что говоришь.
Она вдруг оттолкнула его с непонятно откуда взявшейся силой.
— Это ты не понимаешь! — закричала она. — Ты немедленно должен сделать мне ребенка. Это единственное средство выбраться отсюда, Гарри! — Вцепившись в него, она зарыдала. — Я так боюсь, — рыдала она, — ты мне должен сделать ребенка. Беременных женщин не вешают.
Гарри почувствовал, как ледяная дрожь пробежала у него по спине. Он обнял жену за плечи и посмотрел ей в глаза. От ужаса, который он прочитал там, у него закружилась голова:
— Что ты сделала?
— Он там. Я не знаю, почему я это сделала. Он неожиданно появился, когда я собирала вещи, и заявил, что нам не удастся скрыться. Я пошла на кухню, а он за мной. На столе лежал нож. Я схватила его и…
— Что? Что ты говоришь? — закричал Гарри, чувствуя, как сердце у него забилось с бешеной силой. — Ты пьяна?
— Ты мне должен сделать ребенка! Я не хочу умирать, Гарри! Что нам делать?
Он оттолкнул ее и бросился на кухню. Открыл дверь, сделал шаг вперед и замер.
Бен Диллон лежал на полу, подтянув ноги к подбородку и сжав кулаки. Его мертвые глаза с ненавистью смотрели в потолок.
Чета Кент жила в сорок третьем доме по Бефилд-роуд в старой, скудно меблированной, двухкомнатной квартирке в одном из самых бедных кварталов Гастингса.
Дом номер сорок три принадлежал миссис Бейтс, которая сдавала его уже в течение двадцати лет и весьма гордилась тем, что знает все тонкости своей профессии. Мистер Бейтс, жизнерадостный здоровяк, часто подвергал нервы своей жены всевозможным испытаниям, отказываясь выполнять какую-либо домашнюю работу.
Свой конец он нашел под трамваем и своей супруге оставил пятьсот фунтов, на которые она и купила этот меблированный дом на Бефилд-роуд.
Миссис Бейтс была явно не красавица: маленькая, толстая, с выпуклостями в самых неожиданных местах. Кожа на ее лице напоминало подгоревшее тесто, а само лицо было покрыто оспинами. Глаза маленькие, проницательные, рот тонкий.
У нее было пять квартирантов. Кенты и трое худых пятидесятилетних мужчин, работавших на железной дороге.
Эти трое мужчин, давние друзья, каждое утро поднимались в пять часов, шли на работу и возвращались домой около девяти. Бейтс видела их очень редко и практически никогда не слышала. Они жили уже больше десяти лет в доме сорок три. В конце концов она решила, что если и можно кому-то доверять в той мере, в какой можно вообще кому-то доверять, то эти трое являются идеальными квартирантами.
Супружеская чета Кентов ей нравилась меньше, в особенности, жена. Молодой человек казался безобидным, но жена не уступала самой миссис Бейтс, которая очень гордилась твердым характером.
Каждый раз, когда они вступали в словесную перепалку, а это происходило довольно часто, миссис Бейтс была вынуждена признать себя побежденной.
Мистер Кент старался сгладить острые углы женских взаимоотношений. Кажется, он боялся беспокоить миссис Бейтс, и этот страх смягчал хозяйку, потому что она любила, когда ее боятся.
Настоящие неприятности начались с того дня, когда миссис Бейтс обнаружила, что женщина беременна.
— Во всяком случае, не у меня, — заявила она. — У меня никогда не было детей и не будет. А вам нужно найти другую квартиру.
Миссис Кент на этот раз удовлетворилась тем, что усмехнулась и захлопнула дверь перед самым носом оскорбленной хозяйки. Потом однажды, когда Кентов не было дома, миссис Бейтс осмотрела их комнату и обнаружила под кроватью пустые бутылки из-под виски и джина. Это вызвало новый скандал.
— В моем доме никогда не пили спиртного! — завопила она, тряся бутылкой. — Я не позволю этого.
С непроницаемым лицом миссис Кент попросила у нее список других действий, которые запрещены в ее доме, и посоветовала:
— Теперь иди и занимайся своей стиркой, старая перечница.
Потребовалась вся ловкость Кента, чтобы уладить этот скандал. Он попросил хозяйку, чтобы та вошла в их положение и пообещал, что никогда больше такое не повторится. Если бы Кент не платил квартплату так регулярно, а ее доход был бы повыше, миссис Бейтс охотно вышвырнула бы молодую супругу за дверь после такой сцены. Но она не собиралась терять сорок пять шиллингов квартирной платы.
