21
Моя собственная фамилия У. Гуннарсон, написанная по штукатурке стены над моим местом на автостоянке, напомнила мне, где я и почему. Я выключил мотор, прошел к задней двери и собственным ключом отпер ее. В приемной горел свет.
— Я вас разыскивала, — сказала миссис Уэнстайн. Вид у нее был усталый, улыбка поблекла. — Мне кажется, я нашла нужный вам городок. Маунтин-Гроув, примерно в шестидесяти милях отсюда вверх по долине. Больше половины фамилий сошлось. Адреса я выписала.
Она протянула мне аккуратно отпечатанный список из шести фамилий с названием улицы и телефонным номером. В том числе Аделаида Хейнс, живущая на Канал-стрит. Меня захлестнула волна удовлетворения. Как я нуждался в такой удаче!
— А Дотери не было? — спросил я и повторил по буквам.
— Нет. Правда, книга в справочной довольно старая. Кстати, пока я сидела там, вам звонил какой-то человек. Полковник Фергюсон. Сказал, что просит вас заехать к нему, и дал понять, что дело очень срочное.
— Давно?
— Минут двадцать назад. Я только что вернулась сюда.
— Белла, вы — сокровище.
— Знаю. Погребенное сокровище. А вы все-таки рассказали бы мне, что происходит?
— Может быть, завтра, когда вернусь из Маунтин-Гроува.
Она поглядела на меня с тревогой.
— Домой вы не заедете? Выдержка у миссис Г. железная, но всему есть предел.
— Вы мне оказали огромную услугу. Можно, я попрошу вас еще об одной?
— Знаю. Переночевать у миссис Г. Ничего другого я не ждала.
— Но вы согласны?
— Буду рада, Билл. (Она очень редко называла меня по имени.) И вы себя поберегите. Мне нравится работать для вас всем тревогам и утомительным поручениям вопреки.
Перед домом Фергюсона горели прожектора, отбрасывая черные тени вдоль обрыва и поперек подъездной дороги. На развороте стоял пыльный «форд» последней модели. Мне он показался знакомым, и я заглянул внутрь. Прокатная машина, как свидетельствовала регистрационная бирка. На переднем сиденье лежала летняя шляпа с сияющим солнцем на ленте.
Когда Фергюсон открыл дверь, рядом с ним возник страстный коротышка из Майами. Он спросил у Фергюсона:
— Это кто, вы сказали?
— Мистер Гуннарсон, мой здешний поверенный. Мистер Солемен, мистер Гуннарсон.
— Мы знакомы.
— Верно, — вставил Солемен. — В клубе «Предгорья» на автостоянке. Чего же вы не сказали, что работаете у Фергюсона. Мы прямо на месте все и уладили бы. — Он улыбнулся, не показав зубов.
Фергюсон выглядел обессиленным и несчастным.
— Не будем стоять в дверях, господа.
Мы пошли следом за ним в большую комнату, выходившую окнами на океан. Солемен занял позицию в центре, словно хозяин. При таком освещении вздутие у него под мышкой сразу бросалось в глаза. От нее по габардиновому пиджаку разбегались морщинки.
— В чем, собственно, дело? — спросил я. Солемен кивнул Фергюсону.
— Объясните ему.
— Мистер Солемен — бизнесмен из Флориды, — хрипло произнес Фергюсон. — Он утверждает, будто моя жена должна ему крупную сумму.
— «Будто» не то слово. Она ее должна и уплатит!
— Но моей жены здесь нет. Сколько раз мне повторять, что я не знаю, где она!
— Да ладно вам! — Солемен покачал головой с грустной снисходительностью. — Вы знаете, где она. И скажете мне. А нет, так мы ее сами разыщем. У нас за спиной надежная организация. Только лучше бы по-хорошему. Для вас лучше.
— Насколько я тогда понял, вы питаете к этой даме самые теплые чувства? — заметил я.
— Так-то так, только не на шестьдесят пять тысяч долларов. Да и вообще, — добавил он деликатно, — стоит ли сюда на слуху у ее старика секс примешивать? Я законный брак уважаю. И мне ничего не нужно, кроме моих шестидесяти пяти тысяч.
— Шестидесяти пяти тысяч за что?
— За полученный эквивалент. В векселях так и обозначено. А векселей она подписала — будьте спокойны.
— Покажите мне векселя.
— Я их с собой не вожу. Только зарубите себе на носу, все строго по закону. Как сами сможете убедиться, если заставите меня подать в суд. Только вам-то это ни к чему.
— Да, — сказал Фергюсон. — Ни к чему.
— А на что эти деньги потрачены?
Солемен протянул руку ладонью вверх, тыча большим пальцем в сторону Фергюсона.
— Скажите ему.
Фергюсон сглотнул горькую усмешку и чуть не задохнулся.
— Незадолго до того, как мы поженились, Холли много проиграла. Денег покрыть проигрыш у нее не было, и она заняла их у финансовой компании, управляемой игорным синдикатом в Майами. Мистер Солемен самый крупный акционер этой компании. Первоначальная сумма не достигала пятидесяти тысяч, но, по-видимому, наросли проценты.
— Проценты и оплата услуг. Просрочка больше полугода. А на то, чтобы взыскивать деньги, нужны деньги. И по-моему, полковник, такому вороти... человеку в вашем положении проще уплатить.
— Это что — шантаж? — спросил я.
Лицо Солемена приняло обиженное выражение.
— Жалею, что вы употребили такое слово, мистер.
Только если вы в вашем деле понаторели, так порекомендуйте своему боссу уплатить. Ведь дамочка денежки спускала не только за игорным столом.
Фергюсон отвернулся к окну. Он заговорил, пряча лицо, но я видел его призрачное отражение в стекле, мучительно выдавливающее каждое слово:
— Часть денег ушла на наркотики, Гуннарсон. Если верить этому человеку, играть она начала, чтобы раздобыть денег на наркотики. И увязала все глубже, глубже...
— Какие наркотики?
— Почем я знаю? — Солемен пожал плечами. — Наркотики не по моей части. — Он улыбнулся своей запечатанной улыбкой. — Мне известно только то, что я читаю в газетах. Вот, скажем, про нее и клубного спасателя. Такая добавочка тоже все газеты обойдет.
Фергюсон обернулся. Он был бледен, как его отражение.
— Это еще что?
— По-моему, шантаж, — ответил я.
— Как бы не так! — сказал Солемен. — Этот ваш мальчик, папаша, видно, дурак набитый. Мой вам совет — обменяйте его на другую шавку, да побыстрее. Вам нужен мальчик, который разбирался бы, что к чему в таких делах. У меня есть право охранять мои законные интересы.
— Я понимаю, — сказал Фергюсон, уныло взглянув на меня. — Но таких денег у меня под рукой нет.
— Сойдет и завтра. Но это последний срок. Я не могу торчать в этой дыре, пока вы тут мямлите. Мне пора назад. Меня дела ждут. Так завтра в это же время, подходит?
— Ну, а если я не заплачу?
— Тогда вашей куколке в кино больше уже не сниматься. Ну, разве в фильмах ужасов. — Солемен показал зубы. Очень скверные.
Фергюсон произнес голосом, пронзительным от отчаяния:
— Она же у вас, так? Я с радостью уплачу, только верните ее!
— Вы что, одурели? — Солемен рывком повернулся ко мне. — Дурдом тут, что ли? Старикан свихнулся?
— Вы не ответили на его вопрос.
— А чего отвечать? На такую чушь собачью? Да будь Холли у меня, так она бы тут сейчас деньги выпрашивала. На коленях бы ползала.
— Но вы же дали понять, что можете ее захватить.
— Со временем и могу. Разошлю частное оповещение во все крупные игорные дома и ко всем букмекерам. Рано или поздно она где-нибудь да объявится. Но чем дольше я буду ждать, тем дороже это обойдется. И я ведь не только о деньгах говорю.
— Мы с моим клиентом хотели бы обсудить это наедине.
— Естественно! — Рука Солемена описала великодушную дугу. — Хоть всю ночь обсуждайте. Только завтра приготовьте верный ответ. И меня не разыскивайте. Я сам найдусь. — Он поднял два пальца в прощальном жесте и вышел. Я услышал, как «форд» прошумел по дороге.
Молчание нарушил Фергюсон:
— Что мне делать?
— А что вы собираетесь сделать?
— Наверное, надо им заплатить.
— Деньги у вас есть?
— Позвоню в Монреаль. Меня не деньги заботят. — После паузы он добавил: — Я не понимаю, на какой женщине я женат.
— Во всяком случае не на святой, это очевидно. У вашей жены есть свои беды. II начались они до того, как она вышла за вас. А вы не думаете поставить точку?
— Что-то не понимаю, Гуннарсон. Я не в лучшей форме. — Он опустился в шезлонг. Голова его откинулась на спинку, одна нога вытянулась.
— Вы не обязаны платить ее долги, если не хотите.
— Я не могу ее предать, — ответил он растерянно.
— Но она вас предала.
— Может быть. Но мне она все еще дорога. А деньгами я не дорожу. Ну, почему все всегда облекается для меня в деньги?
Ответить на это было нечего. Разве напомнить, что он имел деньги и использовал их, чтобы жениться на девушке вдвое моложе себя. Впрочем, вопрос был задан потолку. И потолку же он заявил:
— Черт побери, противно уступать их подлым угрозам. Но их подлые деньги я им уплачу.
— Разумно ли вы поступите? Это может положить начало длинной серии выплат. И вообще не исключено, что вы один раз им уже платили.
Он привстал, моргая.
— Как это?
— Деньги, которые вы утром отвезли Гейнсу и вашей жене, могли быть первым взносом. А это — второй.
— Вы полагаете, что похищением руководил Солемен?
