Василиса подлила себе в чашку еще немного кофе из кофейника и сделала небольшой глоток.
— Ой, Анька, если б ты знала, как мне хочется, чтобы это были домыслы Петровича, — ответила Василиса и мечтательно подняла глаза к потолку. — Да я бы его расцеловала за эту милую шутку.
Аня с сомнением посмотрела на подругу.
— Ничего не пойму. Вроде и кофе пила, а мозги у меня на твоей волне слабо работают. Растолкуй.
— Объясняю популярно: звонки были на самом деле, иначе шеф не заставлял бы меня пойти на покаяние к Горчакову. Вопрос в том, кому это было нужно?
— И главное, зачем? — продолжила Аня.
— Зачем, как раз понятно: чтобы убрать меня с работы.
Аня поднялась с дивана и, подойдя к двери гостиной, плотнее прикрыла ее.
— В таком случае, — сказала она тихо, — получается, что ты попала в точку. Этот тип действительно из творческой компании, и ты своими высказываниями прищемила ему хвост.
Василиса усмехнулась и согласно кивнула:
— Вот именно, Аня. Для него это так — пустячок, а я лишилась работы.
— Ну, работа для тебя не проблема. Давно пора было уходить из этой сомнительной газетенки.
— Боюсь, подруга, что именно теперь это будет проблемой. — Василиса глянула в окно, за которым синел вечер, поднялась.
— Ладно, пора мне.
Уже в прихожей, когда Василиса застегивала замок на куртке, Аня спохватилась.
— Совсем забыла спросить про главное: что у тебя с квартирой? Благоверный твой у своей пассии обосновался?
— Не спрашивай, дело тухлое, — ответила Василиса и открыла входную дверь. — Он мне дал два месяца сроку, чтобы я подыскала себе жилье. Квартира-то его, сама понимаешь…
Аня тихо охнула. Дверь за Василисой закрылась.
* * *
Вечер из синего быстро превращался в темно-фиолетовый. Василиса села в свой «Гольф» и плавно тронулась с места. Весна была в разгаре, однако Василиса не чувствовала этого. Пожалуй, это была первая в ее жизни весна, которую она не замечала. К начавшейся еще в начале зимы неразберихе в личной жизни, весной добавились неприятности на работе. Какой сюрприз ждать от лета? Василиса даже боялась загадывать на этот счет. Говорят, в такие моменты жизни человек должен осознать свои ошибки и перестроить все на новый лад.
А еще говорят, что это к лучшему, когда разваливается все и вся вокруг. Вроде как строить заново намного проще, чем перестраивать никуда не годное. Говорят… Василиса вздохнула и остановилась у светофора. Говорить проще всего, хотя и здесь бывают последствия. Вот, к примеру, высказалась про этого маньяка… С другой стороны, что особенного она сказала? Да в газетах такое пишут, что от удивления и возмущения облысеть за ночь можно. И ничего, работают себе люди спокойно дальше. Опять же читательский интерес подогревается, рейтинг растет и всякое такое.
Сзади посигналили — уже загорелся зеленый, Василиса поехала дальше.
Шеф, конечно, удивил сегодня. Василиса еще никогда не видела его таким взбешенным. Кому-то сильно хотелось, чтобы он ее возненавидел до такой степени. Кто-то позвонил от ее имени Горчакову, этому маститому, очень известному в мире кино режиссеру. Вдобавок еще эти возмущенные письма в редакцию… Ну уйдет она из газеты — и что дальше? Этот кто-то оставит ее в покое? Возможно, но не факт. Слишком мала жертва для такой ненависти.
Во дворе дома было тихо и темно. Фонари, как всегда, не горели, лишь свет из окон нехотя расплывался неясными пятнами по асфальту. Василиса закрыла машину и быстрым шагом направилась к подъезду. На душе стало тревожно. Вспомнилось, что все жертвы маньяка найдены были у себя дома. Конечно, судя по снимкам, не похоже, что убийца в квартиру к ним врывался, скорее, они приводили его к себе добровольно. И все же…
Закрыв за собой дверь на все замки, Василиса перевела дыхание. Наконец-то этот гнусный день закончился. Завтра она пойдет на работу, чтобы получить расчет и забрать свои личные вещи из рабочего стола. Завтра она начнет думать о том, что ей делать дальше, где заработать на пресловутый кусок хлеба. Но это все завтра, а сегодня она больше не будет ни о чем думать.
Василиса долго стояла под горячим душем, пытаясь избавиться от озноба, который пробирал тело. То ли нервы вконец расшалились, то ли простуда одолевает. Сейчас весна, и у многих вирусные заболевания. Куда ни пойдешь — чихают, сморкаются. Похоже, что весной не только природа пробуждается, но еще и всякая хворь начинает расцветать буйным цветом.
Закутавшись в большущий махровый халат Рудика, который он по необъяснимым причинам не забрал с собой в новую жизнь, Василиса устроилась на диване с пультом в руках. Все, решила она, теперь главное отгонять назойливые мысли. Голова и так гудела, словно чугунный колокол, в который невидимый звонарь периодически ударял что есть силы. Надо бы сходить на кухню и принять шипучий аспирин, но сил нет, совсем нет. Она прикрыла глаза…
Резкий звонок в дверь прозвучал именно в тот момент, когда она начала проваливаться в сон.
— Что б вам пусто было! — в сердцах воскликнула Василиса и, схватившись рукой за голову, в которой с новой силой запульсировала боль, пошла открывать дверь. Однако глянув в дверной глазок, она чуть не лишилась чувств: переминаясь с ноги на ногу, там стоял Рудольф, ее бывший муж. Рядом с ним стояла большая дорожная сумка на колесиках. Год назад они вместе покупали ее для поездки на море, а этой зимой он в нее забрасывал свои вещи, когда уходил к своей Елизавете… Он что, решил вернуться? Такого сюрприза Василиса никак не ожидала… От волнения у нее даже перехватило дыхание, и руки начали предательски дрожать. Сделав несколько глубоких вдохов, она все же собралась с силами и открыла дверь.
Некоторое время они смотрели друг на друга, словно добрые друзья после долгой разлуки. Василиса отметила про себя, что за это время Рудик не похудел, не завел круги под глазами и вообще, выглядел весьма свежо, чего она не могла сказать о себе. Василиса плотнее запахнула халат и подняла подбородок, как будто это могло добавить ей привлекательности.
Бывший муж расплылся радостной улыбкой.
— Васюня, привет, — нежно промурлыкал он, глядя при этом куда-то за спину Василисе. — Ты одна?
— Одна, — тихо ответила она, плохо владея своим голосом. Василиса в этот момент вдруг почувствовала себя полной дурой, потому что стояла перед ним в его халате, а на лбу крупными буквами написано, что она простила ему все и сразу. — А где твои ключи?
Рудик вытащил из кармана связку и потряс ею, как колокольчиками.
— Вот они, — все с той же глупой улыбкой на лице ответил он и сделал робкий шаг вперед. Василиса посторонилась, пропуская его в квартиру.
— Своими, сама понимаешь, неудобно как-то открывать. Мы же интеллигентные люди, — осторожно добавил он, протискиваясь мимо Василисы.
Учитывая то обстоятельство, что расставались они весьма бурно, используя богатый словарный запас и подручные средства, это было, безусловно, весьма осмотрительно с его стороны.
— А что в сумке? — на всякий случай спросила Василиса, еще не веря своему счастью.
— Так это… мои вещи. Ты меня извини, Васюня, я должен был тебе по телефону все сказать… — Рудик в нерешительности остановился.
— Не надо ничего говорить, — тут же возразила она. — Пришел и пришел. Это, в конце концов, твоя квартира.
Рудольф облегченно вздохнул:
— Я так и подумал, что ты все поймешь. Мне всегда говорили: какая у тебя жена умная!
Пропустив мимо ушей этот невзрачный комплимент, она спросила:
— Ужинать будешь?
— А что у нас на ужин? — живо поинтересовался Рудик и повел носом.
— Пока ничего, — ответила Василиса и двинулась в сторону кухни. — Но сейчас что-нибудь придумаю, — обнадежила она уже оттуда.
Василиса была рада уйти в кухню, чтобы не выдать своего волнения перед Рудиком. Ее верная подруга Аня Конюхова всегда удивлялась, что Василиса, девушка красивая, не теряющая самообладания ни в какой ситуации, почему-то пасовала перед этой, как она выражалась, смазливой сволочью. Василиса и сама крайне удивлялась этому обстоятельству. Единственный раз, когда она показала себя, была сцена расставания. Даже Рудик не ожидал от нее такого яркого проявления темперамента. «Вот твое истинное лицо!» — орал он, прячась за шкафом, чтобы уберечься от летящих в его сторону предметов быта и дизайна. — «А я, наивный, не верил, когда мне говорили, что твоя Малеева — дьявол в юбке! Вы, журналюги, все такие… и Крюков твой такой же двуличный и тоже гения из себя корчит… Зря ты ему, Васька, в свое время отставку дала, из вас получилась бы чудная парочка: чокнутый и психопатка!»
