Большой Подбородок стал что-то ворчать. Пэт Рид слушал, не перебивая. Его глаза приняли почти сонное выражение, физиономия побледнела. Он произнес извиняющимся тоном:
– О'кей. Я просто пошутил... Позвони мне вниз через полчаса.
Он опустил трубку и встал. Рид не смотрел в сторону ванной, он вообще никуда не смотрел. Управляющий начал что-то насвистывать. Он почесал подбородок и сделал шаг к двери, остановился и опять почесал затылок. Большой Подбородок велел ему что-то делать, и он собирался исчезнуть. Управляющий «Теннисон Армс» неожиданно передумал у самой двери.
– А, черт! – громко воскликнул он. – Этот ненормальный кретин собирается провести меня.
Он быстро обвел глазами комнату. Пэт Рид опустился на колени рядом с мертвым Гарри Мэтсоном, перекатил тело и низко нагнулся над головой трупа. Рид недовольно покачал головой, встал и схватил Мэтсона под мышки. Он бросил взгляд в сторону ванной комнаты и медленно поволок тело, тяжело при этом дыша.
Управляющий «Теннисон Армс Эпартментс» все еще находился в полусогнутом положении, когда я неслышно вышел из ванной. Может, в последний момент Рид и услышал меня. Я переложил револьвер в левую руку, а в правой держал маленькую карманную дубинку, которой нежно приложился к черепу здоровяка, за правым ухом.
Пэт Рид рухнул прямо на труп, головой между ног мертвеца. С его котелка медленно скатилась шляпа. Рид не шевелился. Я переступил через тело незадачливого управляющего и вышел из комнаты.
На Вестерн авеню я нашел телефонную будку и позвонил в контору шерифа. Фиалка Макги уже собирался домой.
– Как зовут брата твоей жены, который работает в горчичнике Бэй-Сити?
– Малыш Кинкейд. Они называют его Куколка Кинкейд.
– Где его можно найти?
– Он обычно слоняется около городского муниципалитета. Надеется первым раскопать какую-нибудь сенсацию у фараонов. А что?
– Я видел Мэтсона, – ответил я. – Знаешь, где он остановился?
– Нет. Он мне звонил.
– Сделаю для него все, что смогу. Ты вечером будешь дома?
– Почему бы и нет? Послушай, в чем дело?
Я промолчал об убийстве Мэтсона. Сел в машину и отправился в Бэй-Сити, куда добрался около девяти. Полицейское управление занимало с полдюжины комнат в городском муниципалитете. Я протолкался в комнату дежурного через кучку неотразимых суперменов, затянутых в форму. В углу за столом с АКС[4]сидел здоровенный полицейский.
Когда я облокотился на стойку, мужчина в штатском, но с кобурой размером с деревянную ногу, едва оторвал глаза от газеты, спросил: «Ну?» и сплюнул в плевательницу, почти не повернув головы.
– Я ищу Куколку Кинкейда.
– Ужинает, – равнодушно ответил он.
– Благодарю. У вас есть комната для прессы?
– Ага. Еще у нас имеется туалет. Не желаете взглянуть?
– Не стоит так горячиться. Я не собираюсь осматривать достопримечательности вашего славного городка.
– Комната прессы рядом с холлом, – брюнет опять плюнул в плевательницу. – В ней никого нет. Куколка вот-вот вернется, если, конечно, не захлебнется в чашке кофе.
В комнату вошел небольшого роста юноша с нежным лицом розового цвета и невинными глазами. В левой руке он держал недоеденный сэндвич. Шляпа, словно снятая с пройдохи-репортера из боевика, была сдвинута на затылок маленькой белокурой головы, воротник рубашки – расстегнут, а галстук – сдвинут в сторону. Парень отличался от киношного журналиста лишь тем, что не был пьян.
– Что-нибудь стряслось, ребята? – с деланным равнодушием поинтересовался он.
Рослый черноволосый полицейский в штатском еще раз сплюнул и заявил:
– Говорят, что мэр поменял кальсоны, но это только слухи.
Юноша механически улыбнулся и отвернулся.
– Этот парень разыскивает тебя, Куколка.
Кинкейд начал жевать бутерброд и с надеждой посмотрел на меня.
– Я друг Фиалки. Где мы можем поговорить?
– Пошли в комнату прессы, – предложил родственник Макги.
Когда мы выходили из дежурки, черноволосый фараон продолжал изучать меня глазами человека, который хочет с кем-нибудь подраться и думает, что нашел подходящую кандидатуру.
Мы вошли в комнату с длинным голым столом, покрытым шрамами от сигарет. В комнате находились четыре стула, на полу лежала куча газет. На краю стола стояли два телефона. Прямо в центре каждой стены висели засиженные мухами портреты Вашингтона, Линкольна, Горация Грили[5]и какого-то незнакомца. Кинкейд закрыл дверь и уселся на угол стола. Он стал болтать ногой и сунул в рот остатки сэндвича.
– Я Джон Далмас, частный детектив из Лос-Анджелеса. Как насчет того, чтобы съездить со мной на Алтар-стрит, номер 726 и рассказать, что вам известно о деле Остриэна? Если хотите, позвоните Макги, чтобы он представил меня. – Я протянул свою визитную карточку.
Юноша с невинными глазами соскочил со стола, спрятал визитку в карман, даже не взглянув на нее, и прошептал мне на ухо:
– Подождите.
Он подкрался к картине Грили, слегка отодвинул ее и показал на микрофон, спрятанный за полотном. Кинкейд оглянулся и подмигнул. Я кивнул в ответ. Он вернул картину на место и отошел к столу.
– Микрофон, – прошептал парень. – Конечно, я не знаю, кто и когда слушает, и вообще, работает ли эта чертова штука.
– Горацию Грили понравился бы такой фокус, – заметил я.
– Еще бы. Сегодня что-то тихо. Здесь, похоже, делать нечего. В случае чего. Ал Диспейн потом сообщит, – уже громко произнес Куколка Кинкейд.
– Здоровый черноволосый коп[6]?
– Он самый.
– Чем он недоволен?
– Его понизили до обычного патрульного. Сегодня Ал выходной и околачивается в управлении от нечего делать. Он такой заводной парень, что потребовался бы весь личный состав городской полиции, чтобы вышвырнуть его из дежурки.
Я взглянул на портрет Грили и предостерегающе поднял брови.
– Ничего страшного, – тихо пояснил Куколка Кинкейд. – Надо же время от времени подбрасывать им что-нибудь.
Он подошел к грязному умывальнику, вымыл руки и вытер платком. Когда юноша прятал носовой платок, в комнату быстро вошел маленький седой мужчина среднего возраста и равнодушно посмотрел на нас.
– Добрый вечер, шеф, – поздоровался Кинкейд. – Чем могу служить?
Шеф молча, без особого удовольствия разглядывал меня глазами цвета морской волны. У него были упрямый рот, нос, как у хорька, и нездоровая кожа. Начальник полиции Бэй-Сити не дотянул до необходимого для фараонов роста. Коротышка слегка кивнул и спросил:
– Кто твой друг?
– Это знакомый моего шурина, частный детектив из Лос-Анджелеса. Его зовут... – парень сунул руку в карман за моей визиткой. Он даже не запомнил моего имени.
– Что случилось? – резко произнес начальник полиции. – Частный детектив? Какое у вас здесь дело?
– Я не сказал, что я у вас по делу, – ответил я.
– Очень рад это слышать. Доброй ночи.
Он быстро вышел, захлопнув за собой дверь.
– Шеф Андерс – замечательный парень, – громко проговорил Куколка Кинкейд. – Лучше не бывает.
Он смотрел на меня, как испуганный кролик.
– Да, лучше не бывает, особенно в Бэй-Сити, – так же громко согласился я.
Несколько секунд я думал, что мальчишка вот-вот грохнется в обморок. Мы вышли из здания муниципалитета и сели в мою машину.
Я остановился на Алтар-стрит, как раз напротив дома доктора Остриэна. Ветер стих, и луна спряталась за легким туманом. С океана доносился слабый приятный запах солоноватой воды и бурых водорослей. В бухте светились огоньки яхт и дрожащие огоньки трех пирсов. Далеко в море, на большой барже, судя по обилию света, что-то отмечали.
В этом месте улица заканчивалась высоким железным забором, ограждавшим большой участок. Дома стояли только на одной стороне улицы. Со стороны океана – узкий тротуар с низкой стенкой, за которой начинался крутой спуск к пляжу.
Куколка Кинкейд забился в угол. В тишине только светилась красная точка его сигареты. В доме Остриэна над одной дверью горела маленькая лампочка. Короткая бетонная дорожка вела к гаражу. На стене, рядом с воротами висела бронзовая табличка с именем владельца: «Леланд М. Остриэн, доктор медицины».
– Ладно, прервал я молчание. – Что необычного в деле Остриэна?
– Ничего, – медленно ответил Кинкейд. – Разве что, благодаря вам, я попал в переплет.
– Почему?
– Должно быть, кто-то слышал по микрофону, как вы упомянули адрес Остриэна. Поэтому шеф Андерс и примчался посмотреть на вас.
– Может, Диспейн признал во мне коллегу и доложил шефу?
– Черта с два! Диспейн ненавидит Андерса. Еще на прошлой неделе Ал служил лейтенантом-детективом, а сейчас он простой патрульный. Андерс не хочет, чтобы кто-нибудь совался в дело Остриэна. Он, кстати, и нам не позволил написать о нем ни строчки.
– Отличная у вас здесь пресса.
