— Найди себе другого ниггера, Стив, — наконец сказал он. — Ты не смеешь разговаривать со мной таким тоном.
— Это означает, что тебе ничего не удалось сделать, не так ли? Они не приняли ни одного из наших предложений. Как давно ты разговаривал с теми, кто в церкви?
— Полчаса назад.
— Хоть какой-то раскол в их рядах наметился?
Андерсон отрицательно покачал головой.
— Кенби держит их в руках. Все или ничего.
Только сейчас Хиггинс остановил взгляд на репортерах, сначала на Розене, потом на другом. Он искал у них подтверждения или опровержения только что услышанного.
— А что значит все? — рявкнул он.
— Самосожжение, детка. Эдакий большой погребальный костер.
— Это ничего! — Стив как всегда в таких случаях изо всех сил ударил по столу куланом. — Я хочу знать, что такое все!
— А это — убийца священника Родса с веревкой на шее.
— Теперь уже понятнее, — ответил Стив. — Где сейчас Кенби?
— В доме вдовы. Или в церкви.
— Он не живет в гетто, не так ли?
— Он живет в Международном доме в студенческом городке.
— Он все еще там живет? Странно, что я забыл об этом после событий прошлого года. — Стив поправил тулью своей шляпы.
Мне попалась недоеденная кем-то старая пачка фисташек и я их преспокойно один за другим доедала.
— Я тоже здесь не живу, — ответил Андерсон.
— Но еще более странно, что не только я, но и он сам об этом забыл, — размышлял вслух Стив. — Мы отвезем тебя в церковь, Перси. Я хочу, чтобы ты вызвал Кенби к машине, я, мол, хочу поговорить с ним.
— Послушай, Стив, мне не вызвать Кенби и в сортир, даже если бы его одолели поносы.
— Надевай пиджак и посмотрим. — Стив пожал руки репортерам. — Почему бы вам, друзья, не отправиться к церкви? Именно там все и произойдет.
— Вам не хочется выслушать иное мнение, мистер Хиггинс? — вдруг спросил Стью.
— Да, пока я еще не в гробу.
— Если бы не Кенби, мне кажется, он смог бы переубедить их, — сказал Стью, кивнув на Андерсона.
— Знаете, мой друг, я разделяю ваше мнение.
Когда мы с Хиггинсом остались одни, он сразу же набрал по телефону какой-то номер и стал ждать. Мне он хитро подмигнул, похожий в ату минуту на игрока в кости, готовящегося сделать удачный ход, Я услышала в трубке певучий женский голос.
— Алло, Энни, что ты делаешь на коммутаторе? — спросил Хиггинс. Голос его мгновенно изменился, в нем появилась ласкающая южная ленца. — Суббота… Хорошо, я совсем забыл. Мне бы хотелось поговорить с Джоном Джи…
Энни что-то ответила. Глаза Хиггинса недобро сузились, но голос остался медовым. — Всех, кто может, как я понимаю?.. Но сначала они, конечно, побывают на оружейном склада, не так ли? — Получив утвердительный ответ, он кивнул. — Энни, ты вчера была плохой девочкой. На твоем месте я бы послал к черту этот коммутатор и попробовал бы найти Джона Джи и вправить ему мозги.
Не знаю, что она ему ответила, но я поняла, что Энни что-то горячо отрицала.
— Ладно, бэби, нам остается только ждать, кого будем хоронить следующим, — на этот раз Хиггинс бережно повесил трубку.
Покидая комнату, он дружески положил руку на плечо сенатора Андерсона.
— Перси, ты был бы удивлен, если бы узнал, как мало времени нам осталось в этом городе, и как ничтожно мал у нас выбор. Я хочу, чтобы ты сказал Кенби… Давай проверим, что, по-моему, ты должен ему сказать? Например, скажи ему: «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов». Если он хоть наполовину такой революционер, каким себя считает, то мои слова до него дойдут. Передай ему, что я сказал: «Пусть мертвые хоронят мертвецов» и во что бы то ни стало заставь его выйти к моей машине, то есть повидать меня.
Когда мы покидали клуб, Андерсон нес в руках сверток, который положил по указанию Стива на пол в салоне машины. Это были две простыни с меткой больницы Добрый самаритянин.
Снова Дингл медленно вел лимузин. Мы догнали Стью и второго репортера, которые, увидев нас, побежали трусцой.
— Останови машину, — велел Хиггинс. — Открой окно.
Дингл нажал кнопку и стекло опустилось. Щиток лимузина был чудом техники.
— Идите спокойно, джентльмены, пожалуйста, только не надо бежать. Нам не следует поднимать излишнюю тревогу, — пояснил Стив репортерам.
Стекло снова поднялось и мы поехали дальше. У церкви мы привлекли внимание пикетчиков, они сбились в кучку. За несколько ярдов до того, как остановиться, Стив повернулся к сенатору: — В твоих руках теперь все, Перси. Сделай свое дело, парень. Такой шанс бывает один раз в жизни, обещаю тебе.
Мы остановились у края тротуара, где мужчина разбирал на части крест, сделанный из водопроводных труб. Андерсон вышел, оставив по приказу Стива дверцу машины открытой, и пошел к церкви. Люди отрывисто отвечали ему на какие-то его вопросы, когда он проходил мимо. Один или двое любопытных заглянули к нам в машину. Разборка креста на составные части словно заколдовала меня, пока я не догадалась о назначении его разобранных частей. Те, кто тут же уносил их, я была убеждена, начнут изготовлять из них бомбы.
— Я должен извиниться за ленч, Кейт, — как-то рассеянно сказал Хиггинс, словно сам не слышал своих слов. Он снял часы с запястья и проверял, как время неумолимо сокращает расстояние между О’Мэлли и Бейкерстауном.
— Сколько у него полицейских? — спросила я.
— Около сотни.
— А сколько времени у нас осталось?
— Десять минут… я еще успею вернуться в Демократический клуб и позвонить губернатору. Как вы думаете? Может, следует это сделать, а? Возможно, я уже опоздал…
— Я не верю, что вы когда-нибудь решитесь на такое, Стив. — Сама я была уверена в этом, но мне хотелось его поддержать.
Он снова сжал мне руку.
— Посмотрим. А теперь, если Кенби придет, я хотел бы, чтобы вы сидели по другую сторону от меня. А хочу оказаться посередине, между вами.
Я едва успела поменяться с ним местами, как Дингл, не поворачивая головы, сказал:
— Он идет, босс.
По дорожке длинными размашистыми шагами шел Джордж Кенби. Проходя мимо пикетчиков, он сделал знак «Власть народу», подняв вверх сжатый кулак. Ему ответили.
Хиггинс чуть высунулся вперед с протянутой для рукопожатия рукой. В фигуре Кенби было что-то напоминающее одновременно танцора и пантеру — рассчитанная грация и быстрота, свидетельствующие об отличной координации движений. Не было никаких сомнений в том, что он это сам осознает. Но тот момент, когда он резко остановился перед открытой дверцей машины, был похож на стоп-кадр. Он заколебался, увидев протянутую ему навстречу руку Хиггинса: пожать ее или не пожать?
Я заметила, как ладонь Стива чуть дрогнула и повернулась, словно он собирался убрать руку. Но Кенби мгновенно сжал его ладонь. Рукопожатие было коротким.
— Нам давно надо было это сделать, — сказал Стив. — Садитесь, молодой человек, садитесь. Вы знакомы с миссис Осборн? Я знаю, сегодня утром в церкви вы сделали ей комплимент.
Кенби пронес свою голову в дверцу так, словно на ней была митра епископа. Стив, подвинувшись, откинулся на спинку сиденья. Кенби приспособился и кое-как сел, — согнув одно колено, он поставил ногу на пол, но вторую продолжал еще держать на весу. Наконец с помощью рук он более или менее уместился на сиденье. На Кенби была черная туника, на шее ожерелье из костей, высушенных солнцем до чистой белизны. Лишь мятые джинсы и стоптанная обувь делали его в моих глазах обыкновенным человеком. Он как-то странно кивнул мне, словно хотел пояснить, что то, что он сказал мне утром, это всего лишь издержки его остроумия. Или я сама предпочла истолковать так его кивок.
— Что такое важное хочет сказать мне человек, что для этого решается даже увезти меня от моего народа?
— У нас нет времени на всякий собачий бред, Кенби. Чего, черт побери, ты хочешь добиться огнем, бомбами и кирпичами? Что хорошего будет от того, что твои люди сожгут себя, свои домашние очаги.
— Это один из способов очистить гетто, босс.
— Черт побери, чего ты добиваешься?
Кенби сверкнул зубами.
— Вы дали мне Новый завет, босс, а я даю вам Ветхий: око за око. Выдайте нам убийцу, и мы разберем баррикады.
— Ты хочешь его живым или мертвым?
— Это не имеет значения.
— Ты хочешь снять его с дерева или получить в тюрьме?
— О, босс, вы не должны задавать такие вопросы, ради того, чтобы подружиться с черным человеком.
— Хватит! — рявкнул Хиггинс.
— Как прикажете, — пожал плечами Кенби.
— Мы найдём убийцу еще до захода солнца.
— Кто это мы?
— Народ. Власть народа. Скажем просто народ, Кенби.
— Представленный в лице шерифа?
— Шериф, нравится это ему или нет, найдет убийцу. Больше я пока ничего тебе не скажу…
— Достаточно и этого. А теперь, что вам от меня нужно?
— Я хочу, чтобы ты обернулся, потряс своим кулаком в воздухе, так чтобы тебя все видели, и тут же уехал с нами.
