Мне повезло: он подкатил через полчаса.
Принуждать себя к терпеливому ожиданию было мучительно. Битые четыре часа Дилвик кружил по салунам в одиночку, затем подобрал вчерашнего компаньона. В два пополудни он посадил к себе еще одного пьянчугу, и цирк продолжался. Все время я, не отставая, держался сзади. Дважды я выскакивал и шел за ними пешком, потом кидался в машину, когда они выходили из очередной пивнушки. В шесть часов они завернули в китайский ресторан поужинать, и я воспользовался представившимся случаем, чтобы побриться, одновременно следя за ними в окно парикмахерской напротив. Если так пойдет дальше, я начну кусаться. И на кой черт сдалась ему Грэйндж? Что это за город, где единственное занятие копов — объезжать бары и проводить ночи с блондинками. Если из-за Грэйндж поднялась такая возня, почему Дилвик словно позабыл о ней? Или он держит ее в каком-нибудь надежном месте... или хуже, я с самого начала попал впросак, вообразив, что она попала в лапы Дилвика.
Чушь.
Я выпил кофе и курил уже вторую сигарету, когда троица вышла из ресторана. Только на этот раз они распрощались перед дверью, долго тряся друг другу руки. Дилвик сел в машину, передумал и пошел в винный магазин. Когда он вышел с завернутой бутылкой под мышкой, остальные уже убрались. Порядок, так-то лучше. Он сел за руль и тронулся. Я пропустил вперед машину с откидным верхом и двинулся следом. На сегодня блондинка получила отставку. Дилвик неторопливо катил через город, пока не остановился у выезда на шоссе, где зашел выпить пива в одно из тех местечек, которые предлагают “последний шанс” проезжающим. С дороги я наблюдал, как он развернул бутылку из бумаги и приложился к ней, прежде чем тронуться в путь.
К тому времени, когда он выехал на шоссе, уже стало смеркаться. Ну и денек! В пяти милях за Сайдоном он включил фары и свернул направо на щебенку, которая вела в сторону, огибая границы чьих-то порядочных размеров земельных участков. Я не зажигал огней. Куда бы он ни направлялся, он не спешил. Казалось, дорога никуда не ведет, она кружилась вокруг холмов и пересекала другие дороги, окаймленные дубами. Усадьбы попадались все реже, еще немного, и они кончились, и окрестности, насколько я мог их разглядеть, приобрели довольно дикий вид.
Впереди, как красный глаз, светился его задний фонарь, двигаясь с неизменной скоростью тридцать пять миль в час. По обе стороны от меня поднимались стены мрака, и я лишь с величайшим трудом удерживал машину на дороге. Приходилось ее вести, следя одним глазом за красным огоньком впереди, а другим — за дорогой, но Дилвик упростил мне задачу тем, что ехал так медленно.
Чересчур упростил. Дорога требовала такого внимания, что я слишком поздно заметил вторую машину, подкравшуюся сзади. Они тоже ехали без фар.
Они вырвались наперерез, загородили дорогу, и я нажал на тормоза, нашаривая пистолет. Я не успел остановиться, как один из них уже выскочил из машины и потянулся через окошко к моему горлу. Я отбил его руку в сторону, и тут же меня огрели по глазам стволом пистолета. Дверца распахнулась. Я брыкнул обеими ногами, и кто-то хрюкнул. Мне удалось выхватить пистолет, но еще один пистолет метнулся из темноты и обрушился на мое запястье.
Проклятье, я свалял дурака! Я влез в западню. Оттолкнувшись ногами, я вывалился из машины и размахнулся. Бесформенная тень передо мной охнула и выругалась. Потом мне в глаза ударил свет фонаря. Я вышиб его ногой, но он сделал свое. Я ничего не видел. Меня двинули кулаком по голове, пара рук обхватила меня за пояс и швырнула об крыло машины. Я изо всех сил откинул голову назад и попал ему в нос. Хрустнула кость, и горячая кровь хлынула мне за шиворот.
В такой драке пинают ногами, стараются выдавить глаза или вцепиться во что-нибудь зубами. Слышались лишь удары и шарканье ног. Тяжелое дыхание. Я отскочил, увернулся от удара и кинулся в атаку, молотя кулаками. Один сложился пополам, когда мой кулак по самое запястье ушел в его пузо. Дубинка с шорохом рассекла воздух, промазала и снова свистнула, опускаясь. Мне показалось, что мне перебили плечо. Осатанев, я двинул кого-то в голень, чуть не сломав ему кость, и он завопил от боли. Дубинка вновь угодила в больное плечо, и я полетел на землю, споткнувшись о парня, который держался за свою ногу. Он отпустил ее и попытался вцепиться мне в глотку, но я резко вскинул колено и погрузил ему в пах.
Сцепившись, мы втроем катались по земле. Я ощутил под рукой холод стали, пальцы сомкнулись на рукоятке пистолета. В тот же миг чей-то ботинок чуть не разорвал меня пополам. Тип с дубинкой хватил меня по ребрам, на миг лишив сознания и дыхания. Я перекатился, и следующий удар пришелся вскользь. Он навалился мне на живот обеими коленями. Я видел его очертания на фоне неба. Оседлав меня, он занес дубинку, готовясь раскроить мне череп. В моем мозгу лопались огненные пузыри, а дыхание все еще было завязано тугим узлом где-то в животе, когда эта утяжеленная дробью дубинка начала опускаться.
Я вскинул пистолет и выстрелил ему прямо в лицо, разбрызгав его мозги по дороге.
Но дубинка уже набрала разгон. Даже отклонившись, она все же наполовину оглушила меня, задев по виску. Теряя сознание, я услышал топот ног по дороге и звук запущенного мотора. Уцелевший не хотел рисковать. Он сматывался.
Я пролежал под мертвецом три четверти часа, пока не собрался с силами настолько, что смог отползти. Я дотащился на четвереньках до машины и, придерживаясь за нее, встал. Дыхание вырывалось горячими судорожными всхлипами, да и дышать я мог, только согнувшись набок. По лицу словно проехал грузовик, я был весь липкий от крови и блевотины, непонятно, своей или чужой. Я достал из ящика в щитке приборов фонарик и осветил труп на дороге. Его было невозможно опознать — разве что по каким-нибудь приметам на теле. Шагах в пяти валялся оторванный затылок, похожий на пепельницу, вымазанную липкой пакостью.
В карманах у него было больше сотни баксов наличными, бумажник с приколотым значком сайдонской полиции и колода засаленных карт. Он все еще сжимал в руке дубинку... Я отыскал свой пистолет, обтер тот, из которого стрелял, и закинул его в кусты. Найдут его или нет, не имело значения. Я и так буду клиентом номер один в деле об убийстве.
Паршиво? Хуже некуда. Меня хотели прихлопнуть. Все по закону, само собой. Я вызвал подозрение, преследуя копа по темной дороге с выключенными фарами и, когда мне приказали остановиться, сопротивлялся и был убит в стычке. Только на деле вышло иначе. Одного уложил я, второй улизнул и сможет об этом рассказать. Может, такой оборот даже больше устроит Дилвика.
Выходит, меня подловили. Они знали, что я водил их целый день, и старательно обдумывали ловушку. Нужно было уматывать, пока второй не вернулся с подкреплением.
Я оставил мертвеца на дороге, с трудом влез за руль и съехал на траву, объезжая труп, развернулся и покатил в сторону шоссе. Теперь я включил фары и гнал со всей скоростью, какую позволяли повороты. На каждом перекрестке я сворачивал, надеясь, что не заеду в тупик. Понадобилось добрых два часа, чтобы объехать город кружными дорогами и оказаться приблизительно по соседству с домом Йорка, но я не мог воспользоваться шоссе.
Машина стала обузой: ее слишком легко засечь. Если меня увидят, то постараются пристрелить на месте, а я не располагал подходящей артиллерией для войны с копами. Дилвик поднимет всех копов в городе и сообщит Прайсу об инциденте не раньше, чем загонит меня куда-нибудь в угол и продырявит, как решето, или когда о смерти копа напечатают газеты.
Причина для всего этого была одна: Грэйндж продолжала оставаться ключевой фигурой, и Дилвик понимал, что мне известно, в чьих она руках.
Решив, что дом уже недалеко, и положась на удачу, я съехал с дороги в лес и загнал машину в самую гущу кустарника. Наломав веток, я замаскировал капот и кабину и, убедившись, что машина укрыта от случайного взгляда с дороги, зашагал в северном направлении.
В конце концов я наткнулся на поперечную дорогу, параллельно которой тянулись телефонные провода. Немного дальше от столба уходило ответвление. Когда я поравнялся с ним, то увидел маленький темный домик, скрытый темнотой. Если его обитатели не проснулись от звука моих шагов по мощеной дорожке, мой резкий стук в дверь наверняка их разбудил. Кто-то сказал:
— Джордж... дверь.
Заскрипели пружины матраца, мужчина что-то пробормотал и зашлепал к двери. Над ней загорелась лампочка, и человек в линялом купальном халате чуть не поперхнулся, увидев меня при свете.
— Я попал в аварию. У вас есть телефон?
Он глотнул и, нервно посматривая на меня, позвал:
— Мэри, тут человек, он попал в аварию. Могу чем-нибудь помочь, мистер? Пострадал кто-нибудь еще?
Тому, кто остался на дороге, помощь уже не понадобится.
— Нет, больше никто не пострадал.
— Вот телефон.
Его жена вышла, когда я набирал номер Прайса. Она засуетилась, хотела обтереть мне лицо мокрой тряпкой, но я отмахнулся.
