— Не пойму, куда вы клоните? У вас, что, есть серьезные зацепки по вице мэру?
— Нет. Боже упаси. Нет. Просто я хотел услышать от вас реакцию — как вы сами то к этой версии можете отнестись.
— Да, как я могу к этому отнестись? Бред это и все! Бред!
— Понятно. Закрыли тему. Но вот жаль, что главное то вы мне не говорите. Вернее не знаете. Что там ваш брат в последнее время копал на работе?
— А, что он там копал? — изумленно переспросил Земский. — Что он мог копать. Работа как работа. Печатал статьи. Обозреватель он был. О политике, об экономике. Он довольно толковый обозреватель был. Даже как-то страшно говорить был, у меня все еще в голове не укладывается.
— Соболезную я вам конечно. Но работа у меня такая. Копаться в трупах и их личных и производственных жизнях и связях. А о том. Что он не чего, не копал, вряд ли. Есть один фактор. Есть. Но я пока не как не могу это связать. Вот почему я и спрашиваю. Он вам ничего такого — про работу не говорил?
Земский насторожился. В словах Игоря он почувствовал искренность, подумав, он ответил:
— Знаете. По — моему, он, что то сказал, я вот сейчас после ваших слов вспоминаю, была фраза. Одна. Но я тогда значения этому не придал. А он действительно это сказал. Я вот сейчас только вспомнил.
— Что за фраза? Говорите? — Хвалько напрягся.
— Он, сказал мне тогда, что, он — наконец то нашел настоящую тему. Не все мне звездой экрана быть. И все. Я посмеялся. Что за тему, не понял. Но смешно стало. А он обиделся. И говорит — вот это я точно помню — если помнишь, первым журналюгой погибшим Холодов был, а не Листьев. Вот. Я вновь рассмеялся. И ответил, что он не Холодов, и его точно не взорвут и сейчас не середина девяностых, когда беспредел был. Да, но это вес так — было в разрезе шутки. Мы всегда с ним так шутили. Я его подкапывал. Говорил, мол — вам писакам и делать то много не чего не надо. Сходил не прессуху. По интернету текст отправил и все. А с твоими темами о политике и экономики так и вовсе, пришел, написал — отправил с ноутбука готовый пресс релиз, напачкал туда кучу умных слов и все! Но — это, поверьте, все каждый раз с ним при встрече повторялось. Он тоже, на до мной шутил. Мы шутили. И в последний раз. Все так же и было! Господи! Теперь то я понимаю — что, что-то не так у него было! Господи! Почему я тогда его не чего не спросил?!
— Вот видите, Альберт Петрович, как вы мне много рассказали? А сами в начале молчали. Нервничать стали. А тут такое. Это уже, что — то.
— А, что, что это? Он, что за тему, какую то, взялся, за которую его могли убить? Скажите, что за тема?
Хвалько, затушил сигарету и, выпустив дым — убрал со стола документы:
— Ну, а вот на счет темы. Я то у вас и хотел спросить. Но как вижу теперь, вы и о ней не знаете. А зацепочка — есть, конечно. Но пока о ней вам рано знать. Вы человек я смотрю впечатлительный и журналист к тому же, можете все испортить. Все пойдет на перекосяк. Тогда ничего не раскроем. Да и нам в морг пора, — Хвалько посмотрел на часы на руке.
— Что, вы не хотите мне говорить, что знаете? — Альберт, встал, со стула и, оторопело посмотрел на опера.
— Пока, Альберт Петрович, нет. Я вам ничего не скажу. А сейчас поехали в морг. Поехали. Нас ждут. Да и тело потом забрать сможете для похорон. Вы ведь его домой повезете? Или сразу на кладбище из морга?
— Что? Конечно, заберу. Заберем. Господи! Неужели — все, правда? — Земский, покорно, поплелся — за Хвалько в коридор.
На столе в кабинете одиноко остался стоять бронзовый Дзержинский, из его дырявой головы зловеще струился тонкий дымок.
На ступеньках краевого морга рыдала молодая женщина. Ее стройное тело дергалось в судорогах страданий. Плечи, словно спрятанные крылья — тупыми выступами шевелились после каждого вздоха. Женщина — стояла, низко опустив голову — опершись одной рукой на грязную кирпичную стену. Проходившие мимо люди сочувственно кидали печальные взгляды, но подходить к ней не решались. Возле морга, было много страданий каждый день и, поэтому такая сцена никого не удивляла.
Альберт узнал плачущую на ступеньках женщину издалека. Когда служебная «Волга» Хвалько выехала из — за поворота. Он, вздрогнул и, схватив милиционера за плечо — грубо спросил:
— А Ирине — кто о смерти Сереги то сказал? Почему ей сказали и отправили одну?!
Хвалько удивленно повернулся к нему с переднего сиденья:
— Какой Ирине?
— Ну, Ирине, Земской — жене Сергея, брата моего! Вон она — стоит на ступенях и, как вижу, рыдает! А рядом то не кого нет!
Хвалько тяжело вздохнул:
— А вот это еще один сюрприз. По крайней мере — я точно ей не сообщал. Но сейчас мы пойдем и узнаем. Только я вас Альберт Петрович попрошу — вы сами с ней пообщайтесь! Так лучше будет. А я рядом постою. Послушаю.
— Понятно! Чужими руками всю работу сделать хотите! Ладно — сделаю все сам! — зло бросил Альберт и открыл дверку автомобиля.
— Ну, зачем так. Просто так лучше, — виновато бросил ему в спину Игорь.
Земский, подошел к плачущей женщине медленно. Он не знал как себя повести. Ирина сама увидела его. Подняв голову — она внимательно посмотрела на Альберта красными от слез глазами. Ее губы тряслись. Альберт испугался. Ирина — взвыв, бросилась к нему на шею. Ее беззвучный до этого плач прорезался страшными криками рыданий:
— Господи! Алик! Алик! Горе то, какое! Господи! Господи! Аааа!!!
Земский, погладил Ирину по спине. Он поймал себя на мысли, что не знает — что сказать. Но, Ирина, и не ждала от него, не каких слов утешения, она просто рыдала. Эхо ее вскриков отражалась от стен соседних дворов. Женщина выплескивала свое горе на плече у Альберта. Через пару минут, она немного успокоилась и, оторвавшись от Земского, вытерла глаза платком.
— Понимаешь Алик, понимаешь, вот так! Вот так! Я говорила ему! Он не верил!
— Ирочка, успокойся родная! Успокойся! Что ты ему говорила? Что?
— Я говорила — не ходи ты на эту встречу! Не ходи! А он не послушал — посмеялся, говорит — вон Алька и не такие сюжеты делает, и ничего! Никто его не трогает. Жив здоров. Что я хуже. Вот схожу. Посмотрю. Может и делать то ничего не буду, может это все — вранье, какое то!
— Ирочка успокойся. Успокойся. Какая встреча? Какая? Я ничего не знаю? Кто его позвал.
— Да я тоже не знаю. Мужик, какой то бизнесмен, говорит — статью хочет заказать интересную, денег обещал и много сенсации! Вот и все! Он мне толком то ничего не рассказал. А утром позвонили! О Горе то, какое! Горе! Господи! Сереженка!
Ирина вновь забилась в рыданиях на плече. Земский, краем глаза увидел, что рядом стоит Хвалько. Бросив на него суровый взгляд — Альберт, спросил у Ирины:
— Кто позвонил то? Ира? Кто позвонил?
— Да милиция, из милиции какой то тип позвонил и сказал, что моего мужа увезли в морг. Вот и все, сказал, что могу приехать и забрать его. Что он погиб. О горе!
Альберт вновь погладил Ирину по спине и, отстранив ее от себя, ласково сказал:
— Ирочка, крепись! Мы тебя не бросим! Чем, сможем — поможем. И детям, и тебе. Но, сейчас главное, не в падать, в панику. Дети не должны видеть тебя сломанной. Им тоже тяжело будет. Поэтому возьми себя в руки. Сергей достоин, что бы ты в эту тяжелую минуту не сломалась.
Ирина всхлипнула и вытерла глаза платком. Она немного успокоилась и ответила хрипящим голосом:
— Я знаю, Алик, я знаю! Но это так тяжело! Так тяжело!
— Ира, я с тобой!
— Спасибо тебе Алик! Спасибо! Сережа — очень любил тебя! Очень!
— Да, я знаю. Но сейчас Ира я хочу тебе представить человека, который будет заниматься расследованием убийства Сережи.
Ирина с надеждой посмотрела в глаза Альберту. Тот, кивнул, на рядом стоящего Хвалько. Игорь внимательно смотрел на ее реакцию. Женщина — словно собрав себя в руки — натянуто улыбнулась:
— Здравствуйте!
— Это майор Игорь Иванович Хвалько — старший оперуполномоченный убопа.
— Мои соболезнования Ирина Павловна, — пробурчал милиционер.
— Спасибо. Спасибо. Неужели есть шансы найти убийцу? — грустно спросила женщина.
— Хм, шансы есть всегда. А идеальных преступлений не бывает, — Хвалько тяжело вздохнул.
— Дай Бог. Дай Бог. — Ирина снова заплакала.
— Ирина Павловна, мне конечно не удобно, но это моя работа. Сейчас вы должны со мной пройти в морг и опознать вашего мужа. Это конечно страшная формальность, но без этого нельзя — таков закон.
Ирина, смахнула слезу со щеки и, тяжело вздохнув — печально улыбнулась:
— Ну, что ж — если так требует закон — я готова.
— Тогда нам нужно идти. Нас ждут. — Хвалько указал рукой на дверь морга.
Альберт посмотрел на нее как на вход в преисподнюю. Там, за темным прямоугольником, казалось — затаилось зло. Земский покосился на Хвалько и робко спросил:
— Игорь Иванович, а можно я туда не пойду? Может Ирины будет достаточно? Я с детства это заведение боюсь! Ира. Ты сможешь вовнутрь без меня сходить? Или я обязательно нужен? Просто я не смогу! Я не смогу смотреть на него в таком виде! — у Альберта дрогнул голос.
