Она стояла рядом с непокрытой головой, глядя на меня сбоку.
– Мне тридцать два года, мистер Макги. Я уже потеряла много времени, целые годы. В определенном смысле я благодарна мужу. Но хочу от него освободиться. Чувствую себя как пленная принцесса там, в замке внизу. Джас – король. Днем у меня есть хоть какая-то свобода передвижения, а на ночь возвращаюсь в золоченую клетку. Банальные сравнения, правда? Но когда люди влюбляются, у них возникают романтичные представления о жизни. И я не настолько старомодна, чтобы плакать в подушку. Нужно принимать меры.
Мона стояла справа от меня, почти вплотную, обратясь лицом ко мне. От жаркого солнца в этот безветренный день на лбу у нее и на верхней губе проступил пот. Нужно было ответить, и я молча, нахмурясь, подыскивал слова, чтобы объяснить, что такими поручениями я не занимаюсь.
И тут она вдруг упала вперед, толкнув меня плечом, ударившись лицом о потрескавшуюся землю и острые камни, соскользнув по ним сантиметров на пятнадцать, даже не шевельнув рукой, чтобы смягчить удар. Звук от падения напомнил тупой стук топора, вонзившегося в гнилое дерево. Лежала без движения, тихо и, расслабленно. А уж потом я услышал, как издалека вернулось эхо от выстрела из тяжелого ружья, отраженное в этот спокойный день тихими скалистыми вершинами. Между мной и домом оказалось слишком большое открытое пространство. Стремительно петляя, я рванулся к соснам, втиснулся между ними, хватаясь за обнаженные кривые корни. Судорожно сглотнул, представив дырку в самом верху позвоночника, сантиметрах в пяти от ее красивой шеи. Большой калибр, сильный бой. Действенность оружия зависит от расстояния и скорости заряда. Судя по звуку, отраженному с запозданием, скорость была изрядная. Целая секунда? Меньше. Метров пятьсот? Подтянувшись, я выглянул из-за ствола – надо мной высился скалистый, довольно высокий холм, представляющий собой идеальное место, где мог укрыться стрелок.
Нужно признать, что свою задачу он выполнил – труп налицо. Если это был не какой-нибудь идиот, выстреливший случайно. Хотя тогда исключалась бы подобная точность и меткость.
Она не успела даже осознать, что умирает.
Окинув взглядом вершину холма, я не заметил ни малейшего движения. Только в сонной тишине почудилось: вроде где-то вдалеке отъезжает машина.
В эту ночь принцесса в замок не возвратится.
Выждав достаточно долго, я пополз вверх и, вскочив на ноги, рванулся в дом. Нырнув в прохладное помещение, расслабил свое драгоценное, обожаемое тело. На камине стоял ее пустой стакан со следами помады. На кожаной подушке еще сохранились вмятины от ее округлых бедер. На стене висел старый бинокль – морского типа, с восемнадцатикратным увеличением. Я разглядел даже муху с ярко-зелеными крылышками, снующую по ее шелковой блузке.
Кожаная сумка оставалась на стуле вместе с курткой и ковбойской шляпой. В сумке лежало восемьдесят девять долларов, восемьдесят из них я забрал. Спрятав бутылку в чемоданчик, вышел за дверь и, набрав полную грудь воздуха, побежал по дороге вниз. Остановился только после первого поворота. Закуривая сигарету, заметил, как трясутся руки. А потом уже спокойно зашагал вниз.
Когда я перелезал через свалившуюся глыбу, мне пришла в голову сумасбродная идея поискать под скалами ее белую машину. Присев на корточки, заглянул с обрыва – ничего. На дороге под гравием никаких следов, одна выжженная до камня земля. И все же я заметил, где машина подалась назад, развернулась и отъехала. Помнится, ключи она оставила. А зачем ей их было брать? Километрах в трех-четырех внизу, под холмом, были старые ворота, которые я сам открыл и закрыл, когда она проехала.
Интересно, шум отъезжающей машины, который мне послышался, производила ее белая «альпина»? Потом меня осенило. Оставив чемоданчик на дороге, я вскарабкался вверх по скалистому холму, откуда сорвалась глыба. Мне хватило пяти минут, чтобы обнаружить то место – обожженную, почерневшую скалу и слабый запах взрывчатки. Кому-то было достаточно расширить природную трещину, сунуть туда несколько шашек и своротить многотонную глыбу на дорогу. Зачем? Чтобы заставить ее бросить там машину и дальше пройти пешком? Зачем? Чтобы кто-то мог забрать ее «альпину»? Опять-таки – зачем?
Не найдя ответов, я поднял чемоданчик и стал спускаться дальше с холма. Какая-то особая жестокость – убить вызывающе красивую, полную жизни женщину. Как-то не умещается в сознании, что такие тоже умирают. Никто и не помышляет, что эта нежная плоть, трепетность и обольстительная оболочка могут превратиться в ничто.
Однако она была мертва и останется мертвой навеки. Так что я все усилия сосредоточил на том, чтобы придумать какое-нибудь разумное и правдоподобное объяснение. Пройдя через старые ворота, я оказался на узкой дороге, покрытой старым, покореженным асфальтом, которая, похоже, была заброшена. Я вернулся к дороге, по которой мы с ней приехали. Вероятно, придется пройти километра три, а то и больше. Я надеялся на попутную, но четыре машины, нагнавшие меня, промчались с такой скоростью, что я даже не разглядел водителей.
В конце концов я вышел к перекрестку с запыленной бензоколонкой, закусочной, окруженной развалюхами, когда-то считавшимися машинами. На стуле возле бензоколонки подремывал паренек. Я не стал нарушать его послеобеденную сиесту.
Я зашел в закусочную. Могучая юная девица в грязном зеленом джемпере сидела за столом, поглощенная разглядыванием иллюстрированного журнала. Услышав скрип двери, она неохотно поднялась, продемонстрировав огромный бюст.
– Мне нужно позвонить.
Не отвечая, она снова села.
– Как называется это место? Как мне его назвать, чтоб сюда подъехали?
– Закусочная Гарри на Котон-Корнерс.
Отыскав монету, я посмотрел на первую страницу справочника. Срочный вызов полиции – 911.
– Канцелярия шерифа. Его заместитель Лондон.
– Я нахожусь в закусочной Гарри на Котон-Корнерс. Хочу сообщить о стрельбе и угоне машины.
– Это случилось там?
– Нет, я покажу где.
– Ваше имя?
– Макги. Тревис Макги. – За спиной я чувствовал сдерживаемое дыхание девицы.
– Минут через десять придет машина. Ждите нас на месте. Вы можете описать украденную машину?
– Белая «альпина». Номер местный.
– Знаете его?
– Нет.
– Кто ее угнал?
– Не имею представления.
– Где это произошло?
– На холме километрах в десяти отсюда. Сюда я добрался пешком, значит, случилось это больше часа назад, может, даже два часа.
– Кто ранен?
– Жена Джаспера Йомена. Она мертва.
– Миссис Йомен! Черт возьми! Ждите.
Я положил трубку. Рослая девица с изумлением таращилась на меня.
– Ничего себе! Надо же! Принесли вас черти!
– Как насчет кока-колы?
– Еще бы! Идите сюда. А что случилось-то? Кто ее застрелил?
– Вы ее знаете?
– А кто тут ее не знает? Заправлялась здесь. Ее старику принадлежит половина округа Эсмерелда. Вот она и задирала нос. Кто это сделал?
– Будет лучше, если вопросы станет задавать полиция.
– Вы все видели? Собственными глазами?
– Не забудьте про лед, пожалуйста.
Грохнув передо мной стаканом, она выскочила. Послышался поток слов, обрушенных на дремлющего парня, и оба вошли внутрь. Паренек был моложе, чем мне показалось, – высушенный дочерна, гибкий, как ящерица. Посмотрел на меня, словно я только что сморозил глупую шутку.
– Значит, вы говорите, эта кобыла откинула копыта?
Господи, как они были рады, как их взбудоражило вдохновляющее сообщение, что смерть может застигнуть и тех – наверху, молния может ударить и в могучее дерево. Оба по-детски благодарно смотрели на меня, словно я купил им конфетку, и мне оставалось кивком подтвердить – да, действительно умерла.
– Вы не здешний, – объявил парень. – Она была дочерью старого Кэба Фокса. Мой папочка когда-то у него работал. Кэб женился, когда ему было за тридцать. Она была его единственным ребенком, но голову даю наотрез, что здесь в наших краях и сейчас проживает не меньше сорока уже взрослых потомков с его голубыми глазами, и то если не считать мексиканцев. Кэб балдел от мексиканок, хорошо знал их язык. Кэб и Джас Йомен были в одной упряжке. Когда Джас женился на его дочке, папочка мне сказал, что Кэб обязательно ворочается в гробу, так что трава на могиле вянет. Кто ее убил, мистер?
– Я ведь не здешний.
Снаружи послышался шум подъехавшей машины, и слабо вякнула сирена.
Мы вышли навстречу. Это был светло-голубой седан с непонятным значком на дверце. Из него вышли двое в выцветшей форме цвета хаки, в широкополых шляпах, опоясанные ремнями с оружием, с серебряными значками, – вся бутафория налицо. В деревнях, где проживают пенсионеры, такие старые идиоты из Огайо носят еще штаны типа «Маршалл Далон» и специально хмурятся на горячем солнышке, чтобы вокруг глаз появились характерные морщины.
