— Пожалуй, — сказала она.
Прямо за углом, на площади, находилось кафе с кондиционером; мы сели за столик в глубине зала и заказали кофе. Я предложил ей сигарету, но она с виноватой улыбкой отказалась.
— Имя этой молодой женщины — Цинтия Спрейг, — сказал я. — И если она здесь учительствовала, то это было три или четыре года назад.
Она наморщила лобик и задумалась:
— А вы не знаете, в каких классах она работала? Во второй ступени или в начальной школе?
— Точно не знаю. Но судя по тому, что она была довольно молодой — ей было не больше 24–25, — она, скорее всего, работала в начальных классах. Она была замужем, но я не знаю, как звали ее мужа по имени.
— О, я, кажется, догадываюсь, о ком вы говорите, — сказала она быстро. — Правда, она не была учительницей — по крайней мере последние два года, что жила здесь, — она была замужем за учителем. Ее муж был директором средней школы. Роберт Спрейг. Теперь я вспоминаю — ее девичье имя было Цинтия Форрест.
— Она долго здесь прожила?
— Пожалуй, порядочно. Кажется, она с матерью приехала сюда из Джорджии. Получив аттестат, Цинтия начала преподавать в третьем классе. Это было — дайте вспомнить — в 1950 году. Мне кажется, что вышла она замуж за Роберта Спрейга в 52–м, весной, и оставила преподавание. И так было до тех пор, пока он не погиб…
Я быстро поднял глаза:
— Погиб?
Она кивнула:
— Несчастный случай. Видите ли, во многих старых домах нет центрального отопления, и Спрейги согревали воду в ванне с помощью портативного электронагревателя. Миссис Спрейг услышала, как ее муж упал, и бросилась в ванную. Нагреватель лежал рядом с ним в воде. Должно быть, он хотел выключить его или включить, сидя в ванне…
“Как все просто! — подумал я, — взрослый человек и настолько глуп или неосторожен?”
Вот в этот момент я окончательно понял, что нахожусь на правильном пути.
Если бы полиция и страховая компания заглянули в дело поглубже и попристальнее…
— И когда же это случилось? — спросил я. — Вы помните?
— …Они были женаты около двух лет, значит, это было где–то в 54–м. В январе или феврале. Я была на похоронах… Помню, что было очень холодно, дул северо–западный ветер… Она была совершенно убита…
— А в школу она не вернулась?
— Нет… Мистер Спелл предлагал ей любую работу до начала следующего семестра, а потом она смогла бы снова взять третий класс, но она отказалась. Мать ее умерла за год до этого, и ее ничто больше не удерживало. Вскоре после похорон она уехала. Наверное, в конце февраля.
— Вы случайно не знаете, куда она уехала?
Она покачала головой.
— Нет… Если она и поддерживала с кем–нибудь переписку в этом городе, го я этого не знаю. К сожалению… Мне бы очень хотелось вам помочь.
— Вы и так мне достаточно помогли, — сказал я. — Значит, она уехала отсюда в феврале…
Про себя я подумал, что работать в школе в нашем городе она начала в сентябре. Где же она была и что делала эти шесть месяцев?
— Он был застрахован? — спросил я.
— Боюсь, что не на очень большую сумму. — Она мягко улыбнулась. — Работники школы не очень–то много зарабатывают. Мне помнится, что страховой полис был на пять тысяч.
“А по статье о двойной компенсации в случае преждевременной смерти и все десять!” — подумал я.
— Может быть, в городе найдется человек, который мог бы сказать, куда она уехала? Может быть, кто–нибудь из членов семьи Спрейга?
— Не думаю, — ответила она. — Он сам тоже был нездешний, из Орландо. Здесь есть несколько Спрейгов, но они не родственники.
Она допила кофе. Я поблагодарил ее и проводил до конторы.
По–видимому, я зашел в тупик. Во всем, что я узнал здесь, не было ни малейшего намека на ее связь со Стрейдером, и ничто не давало мне ни малейшего намека на то, где бы она могла провести эти шесть месяцев. Я уже сел в машину и собирался завести мотор, когда меня словно осенило. Вот тупица! Я вынул бумажник и выхватил оттуда шпаргалку, продиктованную Лейном. И действительно — даты совпадали! Я вернулся в аптеку и бросился к телефону. Я не мог позвонить ей самой, она бы сразу же узнала мой голос, — но можно поступить иначе.
Я набрал номер телефонной компании и попросил к телефону Эллен Бизли:
— Это опять я… Если вы ответите мне еще на один вопрос, то обещаю полностью оставить вас в покое.
— Ради бога! С большим удовольствием! — ответила она.
— Кто сейчас заведует школой первой ступени?
— Мистер Эдсон. Джоэль Эдсон. По–моему, он сейчас в городе. Только что вернулся из Гейнсвилла, с каких–то летних мероприятий.
— Миллион раз спасибо! — сказал я.
Я отыскал телефон Эдсона и позвонил ему. Мне посчастливилось.
— Слушаю вас, — сказал он. — Кто говорит?
— Мое имя Картер, мистер Эдсон, — сказал я самым проникновенным тоном, на какой был способен. — А вы как раз тот человек, с которым я надеюсь поговорить. Я — от фирмы Белл и Хауэл, и я хотел бы узнать, не нужна ли вам кое–какая аппаратура.
— Какая именно? — спросил он.
— Звуковые кинопроекторы. Вы, конечно, понимаете…
Он рассмеялся.
— Вам, господа, следует получше вести учет. Мы уже купили один из ваших проекторов. Кстати, прекрасно работает!
Волнение, словно электрический заряд, пробежало по моим нервам.
— Очень странно, — сказал я озадаченным тоном. — Как это фирма так оплошала? Вы уверены, что купили проектор у нас?
— Абсолютно! — ответил он. — Он у нас уже… гм… ну да, около 4–х лет.
— А вы не приобрели его через вторые руки?
— Нет, конечно. Мы купили его непосредственно у вас. Я даже скажу вам, когда это было: в октябре 53–го, как раз за несколько месяцев до того, как умер Боб Спрейг… Он у меня заведовал первой ступенью. Я преподавал физику и химию в старших классах, а тут и появился ваш человек, и Боб вместе с женой уговорили попечителя купить кинопроектор для начальной школы.
— Значит, один–ноль в вашу пользу, мистер Эдсон! Кто–то из нас прошляпил. Извините за беспокойство.
— Никакого беспокойства…
— Вы случайно не помните имени нашего агента?
— Н-нет… Я вообще его не помню. Это был крепкий малый и очень много говорил о футболе.
— Ну и бог с ним! Еще раз — большое вам спасибо!
Мне действительно везло: напал на горячий след — это ясно.
Я разменял у аптекаря деньги и позвонил в Майами в контору Лейна.
— Его нет на месте, — сказала секретарша. — Но подождите минутку! Он поехал повидаться с кем–то в Майами—Бич и оставил номер телефона. Дайте мне свой, я сообщу ему, и он вам позвонит через несколько минут.
Я продиктовал ей номер автомата и присел к столику, ожидая звонка.
Ошибки быть не может: все сходилось, как слова в кроссворде.
Глядя в окно на залитую солнцем площадь, я задумался об этом деле, а потом стал думать о Джорджии Лэнгстон… “Ну и дурак!” — сказал я себе, но все равно было приятно…
Зазвонил телефон. Я вскочил и прошмыгнул в будку.
— Междугородный. Для мистера Чэтэма! — механически произнес голос телефонистки.
— Чэтэм у телефона! — сказал я. Она назвала сумму, и я опустил в автомат нужное количество монеток.
— Хэлло, Лейн!
Он ответил:
— Да, меня поймала моя секретарша! Очень рад, что вы объявились. Я как раз собирался позвонить вам.
— Отлично! — сказал я. — Но вначале ответьте на один вопрос: в 1953 году Стрейдер продавал киноаппаратуру для школ и церквей… От чьей фирмы он работал?
— От фирмы Белл и Хауэл.
Просто превосходно! Все сходится…
— И он обслуживал определенные районы?
— Н-нет… Насколько я знаю, не совсем. То есть район агента был достаточно определенным, но он имел в своем распоряжении двух человек, которые осуществляли сам акт продажи.
Это уже хуже. Но все–таки шансы — лучше, чем математическая пропорция: 50 на 50.
— Ну, а как у вас дела? Есть что–нибудь новое?
— Кое–что есть… Я все еще не выяснил, какую девушку он навещал в вашем городе, — правда, я рыл пока только в верхнем слое, так сказать, — но я заполнил несколько пробелов в его деловой биографии. Помните, я вам говорил о его предполагаемом пребывании в Новом Орлеане?
— Да.
— Так вот, я проследил эту линию. Может быть, вам придется немного доплатить: пара телефонных разговоров и счет на 35 долларов от моего коллеги в Новом Орлеане. Но я подумал, что дело для вас важнее расходов.
— Разумеется, — сказал я. — Все о’кей! И что же ваш коллега выяснил?
— Что Стрейдер был там в 1954 году. Весной и летом, с марта до конца июля. С женщиной, конечно! Пикантная особа с волосами цвета марочного бургундского, и он звал ее Циником или просто Цин… Не знаю, то ли это был юмор, то ли какая–то ассоциация с именем Цинтия. Правда, ничего криминального. Но на этот раз он ни на кого не работал. Он держал бар на Декейтор–стрит. Или содержал его, пока не обанкротился. Не знаю, на какие деньги он его приобрел…
