— О! — только и сказал Саммерс.
Потом они сидели и разговаривали, точно любовники, притулившись друг к дружке под этим большим сине-белым зонтом, по которому слегка постукивал дождь.
— Да, — сказал Саммерс, — был там один весь в черном, как я припоминаю, в черной коже, Иштар Кабул.
Уоррен спросил, не принадлежит ли этот Кабул к какой-нибудь черной секте, с таким-то названием.
— О, нет-нет, — ответил Саммерс, — он такой же белый, как и мы с вами, ему лет двадцать с небольшим, и он — гомик. — До этой злополучной вечеринки Саммерс видел его только один раз: Кабул выходил из «Котелка с омарами», а Саммерс проходил мимо.
— Вы уверены, — повторил он, — что не хотите пойти ко мне домой и выпить? Я разожгу камин, отдохнем от этого ужасного дождя. Ведь вы не собираетесь идти в ту забегаловку, в тот «Котелок с дерьмом»?
Но Уоррен был «уверен», и как раз «собирался», и сидел вот теперь в этом самом «Котелке» со своими размышлениями и опасениями над четвертой кружкой. Стены бара, точно паутиной, были затянуты непременными рыболовными сетями, и дохлые красные омары высовывали из них свои клешни, как бы пытаясь вырваться на свободу. Столы напоминали крышки каких-то люков, их медь потускнела и стала зеленовато-грязной. Да еще этот тусклый и дымный свет, как в кинофильме «Касабланка». За длинной, исцарапанной стойкой сидели одни мужчины. Из проигрывателя-автомата громко звучал рок-н-ролл.
Иштар Кабул появился без четверти одиннадцать, и бармен чуть заметно кивнул. Он был по-прежнему в черном, и Уоррен подумал, что у этого гомика хорошие нервы. Ведь если он был тем котом, который задрал Джонатана Пэрриша и потом умчался в дождь, можно было предположить, что теперь-то он станет носить исключительно белые или розовые одежды.
Он сложил черный зонт, стряхивая с него воду по всему полу. Черные волосы, черные джинсы, черный свитер с вырезом на шее в форме буквы «U», рукава закатаны до локтей. Черные сапожки. Черный кожаный напульсник на правом запястье, а на левом — часы «Сейко» с маленьким компьютером на черном ремешке. На груди бирюзовое ожерелье, в левом ухе маленькая бирюзовая серьга. Яркие голубые глаза: и взгляд, выискивающий доверчивую добычу.
Уоррен поднял руку.
— Иштар! — крикнул он. — Давай сюда!
Кабул обернулся на голос и прищурился.
— Сюда-сюда! — снова позвал Уоррен и помахал рукой.
Кабул подошел к столику.
— Мы разве знакомы?
— Теперь знакомы, — ответил Уоррен и широко улыбнулся, блеснув отличными белыми зубами, a big wateqnelan wting gun. — Присаживайся, Иш. Поговорим немного.
— Никто не называет меня Ишем, — недовольно сказал Кабул и хотел отойти.
— А как тебя называл Джонатан Пэрриш? — спросил Уоррен ему в спину.
Кабул замер на месте. Черные джинсы плотно обтягивали ляжки, портной знал: товар надо показывать лицом. Он повернулся словно в замедленной съемке.
— Кто-кто? — спросил он.
— Джонатан Пэрриш. Садись давай.
Кабул медлил.
— Присаживайся, дорогой, я тебя не укушу, — сказал Уоррен и снова во весь рот улыбнулся.
Кабул оглядел его с головы до ног, в голубых глазах — настороженность и вопрос. Но он все-таки сел, повесив черный зонт на спинку стула.
— Ну и что? — спросил он, через стол посмотрев на Уоррена.
— Где же ты пропадал? — спросил Уоррен. — Ну, по крайней мере, с прошлой субботы, а?
— А ты кто такой? — спросил Кабул. — Легавый, что ли?
— Наполовину, — ответил Уоррен.
— Как это?
— Я частный детектив.
— Да ты шутишь! Я думал, они бывают только в книжках.
— Ну, вот же я, собственной персоной, — сказал Уоррен, — можешь потрогать.
— Да, век живи — век учись, — сказал Кабул и покачал головой. — Чего только не бывает!
— Итак, Иш, тебе нравится все черное, а?
— Время от времени, — сказал Кабул. — К тебе поедем или ко мне?
— Это гадко, гадко, — повторил Уоррен слова, которые Саммерс говорил Кабулу ночью во время вечеринки. Но глаза Кабула уже блуждали по залу в поисках подходящего партнера, происходящее за этим столиком, казалось, совсем перестало его интересовать.
— На той вечеринке ты тоже был в черном, не так ли? — спросил Уоррен.
— Какой еще вечеринке? — рассеянно спросил Кабул.
— Ладно, давай начистоту, — сказал Уоррен. — Ты был в черном тогда на вечеринке. А утром брат Пэрриша видел, как кто-то в черном бежит из дома, когда Джонатан уже лежал в луже крови и с ножом в груди. Я хочу знать, где ты был в то утро, в семь часов?
— Дома, в своей постели.
— Один?
— Не смеши меня.
— И с кем же?
— С дамой по имени Кристи Хьюз.
— Так уж и с дамой?
— Да, с дамой.
— Ты что же, на оба фронта работаешь, а, Иш?
— Да по мне, хоть бы и с крокодилом, если бы не такие острые зубы!
— А полиции о ней известно?
— Да, они уже говорили с ней и знают, что я был там. А в чем, собственно, дело? Полиция ведь уже нашла убийцу.
— Мы так не считаем, Иш.
— Кто это «мы»?
— Я, — ответил Уоррен. — Значит, насчет этой дамы все точно?
— Все точно, — улыбнулся Кабул. — А как тебя-то звать?
— Уоррен Чамберс.
— Я могу называть тебя Уорр?
— Не можешь.
— Тогда нечего называть меня Ишем!
— А как тебя зовут на самом деле, Иш?
— Ты невозможен, — сказал Кабул и кокетливо закатил глаза.
— Герман? Арчибальд? Родни? Уж если ты выбрал себе имя Иштар, то прежнее имя, наверно, и вовсе замечательное!
— А какое твое настоящее имя? — спросил Кабул. — Лерой?
— Ну, это уже что-то расистское, — сказал Уоррен.
— Нет, расистским было бы имя Эймос.
Все это начинало развлекать Кабула. Ему ничто не угрожало: полиция уже потолковала с ним, так какого же хрена он должен рассказывать что-то этому невзрачному частному детективу? Пора уже было показать небольшое представление и вылить на этого человечка порцию дерьма.
— Позволь мне кое-что объяснить тебе, сапфирчик ты мой, — сказал Уоррен. — У нас есть клиент, которому грозит электрический стул, сечешь? А теперь давай предположим, что мы попросим прокурора штата устроить опознание, и если, скажем, наш клиент признает в тебе того кота, который удирал тогда из дома…
— С какой это стати? Я же был у себя в постели. Это называется лжесвидетельством.
— А если он считает, что лжесвидетельство лучше, чем электрический стул, а? Подумай, правильно ли ты себя ведешь, Иш!
— Не называй меня Ишем.
— Ну, извини меня, Иштар. До тебя, я вижу, начинает доходить?
— Да, — сказал Кабул. — Начинает доходить.
— Так, может, ты прекратишь всю эту бодягу? Или ты хочешь, чтобы я вывалил все это дерьмо перед прокурором штата, или, может, не будем этого делать? — Уоррен откровенно блефовал. У окружного прокурора уже была своя версия, и он не собирался проводить никаких опознаний. — Решай!
— Но я же был в постели, с дамой, ее зовут Кристи Хьюз!
— Значит, у тебя такая версия, да?
— Полиция проверяла, они же…
— Я тоже проверю, — сказал Уоррен.
— Ну и проверяй!
— Проверю-проверю. Только я куда опытнее их! Так что тебе хорошо бы знать наверняка, был ты с ней или нет. В противном случае, когда наш клиент тебя опознает…
— Тебе меня не запугать.
— А я тебя и не запугиваю. Я пойду, — сказал Уоррен и поднялся из-за столика. — Приятно было познакомиться. Обязательно передам Кристи от тебя поклон.
— Подожди-ка минутку, — сказал Кабул, — присядь.
Но Уоррен продолжал стоять.
— Она уже и так напугана, — сказал Кабул. — Оставь ее в покое, ладно?
— А что ее напугало-то?
— Это же дело об убийстве!
— Да ну?
— Твой парень нарасскажет там легавым кучу всякого дерьма о каком-то человеке в черном…
— О тебе, — уточнил Уоррен.
— Нет, черт подери, не обо мне! О ком-то, кого он сам придумал. Чтобы спасти свою задницу.
— До тебя уже доходит, — сказал Уоррен. — И в тот же миг, как только он тебя опознает…
— Оставь Кристи в покое, ладно?
— Почему?
— Я не хочу, чтобы полиция снова приезжала к ней. Она уже подписала протокол. А ты приедешь туда и перепугаешь ее…
— Это я-то?
— Ты заставишь ее изменить свой рассказ…
— Так она лгала, Иштар, а?
— Я не говорю, что она лгала. Но если она изменит свой рассказ… И если твой парень скажет, что я и есть тот самый, кого он видел на побережье…
— Он именно так и скажет, это я тебе обещаю.
— Тогда у нас обоих будут неприятности.
— Но у тебя их будет больше, чем у этой дамы. Так чем же я могу ее запугать, Иштар?
— Ну, например, заставишь сказать, что я с ней не был.
— Но ты же был с ней, не так ли? Ты ведь так и сказал полиции. И Кристи это клятвенно подтвердила.
