— Поймите, Бойд! — взорвался Лэндел. — Я пытаюсь дать вам подлинную картину того, чем мы здесь занимаемся, но если вы упорствуете в своем намерении изгаляться в остроумии и намерены тратить на это время и дальше, то...
— О'кей! — сдался я. — Просто услышанное как-то не сразу укладывается в голове, и нужно время, чтобы переварить такое...
— Полагаю — да, — нехотя согласился он. — В любом случае все суррогаты, будь то мужчины или женщины, выбираются самым тщательным образом лично мною. Им надлежит пройти целую серию физических и психологических тестов, прежде чем быть допущенными в клинику. Как я уже сказал, им строго-настрого запрещено завязывать эмоциональные отношения с пациентами или пациентками, и — как дополнительная мера предосторожности — все находящиеся здесь на лечении никому не известны под их настоящими именами. Скажем, Амелия Гудбоди будет просто Дженни на все время, пока находится в клинике.
— И вы, должно быть, единственный, кому доподлинно известно, кто она такая?
— Нет, известно еще и мисс Уинтур, моей личной ассистентке. Персональная история болезни миссис Гудбоди — пленки с записями бесед и мои пометки — содержится в закрытом шкафу с картотекой, ключ от которого есть только у меня.
— И в чем же заключается ваша проблема, доктор? — с нетерпением осведомился я.
— Кто-то залез в этот шкаф прошлой ночью, и три истории болезни бесследно исчезли.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Я знаю, чьих рук это дело, — процедил, заскрежетав зубами, Лэндел. — Потому что и этот человек тоже исчез вместе с папками. Один из мужских суррогатов, по имени Пол Бэйкер.
— Вы хотите, чтобы я нашел его?
— Я хочу вернуть эти папки на прежнее место! — Лэндел ухватил кончик своего мясистого носа большим и указательным пальцами и стиснул так, что на глазах выступили слезы. — Вы должны уяснить себе в полной мере: информация, находящаяся в этих папках, в случае публичной огласки будет означать крах клиники и ее немедленное закрытие. Не говоря уже о том, во что превратятся жизни трех женщин, чьи досье были похищены!
— Возможны ли, по-вашему, какие-то иные причины, кроме шантажа, из-за которых Бэйкер похитил эти папки?
— Нет! — Доктор поспешно замотал головой. — Какие еще, к черту, могут быть иные причины? Вся загвоздка в том, собирается ли он шантажировать клинику, то бишь меня, или же тех трех женщин, чьи истории болезни теперь у него в руках.
— Дайте мне пораскинуть мозгами, — отчаянно взмолился я. — Так этот Бэйкер был тем самым мужским суррогатом, которого вы задействовали в лечении все этих трех женщин?
— Попали в точку! — Лицо Лэндела исказила гримаса.
— Но как он мог идентифицировать эти папки?
— Мистер Бойд, — последовал глубокий вздох, — я нанимаю вас, чтобы вы нашли эти истории болезни и вернули их туда, где им и следует быть, то есть в клинику. Я уплачу вам вознаграждение — любую сумму в пределах десяти тысяч долларов, не торгуясь, за возврат папок в мой офис.
— Все не так просто! — Нельзя сказать, что его слова произвели на меня неизгладимое впечатление. — Даже если мне и удастся вернуть эти истории болезни, у Бэйкера навалом времени, чтобы сделать дюжину копий с каждой из них.
— И что же вы предлагаете, мистер Бойд?
— Есть один сомнительный шанс, — ответил я. — Если мне удастся добраться до Бэйкера и нагнать на него достаточно страха, чтобы вернуть истории болезни, я заставлю его подписать признание в том, что он украл их из вашей клиники. Вы сможете потом хранить это признание у себя в сейфе или любом другом надежном месте как верное средство от шантажа, если Бэйкер попытается в дальнейшем воспользоваться этими копиями.
— Где искать его — вот в чем проблема! — вздохнул доктор. — Сейчас он может оказаться где угодно. По моим предположениям, Бэйкер в Манхэттене, но вам, как я понимаю, от этого ничуть не легче.
— Если он замыслил шантаж, — терпеливо начал объяснять я, — то ему придется засветиться, чтобы получить деньги в обмен на истории болезни.
— И вы окажетесь тем самым, кого жертва шантажа выберет в качестве своего доверенного лица? — с надеждой предположил Лэндел.
— Прямо скажем, это не самая оригинальная идея в нашей ситуации, — признался я. — Никогда не доводилось прочесть книгу, где обыгрывалась бы подобная идея, зато столько пересмотрено-перевидено фильмов, сценарии которых так или иначе построены на ней. Но в данный момент мне в голову не приходит что-то ничего плодотворного. И главное, что меня беспокоит, — какую из четырех потенциальных жертв выберет Бэйкер для шантажа.
— Да! Либо меня, либо одну из трех несчастных женщин. — Доктор снова до боли стиснул кончик носа. — Полагаю, мы можем ограничить возможный выбор до трех человек, мистер Бойд, поскольку Эврил Пэсколл все еще находится в клинике. Пока она здесь, маловероятно, что Бэйкер попытается ее шантажировать.
— А как насчет двух других пациенток?
— Одна живет в Коннектикуте, другая — в Манхэттене. — Доктор смешался на мгновение. — Это, конечно, никак не согласуется с моими принципами, но я не вижу иного выхода: вам придется, мистер Бойд, установить с ними обеими личный контакт.
— После нескольких недель, проведенных ими с суррогатом Бэйкером, я, пожалуй, окажусь для ваших бывших пациенток приятной заменой, — предположил я со знанием дела.
— Если вы дотронетесь до какой-либо из них, то я... — Лицо Лэндела вытянулось. — Проклятие, как бы мне хотелось, чтобы оказался еще какой-нибудь иной способ выпутаться из этой мерзкой ситуации!
— Еще не поздно обратиться к копам, — утешил я его.
При одной этой мысли из горла доктора вырвался булькающий звук, отдаленно напоминающий стон.
— Две другие, втянутые в эту грязную историю женщины, — Беверли Гамильтон, та самая, что живет в Манхэттене, и Эллен Драри, дом которой на Пятой авеню.
Вы должны обсудить с ними создавшуюся ситуацию весьма деликатно... чрезвычайно деликатно, понимаете?
— Детектив Бойд тем и славится — своим умением деликатно обращаться с женщинами, доверенными его попечению, — заверил я как нечто само собой разумеющееся. — Может статься, неплохой окажется идея предварительного звонка? Сделайте это, доктор, сообщите им о моем предстоящем визите. Скажем, в таких выражениях: дескать, мистер Бойд пользуется вашим глубоким доверием, или что-то наподобие этого...
— Ох, как бы мне хотелось, чтобы подобное утверждение хоть немного соответствовало истине, — буркнул Лэндел. — Вам понадобятся их адреса. — И он начал яростно чиркать пером на листке блокнота, лежащего перед ним на столе.
— Расскажите мне поподробнее о Бэйкере, — попросил я.
Лэндел вырвал листок из блокнота и щелчком пустил ко мне по столешнице.
— Из-за него теперь я почти утратил веру в достоинства человеческой натуры. А ведь недавно еще считал лучшим мужским суррогатом. Он идеально подходил для этой работы... Ну, полагаю, ему лет двадцать девять или около того. Высокий, черные усы, вьющиеся волосы, всегда аккуратно постриженные. Над левой бровью небольшой шрам. Глаза голубые... — Голос Лэндела, казалось, утратил силу, но он все же собрался с духом, добавив:
— Сдается мне, обе женщины при свидании смогут обрисовать его портрет более детально.
— Пожалуй, вы правы, — согласился я, — ведь они столько времени провели с ним тет-а-тет, не говоря уже...
— Опять вы за свое! Замолчите же Бойд, Бога ради! — чуть ли не взвыл Лэндел.
— И, насколько могу судить, его внезапное исчезновение освободило одну вакансию на должность мужского суррогата, — продолжал я как ни в чем не бывало, напустив на себя самый скромный вид, на какой только был способен. — Хотелось бы, чтобы вы прямо сейчас оценили мою пригодность для столь деликатной работы, доктор. Я тоже высокий, тоже аккуратно пострижен, и — не сомневаюсь, вы успели уже заметить — мой профиль слева — само совершенство. Справа, должен признаться, он выглядит несколько хуже, но разве что на самую малость. И знаете, еще будучи подростком, я всерьез начал заниматься сексом, но теперь встретил человека, готового платить за то, чем я всегда занимался даром. Меня не столько интересует зарплата, сколько возможность заработать на жизнь, занимаясь любимым делом. Готов вкалывать и сверхурочно за почасовую оплату, за что опять же много не запрошу.
На миг мне показалось, что Лэндел вот-вот проглотит свой собственный язык и — как следствие — задохнется, потому что доктор издал слабый блеющий звук и замахал обеими руками — однозначный жест для меня: убираться ко всем чертям из офиса. Что ж, я из тех толковых ребят, которые всегда правильно понимают намек, особенно если он исходит от перспективного работодателя, а посему быстро вскочил на ноги и поспешно ретировался к двери. Мимолетный взгляд через плечо, брошенный перед тем, как оказаться в коридоре, убедил меня, что Лэндел будет жить, даже если заработает после такого напряжения грыжу в паху.
