Легкое царапанье по входной двери заставило меня подскочить на месте. Я прислушался. Царапанье возобновилось.
– Пусти меня туда, дружок, – проговорил Жюль Коль. – Я тоже хочу посмотреть.
Сделав гримасу, я на цыпочках прошел на кухню. Дверца газовой плиты была открыта, и перед ней лежала желтая диванная подушка, на которую, вероятно, Нетта положила голову. Мне больно было видеть это, и я прошел в спальню. Широкая постель навевала столько приятных воспоминаний, что я невольно присел на нее. Прошло порядочно времени, прежде чем я снова смог приступить к осмотру вещей. Теперь мое внимание привлекло трюмо, заставленное бутылочками и коробочками. Я открыл его ящик: он был наполнен тем, что так дорого женскому сердцу – кружевные платочки, шарфики, перчатки, разнообразные украшения. Указательным пальцем я пошевелил массу браслетов, колец и ожерелий, хранившихся в картонной коробке. Все это, конечно, были подделки, но я помнил, что у нее имелся бриллиантовый браслетик, составлявший гордость Нетты, а также брошь, отделанная изумрудами. Браслет был моим подарком, а брошь осталась на память о неизвестном типе, имени которого Нетта никогда мне не называла. Я пошарил по ящику, но украшений так и не обнаружил. Мне очень бы хотелось знать, не взяла ли их полиция, чтобы положить в надежное место. Потом я подошел к шкафу и открыл дверцу. На меня пахнуло запахом любимых духов Нетты – запахом лилии. Я был весьма удивлен, что там почти не оказалось одежды. В шкафу висели лишь одно платье и один костюм, тогда как наряды всегда были слабостью Нетты. Единственное уцелевшее платье имело цвет пламени. Она надела его в тот день, когда решила стать моей любовницей. Такой сентиментальный тип, как я, не мог этого забыть. Я снял платье с плечиков и неожиданно обнаружил, что оно слишком тяжелое. Проведя пальцем по материи, я обнаружил увесистый предмет – это оказался пистолет марки «люгер», висевший на крючке, подшитом к изнанке платья. Я сел на кровать, держа в одной руке платье, а в другой пистолет. Изумлению моему не было границ. Такую штуку я никак не ожидал обнаружить в квартире Нетты. Два характерных признака принадлежали этому оружию: тонкая черта вдоль дула и пометка на рукоятке, как будто там старались стереть выгравированное имя владельца. Запах пороха из ствола был хоть и слабым, но вполне определенным. Я положил пистолет на кровать и почесал голову, пытаясь сообразить, что бы это значило. Потом снова подошел к шкафу и выдвинул оба нижних ящика, которые были раньше заполнены чулками.
Чулки были страстью Нетты. Тогда, два года назад, их было довольно трудно достать, но мне удавалось регулярно пополнять ее запас. Я тщательно осмотрел ящики: ни одной пары шелковых чулок. Я потушил окурок и решил, что, вероятнее всего, их забрала миссис Крокетт. Чулки из натурального шелка стоили немало денег и сейчас. Когда я уезжал два года назад, у Нетты было ровно тридцать шесть пар. Я хорошо помню это потому, что однажды, когда она попросила меня достать еще чулок, я опорожнил оба ящика и сосчитал их содержимое, желая доказать, что ее запасы и без того внушительны. Безусловно, с того времени у нее должно было сохраниться еще не менее дюжины чулок, если не больше. Но где же они? Я тщательно обшарил всю комнату, ничего не пропуская. В спальне, под паркетом, находился тайник. Раньше там, несомненно, хранилось что-нибудь, но сейчас тайник был пуст. В ванной комнате среди листков туалетной бумаги я нашел восемь купюр по пять фунтов. В гостиной, за картиной, обнаружилось еще восемь билетов по пять фунтов, а на дне баночки с кремом лежало кольцо с бриллиантом. Бриллиант, оправленный в платину, оказался чистой воды. Я никогда не видел его раньше. Во всяком случае, хранилось кольцо не самым лучшим образом. Да и те места, где были спрятаны деньги, казались совершенно нелепыми. Крайне заинтригованный, я прошел на кухню и там, после тщательного осмотра, в коробке с мукой обнаружил толстый конверт. Я вытащил его и очистил. Он был подписан крупным почерком Нетты:
«Мисс Анне Скотт. Лакхейм. Суссекс».
«Разве у нее есть сестра?» – невольно задал я себе вопрос.
Все вместе взятое казалось очень странным. Я был совершенно сбит с толку и переполнен сомнениями. Я просто не знал, что и думать об этой истории. Дабы немного успокоиться, я постарался убедиться, что ничего интересного на кухне больше нет. Закончив осмотр кастрюль, чашек и сковородок, я вернулся в спальню и там разложил на кровати все свои находки: «люгер», бриллиантовое кольцо, шестнадцать билетов по пять фунтов и письмо, адресованное Анне Скотт. Почему женщина покончила с собой, когда у нее было целых восемьдесят фунтов и бриллиантовое кольцо? Какая другая забота, кроме отсутствия денег, могла заставить Нетту поступить подобным образом? Мысль о самоубийстве казалась невероятной. Следовательно – здесь имело место убийство! Я закурил еще одну сигарету. Мне необходимо было посоветоваться с каким-нибудь полицейским. Я вспомнил об инспекторе Корригане из Скотленд-Ярда. Во время моего пребывания в Лондоне мы были в довольно близких отношениях. Он возил меня по всяким злачным местам, где обыкновенно собирался преступный мир, и благодаря его материалам я написал не одну статью в газету. Корриган был именно тем человеком, в котором я нуждался, чтобы успешно распутать это дело. Я набрал номер полиции, и после достаточно продолжительных переговоров Корригана пригласили к телефону. Я назвал свою фамилию и кое-какие детали, освежившие его память.
– Очень приятно вновь слышать вас, Хармас, – ответил он. – Вам повезло, что вы застали меня здесь, я как раз собирался уходить.
– Вы очень торопитесь? – спрашивая это, я посмотрел на часы: было почти девять вечера.
– Ну, конечно, я хочу побыстрее попасть домой. А у вас неотложное дело?
– Скорее любопытное, чем неотложное, – сказал я. – Я очень хотел бы знать ваше мнение по одному делу. Думаю, ваша помощь была бы полезной. Это относительно смерти молодой женщины по имении Нетта. Она покончила с собой вчера вечером.
– Как, как ее имя? – с живостью переспросил он.
– Имя этой женщины Нетта Скотт. Это моя давняя знакомая. И я совершенно уверен, что она не могла покончить жизнь самоубийством.
Наступило молчание, потом инспектор ответил:
– Хорошо. Я ничего особенного не планировал сегодня вечером. Что вы можете предложить мне?
– А что, если мы через полчаса встретимся в отеле «Савой»? Узнав все подробности смерти девушки, вы сможете высказать свои замечания. Любая подробность может мне пригодиться.
Я дал ему адрес Нетты. Он обещал выяснить все, что сможет, и прервал разговор. Корриган никогда ничему не удивлялся, не задавал бесполезных вопросов и всегда готов был оказать услугу, несмотря на свою постоянную занятость. Я положил в карман пистолет, конверт и деньги. Затем, проверив, что ничего не упущено при обыске, я выключил свет и вышел из квартиры.
Жюль Коль поставил табурет перед открытой дверью своей квартиры и сидел, покуривая, в ожидании моего появления.
– Почему вы не позволили мне войти туда, дружок? – спросил он с подленькой улыбкой. – Вы не имели права один входить в эту квартиру.
– Занимайтесь своими делами! – отрезал я, спускаясь по лестнице.
– Не убегай так, дружок! – сказал он, вставая со своего табурета и направляясь ко мне. – Что там интересного? – Он противно ухмыльнулся. – Разве у нее было мало красивого белья? Я думаю, ты хорошенько рассмотрел все это. Как бы мне хотелось тоже там побывать…
Я продолжал спускаться, не обращая на него внимания. Миссис Крокетт немедленно открыла дверь, словно только и дожидалась моего стука.
– Что-то слишком долго вы возились там, – проворчала она, когда я положил ключи на стол. – Вы по крайней мере ничего оттуда не стащили? Флики приказали, чтобы все оставалось на своих местах.
– Все в полном порядке… Кстати, кто-нибудь входил туда после ее смерти? Я хочу сказать, посторонние люди, например мистер Коль?
Она отрицательно покачала головой.
– Никого, кроме вас, там не было, и, конечно, я не должна была…
Я бесцеремонно прервал ее:
– Там были шелковые чулки… Сейчас я их не нашел. Вы ничего не знаете об этом?
Ее ответ был само недовольство:
– А что бы я делала с шелковыми чулками? Конечно же, я ничего об этом не знаю.
Я молча посмотрел на нее, потом попрощался и вышел на улицу. Отойдя от дома с десяток шагов, я остановился и, обернувшись, посмотрел на окна дома. Все они были темны, лишь в квартире Коля горел свет. Некоторое время я смотрел на освещенные прямоугольники, затем развернулся и пошел в направлении Кромвель-роад, находившейся отсюда на расстоянии ста—ста пятидесяти метров. На всей улице было всего три фонаря: два на концах улицы и один посередине, так что между ними было достаточно темно. Неожиданно позади меня раздался топот, и, охваченный предчувствием опасности, я резко свернул в сторону. Что-то тяжелое ударило в плечо, так что я упал на колени. Но замешательство длилось всего мгновение. Я вскочил, сжимая кулаки, готовый встретить противника. В темноте передо мной стоял человек, держа над головой что-то вроде автомобильного домкрата. Он швырнул железяку в меня, но промахнулся, и она со свистом пролетела мимо. Я от всей души врезал негодяю в челюсть. Тот зашипел, как пробитый баллон, и, шатаясь, отступил на несколько шагов.
